Энн Стюард - Черный лед
Из тьмы возникли два силуэта, и на какое-то безумное мгновение ей почудилось, что он попросту привез ее сюда для того, чтобы ее убил кто-нибудь другой, но тут она осознала, что фигуры людей, приближающихся к ней, до боли знакомы. Это были ее родители.
Она испустила вопль и рванулась по заснеженному бетону навстречу их распахнутым объятиям. Какое-то время ее хватало только на то, чтобы, вцепившись в них изо всех сил, пытаясь отдышаться, погрузиться во внезапно окутавшее ее ощущение родного, реального, безопасного уголка в сошедшем с ума мире оружия и крови.
— Что вы здесь делаете? — выговорила она непослушным языком, едва переведя дух. — Как вы узнали, где меня найти?
— Твой друг сумел нас разыскать, — ответил ее отец. — Мы услышали про Сильвию и уже отправлялись во Францию, когда он нам позвонил. Предполагалось, что мы встретимся с тобой в отеле, но наш самолет задержался.
Она обернулась. Бастьен приблизился к ним и встал в двух шагах, наблюдая с бесстрастным лицом.
— Ты сказал им приехать в отель, зная, что там должно произойти? Их могли убить!
Он сухо пожал плечами:
— Главное было — сохранить жизнь тебе. О цене этого я особо не задумывался.
— Ты сукин…
— Ну успокойся, Хлоя, — сказала ее мать. — Он же спас тебе жизнь.
Джеймс Андервуд выпустил Хлою из объятий и протянул руку Бастьену:
— Хочу поблагодарить вас за заботу о моей дочери. Иногда с ней бывает очень трудно.
— Она была наименьшей из моих проблем, — спокойным ровным голосом произнес Бастьен.
— Хотите, я осмотрю ваши раны? Не знаю, говорила ли вам Хлоя, но мы оба — врачи…
— Я в порядке, — отмахнулся Бастьен. — Но вы должны спешить. Увезите ее из Франции и не позволяйте вернуться по крайней мере еще лет десять. И пожалуй, неплохо будет, если лет пять вы вообще не будете выпускать ее из виду.
— Легче сказать, чем сделать, — вздохнул ее отец.
В свете уличного фонаря Хлоя увидела, что Бастьен слабо улыбается. Не сказав больше ни слова, он развернулся и пошел обратно к машине, а она стояла, охваченная дрожью, вызванной не одним лишь холодом, зная, что он сейчас так же молча уедет навсегда.
Он открыл дверцу машины, поколебался, потом сунул руку за сиденье и что-то вытащил, а затем вернулся к ней, неся эту штуку в руках.
Она дрожала по-прежнему, но отец с матерью почему-то отступили в стороны, оставив ее одну.
— Почему ты хромаешь? — спросила она, когда Бастьен подошел поближе. Она старалась говорить светским тоном.
— Подвернул лодыжку, когда мы выпрыгнули. — В руках у него было его черное кашемировое пальто, и он накинул его ей на плечи и плотно закутал в теплую ароматную мягкость. — Выполняй все, что скажут тебе родители, — попросил он. — Позволь им о тебе позаботиться.
— Я никогда не была послушной.
Тут Бастьен улыбнулся простой и открытой улыбкой, разорвавшей ей сердце.
— Я знаю. Сделай это для меня.
Хлоя была слишком измучена, чтобы бороться. Она просто кивнула, ожидая, пока он разожмет руки, придерживающие обернутое вокруг нее пальто.
— Я хочу поцеловать тебя, Хлоя, — тихо сказал он. — Просто поцеловать на прощание. А потом ты сможешь забыть все, что связано со мной. Стокгольмский синдром — всего только миф. Возвращайся домой и найди кого-нибудь, кого ты полюбишь.
Она не пыталась объясняться с ним. Она просто стояла там, когда он заключил ее лицо в свои ладони, твердые, теплые ладони, которые обороняли ее, убивали ради нее. Его губы нежным дуновением коснулись ее губ. Он поцеловал ее веки, ее нос, ее брови, ее щеки, по которым ползли слезы, он опять поцеловал ее рот глубоким, медленным, нежным поцелуем, сдержав все обещания, которые они никогда друг другу не давали. Это был поцелуй любви, и на мгновение Хлоя растаяла, исчезла, потерялась в совершенной красоте соединения их губ.
Он отпустил ее.
— Дыши, Хлоя, — прозвучал в последний раз его шепот. А потом он исчез. Его БМВ растворился в парижской ночи еще прежде, чем она, всплеснув руками, успела подхватить его черное кашемировое пальто, падавшее с ее плеч.
— Скажи на милость, где тебе удалось найти такого интересного молодого человека? — Ее мать подошла к ней и обвила рукой за талию. — Ты раньше всегда выбирала довольно обыкновенных бойфрендов.
Бойфренд, оцепенело подумала Хлоя. То самое слово, которое она громко выкрикнула последним и с которого начались хаос и смерть.
— Это он нашел меня, — ответила она. Ее голос звучал странно напряженно.
— Ну и отлично. — Это включился в разговор отец. — Похоже, что он сумел выручить тебя в очень опасной ситуации. Я все-таки хотел бы, чтобы он позволил мне осмотреть эту его огнестрельную рану.
— На самом деле он не ранен, — пояснила Хлоя. — Это просто бутафория, которую мы… которую он прикрепил еще раньше вечером. Фальшивая кровь и крохотное взрывное устройство, которое симулирует попадание пули.
— Хлоя, дитя мое, терпеть не могу тебя поправлять, но я больше десяти лет проработал врачом неотложки в Балтиморе и хорошо знаю, как выглядят огнестрельные раны.
— Но это не… — И тут ее мгновенно охватила тошнотворная слабость. Рана была на его левом боку. Приспособление для симуляции было укреплено на правом.
— Господи! — вскрикнула она, пытаясь вырваться из рук родителей. — Ты прав! Мы должны найти его…
— Ничего из этого не выйдет, сердечко мое. Он давно уехал. Я уверен, что он направился прямиком в госпиталь…
— Нет. Он умрет. Он хочет умереть. — В ту же секунду, как эти слова сорвались с ее губ, она осознала, что сказала правду. Бастьен хотел умереть, он, по существу, сам накликал на себя смерть еще прежде, чем она, Хлоя, встала на его пути. А теперь, когда он так удачно от нее отделался, ему уже ничто не могло помешать. — Папа, мы должны найти его!
— Мы должны успеть на самолет, Хлоя. Мы обещали.
Она ничего не могла сделать. Он уехал прочь, умчался по заледеневшей дороге, и никак нельзя было последовать за ним, и никак нельзя было его отыскать. Получит он помощь или нет, в любом случае ее это уже не могло коснуться. Он ушел из ее жизни. Ушел навсегда.
Дыши — говорил он ей всякий раз. Она сделала глубокий судорожный вдох и как можно туже стянула на себе его пальто. И молчала всю дорогу, когда родители на удивление беспрепятственно препроводили ее от заднего входа в отель в зал ожидания международных рейсов, а затем посадили на самолет.
Они летели первым классом, но Хлое было не до роскоши, и она не замечала ничего вокруг. Откинувшись на сиденье, она закрыла глаза, отказавшись снять пальто и отдать его заботливой стюардессе. Она уже не плакала, она уже вообще ничего не чувствовала. На руке у нее осталась кровь — его кровь, вдруг поняла она, настоящая, а не фальшивая. Нет, она не будет ее смывать. Это все, что у нее осталось от него.
