Дмитрий Вересов - Белая ночь
— Я еще тогда Наташу не видел.
— А это и необязательно. Сначала человек влюбляется, а уж потом встречает объект любви.
— Вот оно как! — удивился Дима. — Может быть, может быть… Это ты понял на собственном опыте или прочитал где-то?
— На собственном. Только у меня все наоборот. Сначала разлюбил, а потом нашел, кого разлюбил. Так что ты счастливее меня…
— Это я знаю, — ответил Иволгин.
Кирилл посмотрел на него так, словно Дима сказал что-то грубое. За таким взглядом вполне мог последовать хлесткий удар в физиономию.
Иволгин побледнел, почувствовав это, и испуганно посмотрел на друга. Марков сам не понял, почему его так задели слова Димы. Что в них особенного? Что такое вообще счастье и как им можно мериться? Да и не мог этот чудаковатый домовой быть счастливее Маркова разностороннего, талантливого человека, которого любили девушки и деньги. Поэтому ничего обидного не было. Просто слово за слово, получилась глупая фраза.
— Это почему же? — спросил Кирилл, наливая водки Диме и себе.
— Ты не обижайся на меня, Кира, — предупредительно начал Иволгин. — Мне кажется, что тебе что-то мешает свободно жить. Ты пытаешься с этим развязаться, отбросить его, а оно тебя догоняет, цепляется. Но самое страшное, когда оно забывает про тебя, устает с тобой бороться, тогда ты сам останавливаешься и ищешь его, чтобы оно опять настигло тебя и мучило… Вот так ты и живешь.
— Ничего себе, — Марков опрокинул в себя рюмку водки так легко, что решил тут же повторить, — оказывается ты мудрец, философ, психолог!… Ты — дурак Иволгин. Ты втюрился в Наташу по уши, а теперь ревнуешь ее ко мне, потому что эта провинциальная красотка почувствовала во мне богатого жениха. Видел, как выделывалась? Хочешь, попрошу ее сделать мне подарок на день рождения — станцевать голой на столе? А? Думаешь, не станцует? Сейчас скажу ей, что она мне нравится, как никто, и станцует, как миленькая…
Лучше бы он тогда ударил Иволгина. Кирилл видел, как поднялся тот на ноги и пошел к выходу вразвалочку, чуть приседая, на своих тяжелых ногах. Кирилл уже поднимался, чтобы догнать друга, обнять его за плечи, боднуть головой, сказать, что все это глупости, и Дима все очень точно понял и высказал, а он, наоборот, сболтнул злую, черную не правду. Но как раз в этот момент он поймал на себе взгляд Наташи и с удивлением почувствовал недавно проснувшимся в нем мужским чутьем, что сказанная им ложь вполне могла осуществиться в этот вечер. Получалось, что ложь была правдой, или на земле так и устроено, чтобы ложь жила и осуществлялась? Может, это и есть земной закон?
Он решил не останавливать Иволгина, только взглянул на закрывшуюся дверь, соображая, что сказать ребятам, чтобы не испортить праздника, а главное, чтобы Наташа… Но в ней Кирилл почему-то был даже больше уверен, чем в Кисе.
Марков не успел ничего придумать, даже отвести взгляд от двери, как она раскрылась, и показалось огорченное, но отчего-то еще и испуганное лицо Иволгина.
— Кира, твой отец приехал…
Глава 8
КИРИЛЛ МАРКОВ НЕ ЛЮБИТ И ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ ВСЕГО, А КИСА ЛЮБИТ И ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ САМОГО КИРИЛЛА
Кириллу не раз приходилось случайно слышать, как какая-нибудь из родственниц или подруг матери говорила, что Алексей Петрович внешне гораздо интереснее своего сына. Наверное, так оно и было. Седые волнистые волосы, зачесанные назад, благородный нос и волевой подбородок. Серые внимательные глаза пронизывающе смотрят сейчас на Кирилла. Такое впечатление, что отца проектировали и строили на его кораблестроительном объединении по заказу Северного флота, а потом решили оставить у себя в качестве образца. Наверное, толстухи с пышными бюстами из различных профкомов и райкомов ухаживают за отцом, ловят его в коридорах и фойе, в перерывах заседаний и конференций, может, влюбляются…
Впервые Кирилл подумал, что у отца может быть какая-то личная жизнь, может, вообще, интимная. Отца в той жизни он даже не представлял, зато в этой видел насквозь. Наверняка ехал, спешил, собирался ворваться неожиданно в самый разгар веселья, хотел устроить скандал, выгнать всю компанию, намеревался швырять вслед одежду, планировал метать вдогонку тарелки с закусками… Но по дороге его разморило, ведь спал директор по пять часов в сутки, а это мало для руководящего организма. Проспал всю дорогу, привалившись головой к дверце машины.
Вон, на лбу красная полоса от резиновой прокладки. Водитель жалел шефа, не будил до самой дачи, въехал во двор и только потом сказал фамильярно:
— Петрович, приехали! Вставай! — И еще добрый дядя Толя добавил наверняка:
— Ты бы не ругал ребят. Ведь день рождения все-таки…
Алексей Петрович продрал глаза, вылез из машины, потянулся, вдохнул соснового воздуха.
Тут Иволгин на него и вышел. Дима был с Алексеем Петровичем знаком, пользовался даже его некоторым уважением за хорошую учебу, домовитость и обстоятельность. Однажды Иволгин, придя в гости к Кириллу, между делом умудрился испечь огромный пирог с рисом и яйцами. Алексею Петровичу высокий и пышный пирог напомнил деревенскую выпечку его бабушки. После этого случая он ставил Диму Иволгина в пример не только сыну, но и жене.
С появлением в дверях Иволгина план отца с летающими тарелками рухнул. Тогда он вызвал сына на переговоры.
Как в фильме про разведчиков, два человека в темных длинных пальто прохаживались между соснами. В отдалении стояла черная «Волга».
— На какие деньги ты устроил этот банкет? спросил Алексей Петрович в роли резидента советской разведки.
— Я, вообще-то, работаю, — ответил Кирилл, молодой агент, ведущий тонкую двойную игру, а потому идущий по лезвию бритвы.
— Интересно знать, что это за работа? Неужели разгружаешь вагоны по ночам?
— Нет, я работаю в кафе, — Кирилл сделал паузу, выбирая нейтральный ответ. — Зарабатываю музыкой.
— Поздравляю, — Алексей Петрович медленно переходил в наступление. — Ты играешь в кабаке перед жрущей и пьющей публикой. Как это у вас называется? Лабаешь… Хотя бы не на барабанах?
— Нет, на клавишных, — соврал Марков-младший.
— И то хорошо. Мама будет довольна, что годы музыкальной школы тебе пригодились хотя бы для этого.
— Я очень благодарен маме, что она помучила меня в свое время.
Алексей Петрович по-хозяйски подошел к забору. Приладил отошедшую доску и пристукнул ее ладонью. Доска подождала, пока отец с сыном отойдут подальше, и отскочила опять.
— Значит, ко мне ты чувство благодарности не испытываешь? — спросил отец напрямую.
— За все это? — Кирилл прочертил рукой по воздуху.
— Ты про дачу?
— Нет, вообще, за подаренный мир… За возможность перемещаться в пространстве и времени среди толстых диполей…