Элизабет Адлер - Рано или поздно
Ах, как соблазнительно упасть в его объятия и забыть обо всем на свете! Какая-то часть ее (и немалая) жаждала этого, но Элли быстро напомнила себе, что цель не достигнута, что сейчас она нуждается в успехе больше, чем когда-либо. Нужно работать.
— Передохнуть, конечно, можно, но появится избыток времени для размышлений. Кроме того, хочется сбежать от Йохансена.
Она имела в виду, что детектив способен нагрянуть в Санта-Монику в любой момент, готовый допрашивать снова и снова. Если только не обнаружит того, кто оставил кровавые следы на балконе.
— Я долго думала, что трагедии тяжелее той, когда погибли родители, не бывает. Теперь знаю: бывает.
— Все позади, Элли. Довольно об этом. Постарайся отвлечься, займись продажей особняка.
Она качнула головой:
— Только не сейчас. Понимаешь, мне кажется, они все еще живут там, Мисс Лотти и Мария, они ждут моей помощи. Нужно найти убийцу.
Они стояли у пруда. Лягушки выводили любовные серенады.
— Дэн, ты будешь приезжать ко мне? Прошу тебя.
Он взглянул на Элли и подумал, что за неделю горя она похудела килограмм на пять.
— Конечно, буду.
Она подняла лицо. Он нежно поцеловал ее и пробормотал:
— Обещаю.
Глава 55
Ранчо «Быстрый коны» Элли покинула на джипе «Чероки» такого же цвета, что и стены ее кафе — травянисто-зеленого. Внутри все обито черным, а сзади большое пространство для всякого барахла. Что и говорить, роскошная машина. Задрипанный «рэнглер» пошел на свалку.
Дэн поразился, когда Элли сказала, что у нее никогда не было новой машины. Только подержанные.
— Никогда? — переспросил он. — У девушки из богатой семьи?
— Так распорядилась бабушка, — объяснила Элли. — Она опасалась, что я унаследую от матери беспечное отношение к деньгам, и потому всякий намек на роскошь подавляла в зародыше. Мисс Лотти любила повторять старинное изречение: «Богатый за три века по миру пойдет». И еще, перефразируя известную поговорку: «Нужно исхитриться, чтобы не стать голью». Забавно, правда?
Дэну пришлось долго ее увещевать. Он сказал, что она водит невнимательно, что без надежной машины разобьется вдрызг. Элли ответила, что Йохансен, узнав об ее новой покупке, решит, будто она начала тратить преступно добытые денежки. Дэн поднял эти страхи на смех.
По дороге домой она думала о нем. До чего чудесный человек! Так помог ей в самые трудные минуты. И что бы она делала на допросах без него? Сейчас, после поцелуя, Элли испытывала к нему родственную близость. Но, свернув к дому, она категорически предупредила себя, что влюбляться ни в коем случае нельзя. Ничего хорошего из этого не получится. У них принципиальное расхождение в целях. Она стремится к успеху в ресторанном бизнесе, который можно вести только в городе, он мечтает об удаче в виноделии и не покинет сельскую глушь. Они обитают в разных мирах и не собираются расставаться со своими амбициями. По крайней мере она. Вот когда она преуспеет… Впрочем, тогда и думать, наверное, будет не о чем. Она устало улыбнулась: «Да, и здесь я, как всегда, опоздаю».
Ее домик выглядел так, будто неделю назад ничего ужасного не произошло. Элли повернула ключ в замке и переступила порог.
Лилии в фаянсовой вазе завяли и облетели. На кухне в раковине стояла зеленая кружка, расписанная вишнями. Элли открыла холодильник. Молоко в пакете прокисло. Наморщив нос, она кинула пакет в мусорный бак, вслед упал кусок заплесневелого хлеба.
Вдруг за спиной что-то грохнуло. Вздрогнув, она быстро обернулась. На оконный карниз опустилась птица. Наверняка звук был обычный. Просто у Элли сдали нервы. Не зря дом показался ей чужим, хотя ничуть не изменился. Это потому, что здесь рылись полицейские, сказала она себе и уныло поднялась по скрипучей лестнице.
Вошла в залитую солнцем спальню (в нос ударил застоялый теплый воздух), распахнула окно, сбросила на пол одежду и отправилась под душ, где простояла долго-долго. Потом вымыла голову, протерла лицо лосьоном, припудрилась. Все как обычно.
«Что же не так?»
Она вздохнула и натянула рабочую форму — джинсы, футболку. «Все не так. Бабушки больше нет, я совсем одна в этом жестоком мире».
Лучшим лекарством от горя всегда считалась работа, а ее у Элли был непочатый край. Она пробежала расческой по волосам, повесила на плечо большую черную сумку, схватила ключи от машины и отправилась в путь.
На Мэйн-стрит было так, как положено в конце весны. Припекало солнце. В просветах боковых улиц мерцал серебром и лазурью океан. Пахло свежемолотым кофе и теплым хлебом. По тротуарам фланировали девушки в светлых летних платьях и симпатичных босоножках, а также школьники, мечтающие о каникулах. Витрины магазинов пестрели последними новинками сезона. Художественные галереи выставили яркие работы местных художников. Это был ее Мир, очень далекий от ранчо «Быстрый конь».
Кафе выглядело грустным. Стулья поставлены вверх ножками на столы. Нет, пора, пора приниматься за работу.
Она позвонила Чану, сказала, что завтра кафе открывается, обсудила меню, заявила, что время переходить на летние блюда. Предложила приготовить фаршированные цуккини, пюре из сушеной трески под соусом провансаль, соленую треску под густым соусом из сметаны, оливкового масла и специй. Можно попытаться добыть свежую красную кефаль, которую привозят из Санта-Барбары, и замечательного морского окуня. Хороши также равиоли с омарами и свежий барашек из Сономы. А на десерт она сделает крем-брюле. Идеи рождались каждую секунду.
— Чан, давай устроим праздник, — сказала она, возбужденно отбрасывая назад волосы. — Отметим.
— Конечно, — согласился Чан, хотя не понял, что именно следует отмечать и праздновать.
Но Элли знала. Она снова при деле, снова полна энергии, бурлящей, рвущейся наружу. Ей не терпится погрузить руки в муку и замесить партию хорошего хлеба. Она ждет не дождется завтрашнего утра, чтобы оказаться на продуктовом рынке с его изобилием и ароматом пряностей. Она жаждет вновь поприветствовать посетителей.
Элли улыбнулась и уселась за перечень блюд.
Зазвонил телефон.
— Кафе «У Элли».
— Привет. Голос бодрый, это хорошо. — Это была Майя.
— Ты не можешь представить, как я рада возвращению. Что вырвалась из этой атмосферы…
— Я же говорила, после похорон станет легче. — Майя вспомнила, как переживала смерть матери десять лет назад. Примириться с уходом родных очень трудно, но жизнь продолжается. — Хочешь, я все-таки перееду к тебе? На время, пока не придешь в норму?
— Я в норме. Рада вернуться в свой дом, к своей работе. Кстати, завтра мы открываемся.
