Анастасия Вербицкая - Дух Времени
«Погоди, погоди ужо!» – думала нянюшка, поджимая губы.
И вот в один из вечеров к Тобольцеву позвонились. Чернов из кабинета услыхал разговор с нянюшкой и поспешил в переднюю.
– Передайте барину, что приду по делу завтра, в девять, и чтоб он никуда не уходил! – повелительно говорил незнакомец. Это был совсем молодой человек, с усиками и в очках. Одет как приказчик: в пальто, пиджаке и вышитой русской сорочке. Бледное круглое лицо его было самоуверенно, почти дерзко.
– А как о вас доложить? – угрюмо спросила нянюшка.
– Никак не надо. Он меня давно ждет. Сам догадается.
Чернову он не поклонился, только сощурился, хотя тот и выкатил на него глаза и ни разу не моргнул.
– Вот так нахал-л! – возмутился Чернов, когда дверь затворилась за гостем. – Поклонил-лся бы!
– А чего тебе кланяться?.. Ты нешто хозяин? Небось он сразу видит, что ты с боку припека…
Чернов почувствовал тайну. Инстинкт самосохранения подсказывал ему необходимость стать опасным для Тобольцева. Тогда будущность его, Чернова, была бы обеспечена.
На другой день он досидел-таки до девяти, пока Тобольцев грубо не выпроводил его из дома. Но в переулке Чернов дождался, когда к подъезду подъехали сани. Он был очень доволен смущением «нахала в очках». Два раза «нахал» оглянулся на Чернова, продолжавшего стоять на углу.
– Эсвозчэк… – окликнул Чернов, когда незнакомец скрылся в подъезде.
– Занят, – услышал он угрюмый ответ.
– Ну! Так и есть! – Посвистывая, Чернов стал бродить неподалеку.
Тобольцев вышел сам на звонок и вопросительно уставился в лицо пришедшего. Оно показалось ему знакомым.
– Сосновицы, – произнес тот условный пароль.
Глаза Тобольцева засверкали.
– А-га!.. Очень рад! Я давно вас жду… Пожалуйте в кабинет…
– Я спешу, у меня тут извозчик, – ответил гость, снимая все-таки пальто. – Впрочем, папиросочку не откажусь выкурить. Сам о вас давно наслышан. Желательно видеть ближе…
Они крепко пожали друг другу руки.
В квартире не было никого. Гость с любопытством осматривался. Тобольцев подвинул к нему папиросы и пепельницу.
– Вы… Федор? – улыбаясь, спросил он и зажег спичку.
– По прозванию Ртуть, – спокойно добавил тот, наклоняя озаренное светом спички лицо и раскуривая папиросу.
– А ваше отчество?
– Назарыч…
– Федор Назарыч, а ведь мы встречались… Помните, на кладбище?.. Ах, какая это была замечательная речь! У вас талант оратора… Ха!.. Ха!.. Но уж и ядовитый же вы человек!.. Прямо в сердце ужалили нас, интеллигентов…
Скосив глаза на кончик папиросы и краснея, рабочий молчал. Но было заметно, что он очень польщен.
– И неужели вам сошло даром?
– Представьте! – усмехнулся тот. – Сошло.
– Хотите чаю, Федор Назарыч? Интересно бы поговорить…
– Извините, тороплюсь… в другой раз, может быть… Мне самому интересно… А вы, господин Тобольцев, будьте добры мне чемоданчик приготовить!.. Он у вас тут, в квартире?
– Да, да, конечно… Я сейчас притащу его…
– Кстати, я хотел вас спросить… Кто у вас этот субъект, который вчера меня тут видел? Вы в нем уверены? – Дерзкие темные глаза из-под очков пытливо впились в лицо Тобольцева. У того дрогнули и высоко поднялись брови. – Вы, господин Тобольцев, как сочувствующий нашей партии, пользуетесь громадным доверием… И, конечно, не без основания… Но из моих сношений с интеллигенцией я вынес заключение, что конспиративность – черта весьма редкая в вашей среде…
Он помолчал и медленно стряхнул пепел. Тобольцев чувствовал, что краснеет, как школьник.
– Вот хотя бы присутствие этого господина здесь… Вы меня извините, но вы поступаете неосторожно…
– Его здесь нет, – смущенно перебил Тобольцев.
– Да, но он дежурит в переулке… Я хоть и страдаю глазами благодаря моей профессии, но узнал его сразу.
Гость, пощипывая усики, с вызовом глядел на Тобольцева.
Тот вскочил… «Ну, не мерзавец ли?!»
– Послушайте! Вы, пожалуйста, не беспокойтесь!.. Он любопытен, как баба, но человек вполне порядочный… Уверяю вас, я не знал этого! Хотите, я сейчас прогоню его? Хотите?
Рабочий не то чтоб усмехнулся, а как-то покрутил губами, с оттенком обидного снисхождения. Это ясно почувствовал Тобольцев.
– Это лучшее средство подтвердить его подозрения, если они явились… – небрежно заметил он. – Впрочем, чемодан-то он и без подозрения разглядит…
– Уверяю вас, что это неважно!.. Завтра он забудет…
Гость докурил папиросу, потушил её и поднялся.
– Жаль, что вы не партийный!.. Тогда вы поняли бы, что в этих делах нет мелочей… Не только из-за таких оплошностей, а из-за гораздо меньшего, из-за оброненного словца пропадали десятки людей и тормозилось дело. Я убежден, что этот… барин (с неуловимой иронией сорвалось у него) не погнушался… из любопытства, конечно… спросить извозчика, куда он нанят… Хорошо, что я его заранее не подговаривал… точно предчувствовал эту комбинацию… А, впрочем (он вдруг молодо рассмеялся), вы духом не падайте!.. Это я вам так, на будущее время нотацию прочел… Ну-с, где чемоданчик?
Вдвоем они осторожно снесли его и положили в сани.
– Так как же, господин Тобольцев? Уязвил в самое сердце? Ха!.. Ха!.. Трогай! – Он коснулся маленькой рукой спины извозчика.
– А куда трогать-то? – хмуро спросил тот.
– А вот, голубчик, прямой путь… А стихи ваши мне очень понравились, господин Тобольцев. И читать вы – мастер! Честь имею кланяться… Вы что же это на морозе, да без пальто?.. Приятеля выглядываете? А вон он, за угол юркнул…
– Вы не поедете мимо? – сквозь зубы спросил Тобольцев.
– Конечно, конечно… Зачем мимо? Мы в другую сторону свернем, – иронически поддакнул рабочий. – Очень рад был познакомиться! – Он крепко потряс руку Тобольцева.
Не успели сани скрыться, как Тобольцев кинулся бежать за угол. Лицо его пылало… «Ведь прав!.. Во всем прав!.. И вот это-то всего больнее… Ах, черт! Как свяжешься с этими партийными, всякий раз точно в лужу сядешь…»
Не успел он свернуть из переулка, как чуть не ударился лбом с Черновым.
– Мерзавец! – завопил Тобольцев, хватая Чернова за рукав пальто. – Так ты подглядывать?..
Тот молча сделал несколько отчаянных движений.
– Нет, шалишь!.. Я тебя научу! – Тобольцев скрежетал зубами. В нем разом закипела его «мужицкая» кровь.
Вдруг случилось что-то необыкновенное. Чернов сделал свободной рукой два-три движения… И не успел Тобольцев моргнуть, как у него в руках осталось пальто. А Чернов в одном смокинге и в цилиндре мчался, как балерина, на носках по панели.
Тобольцев опешил, потом дико гикнул и кинулся вслед. Так промчались они с полминуты… Но Чернов был далеко впереди. Он оглянулся. Тобольцев поднял кулак и зарычал: «Убью!..» Чернов, как преследуемый гончей заяц, дрыгал всем телом, промчался ещё немного и скрылся за утлом.
