Анна Линн - Я пришла издалека
– Пятнадцать лет назад лекарь вынимал мне пулю из ноги, – сказал сэр Барти в ответ на мой вопросительный взгляд. – Он ковырялся в моей ноге почти что час. Без этой штуки я откусил бы себе язык.
Я содрогнулась. Хирургия – страшное и грязное дело, особенно когда до изобретения анестезии остается еще сотня лет. Сэр Барти сел рядом с Джейми и подал ему руку.
– Сжимай ее как можно сильнее, парень. Не стесняйся. Мне не будет больно.
И операция началась. Я прикоснулась к его указательному пальцу, слегка надавила, и он глухо застонал. Я отдернула руку.
– Извини. Извини, пожалуйста.
Я заставила себя продолжить и одним резким сильным движением поставила осколок кости, торчавший из раны, на место. Джейми сделался еще бледнее, и стон, который он издал, был похож на рычание.
– Прости! Я не хотела… – Я снова остановилась, не в силах продолжать. Хирург иногда должен быть жестоким, чтобы принимать решения, но не настолько жестоким, чтобы делать операции без наркоза.
– Послушай меня, Юлия, – очень тихо сказал Джейми, перестав сжимать зубами кожаную подушечку, – я знаю, что ты не хочешь сделать мне больно. Я знаю, что ты должна причинять мне боль, чтобы вылечить мою руку. Поэтому делай свое дело и не извиняйся всякий раз. Иначе это затянется до завтрашнего вечера. Боюсь, так надолго у меня не хватит сил, а у сэра Бартоломью – виски.
– Да, – сказала я, – да, конечно. Прости.
– Он прав, моя дорогая, – сказал сэр Барти. – Не извиняйтесь. Так он мучается и за себя и за вас. Тяжело выносить чужую боль, но вы должны взять себя в руки.
И я взяла себя в руки. Операция продолжалась бесконечно долго. Мне приходилось по нескольку раз возвращаться к одному и тому же месту, чтобы удостовериться, что все осколки находятся там, где нужно, что я ничего не пропустила. Это была адская работа. Я не могла не думать о той нечеловеческой боли, которую он испытывал. Время от времени мы должны были останавливаться, чтобы передохнуть. Джейми становилось плохо, его рвало, и он обессиленно ложился – нет, падал лицом на стол.
Во время этих пауз сэр Барти ходил по комнате широкими шагами, энергично растирая свою правую руку. Я видела, что на ней остаются красные пятна. Каждый раз, когда боль усиливалась, Джейми непроизвольно сжимал изо всех сил пальцы на здоровой руке, но его больная рука лежала передо мной неподвижно, ни разу не дрогнув, как будто он был под наркозом.
Наконец все было закончено. Грязным рукавом я вытерла мокрое от пота лицо. Я сделала все, что могла. Теперь нужно надеяться на то, что не будет инфекции. Тогда есть надежда, что кости срастутся хорошо.
– Я справлюсь с остальным, милочка, – сказала Алиса. – Отдохните.
– Нужно еще забинтовать ребра, – сказала я, чувствуя, что язык с трудом ворочается у меня во рту, и я забываю нужные слова. – Как можно туже. Там нет смещения костей, но нужно предотвратить его, постаравшись, чтобы сломанные ребра как можно меньше двигались. Я все-таки хочу сделать это сама. Позовите меня, хорошо?
– Ну конечно, моя дорогая. А пока пойдемте, вам лучше прилечь хотя бы на полчасика.
Она была права. Я отдала бы все на свете за двадцать четыре часа нормального сна. И еще я хотела бы проснуться и понять, что все приключившееся со мной в последний месяц было кошмарным сном.
Я не успела даже прилечь, как уже провалилась в глубокий тяжелый сон. Меня посетили какие-то бредовые сновидения, которых я не помню. Помню только, что в них был Андрей, был и капитан Рэндалл. Они то сливались в одного человека, то вдруг разделялись на двоих спорящих друг с другом субъектов. Проснувшись, я поняла, что уже и наяву не могу разобраться, где заканчивается Андрей и начинается капитан Рэндалл. Я не могла вспомнить лица Андрея, его жестов, его улыбки. Вместо этого я видела жестокую гримасу Рэндалла и его пальцы, ласкающие ствол пистолета. Стоп! Ведь Рэндалл мертв. А значит… Значит, нет на свете и его русского потомка. Ведь он умер в Шотландии, за три года до того, как он должен был бежать в Россию. Умер бездетным… Я изменила будущее. Теперь в нем нет Андрея. Теперь, даже если я и захочу вернуться к нему, это невозможно. Но я уже сделала свой выбор. Я выбрала Джейми. И надеюсь, никогда мне не придется раскаяться в этом.
Я решила спуститься в гостиную, посмотреть, как он там. На лестнице я замедлила шаг. Он разговаривал с сэром Барти. Я затаила дыхание и прислушалась.
– Он все-таки сделал это, – говорил сэр Барти, осторожно похлопывая Джейми по плечу.
Джейми только глухо пробормотал что-то неразборчивое. Он лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку.
– Он мертв, парень. Я знаю, это слабое утешение. Но все раны заживают. Заживут и эти. Твоя жена тебя успокоит и утешит. Женщины это умеют, и почему-то им это нравится. Джейми хмыкнул.
– Моей жене лучше не знать об этом. Но я не смогу носить это в себе.
– Тебе повезло с женой, – сказал сэр Барти. – Она сможет тебя выслушать, когда придет время.
Тут я решила обнаружить свое присутствие и сделала несколько шагов вниз по лестнице, громко откашливаясь.
– А вот и она, – сэр Барти торопливо поднялся мне навстречу. – Оставлю вас вдвоем. Спокойной ночи.
Он ушел наверх, в свою комнату. Я подсела к Джейми. Леди Алиса потрудилась над его ранами и даже забинтовала ребра. Должно быть, не хотела меня будить. Я осторожно пригладила рукой его спутанные волосы.
– Тебе… тебе очень плохо? – спросила я осторожно.
В ответ он затрясся мелкой дрожью, и я услышала какое-то странное пыхтение. Я не видела его лица, и потому испугалась, не понимая, дрожит ли он от боли, шока или испуга.
– Эй! Что с тобой?
– Не смеши меня, англичанка. Мне очень больно смеяться, – ответил он прерывающимся голосом. – на моем теле не осталось и сантиметра, который бы не били, не прижигали, не резали ножом, меня выворачивало наизнанку столько раз, что я лишился половины внутренностей, и ты еще спрашиваешь, плохо ли мне.
– Похоже, ты в отличной форме, раз отпускаешь такие блестящие шутки, – раздраженно сказала я. – Я имела в виду вовсе не это…
– Я знаю, – тихо ответил он. – Я знаю, что ты имела в виду. Прости меня за этот дурацкий смех. Я не мог сдержаться. Мои нервы немного разболтались за последние сутки.
– Я понимаю. Я все понимаю. И все же ответь мне.
– Мне не очень плохо. Но я не хочу об этом говорить. Не сейчас. Лучше ляг рядом со мной. Я хочу обнять тебя, чего бы мне это ни стоило.
– Не лучшая идея, мой милый. Я вся в крови и еще черт знает в чем.
– Прекрати меня смешить. Это же моя кровь и мое черт знает что. Иди ко мне, – он поманил меня пальцем, и тут же сморщился от боли, которую причинило даже это маленькое движение.
