Людмила Сурская - Где Спряталась Ложь?
— Как ты сможешь работать, ненормальный.
Его губы прилипли к её губам.
— Спи, в обед я привезу мастера.
Лена приподняла чуть-чуть голову от подушки.
— Какого ещё мастера? у меня ничего не сломалось. Если испортится телефон, починишь ты, — скривилась не довольно она.
Чмокнув её в нос, он, не моргнув глазом, заявил:
— Сделают тебе новую стрижку.
Она перекривившись отвернулась.
— Какой ты противный.
Теперь его горячий чмок получили её глаза.
— Ну.
Она сдавалась…
— Одежду не трогай.
Он нашёл её губы и после поцелуя объявил:
— Её уже нет.
— Как нет? — села она в кровати, — что ты натворил?
— Что и обещал. Порезал.
— Иди к чёрту, — упала она в подушки.
— Вот так бы с самого начала. Отдыхай.
На самом деле он собирался сложить её вещи в пакет, предполагая по ним подобрать наряд сам. До обеда Лена проспала почти сном мертвеца. Протёрла глаза и ужаснувшись в зеркале опухшей от сна физиономии, потопала приводить себя в порядок. Только успела высушить волосы, как Никита привёз женщину. «Обещанный мастер, не иначе», — пронеслось в голове. Чмокнув на ходу, вложил в её руки букет ромашек. Она была искренне очарована милой красотой любимых цветов, столь неожиданных в холодное время. «Откуда?» Но Кушнир тайну не раскрыл. Спросил, завтракала ли и, получив отрицательный ответ, полетел на кухню. «Совершенная противоположность Долгова». — Лениво ковырнулась мысль в голове и она водрузив букет на стол, повернулась к женщине.
— Что мы будем с вами делать? — спросила насторожённо она.
— А это мы сейчас посмотрим и определим, что вам больше пойдёт. — Улыбнулась дама, вынимая из чемоданчика приборы. Час работы и Лена не узнала себя в зеркале. Лицо совершенно иной женщины отразилось в нём: причёска не портила, а подчёркивала её тонкий нос, красивые губы с блуждающей в счастье улыбкой, высокий лоб и загадочный взгляд.
— Что не узнаёте себя? — прошептала восхищённый парикмахер.
Ошибочка вышла, узнала. Такой она была много, много лет назад, до замужества с Долговым. До того как жёсткая рука судьбы выхлестала её кнутом.
— Вам нравится? — поинтересовалась женщина.
— Пожалуй, да? Сколько вам я должна за работу?
— Нисколько. Никита Богданович заплатил.
Удивлённая Лена ничего не успела ответить даме потому как в этот момент в ванную, где они посреди зеркал крутились, объявился Никита с подносом.
— Закачаешься. Ешь.
— Вы довольны? — встрепенулась мастер.
— Безусловно. Лен, ты в самом деле очень похорошела и помолодела, тебе сие новшество к лицу. Слышь, на кровати пакеты, разберёшь. Поесть не забудь. Мы уходим.
Глава 14
Мужа злила, как он говорил, пустая трата денег на нерациональные вещи. Он своей волей загнал её в консервативное. Вылезти из него ей самой оказалось не под силу. Ей не раз хотелось взбрыкнуться и носить всё то, что она хочет. Может быть, из чувства протеста. Или всё же хотелось быть красивой. И вот теперь… Лена растерянно крутилась перед зеркалом, обсматривая себя. «Он прав, помолодела лет на десять. И не заметила, как записала себя в пожилой пропащий возраст. Что он там, непоседа, ещё с пакетами сочинил?» Лена высыпала из цветных пузатых сумок содержимое на кровать и пришла в изумление: «Сколько же он на меня потратил? Все свои накопления что ли. Что бы он там не говорил, но это не на деньги связиста куплено. Может, он всё же бандит и пришёл в тот злополучный день, под видом связиста, меня грабануть. Но ведь я сама вызвала мастера по ремонту телефона. Ничего не пойму. Этот живчик меня совсем запутал». В примерках прошло полдня. Из-за всей этой кутерьмы с модой, она сегодня не работала. Новое, так стремительно ворвавшееся в её жизнь, оттеснило на задний план работу и стрельбы тоже. Учитывая то, что просачковала с обедом, остаток дня провела возле плиты. Наготовила на полк, если б не стеснялась копаться в его продуктах, наготовила бы ещё больше, а так приходилось сдерживать себя. Не дома же в самом деле. Но Никита приехал поздно, и она успела приготовить не только ужин, а и посидеть за «ноутбуком». Закинув продукты на кухонное пространство и новый телефон на её столик, он бухнулся в одежде на кровать.
— Это что за номер? — недовольно поморщилась она. Её нелюбовь к беспорядкам моментом нарисовалась на лице.
Но он привык жить так как ему хочется.
— Я валюсь с ног. Устал, как ездовая собака.
— Пожалуй, похоже, — усмехнулась она, и, опустившись на колени, принялась расшнуровывать его ботинки. — Где ж ты так шустрил?
Прикрыв глаза ладонью, он забурчал:
— Дело было, а позже бестолкового сына твоего, учил пельмени варить.
— Даньку? — удивлённо застыла с ботинком она.
— А у тебя есть ещё один? Оставь в покое мои ботинки, отдохну и разденусь. С чего это вдруг ты принялась ухаживать за мной.
— Ты же устал. Почему же не сделать приятное. А ты любишь красиво и дорого одеваться.
— Откуда ты взяла такое? — насторожился он.
— Вот, — помахала она ботинком перед его носом, — сейчас рассмотрела.
— Оставь его в покое, я их за треть цены на распродаже купил. Размер большой не ходовой. Что ты делаешь, приподнялся он на локти, наблюдая за её дальнейшими усилиями.
— Освобождаю тебя от брюк. Раз уж между нами сложились определённые отношения, то это не будет считаться большим грехом, а как бы даже наоборот…
Достав вешалку, она перекинула брюки через перекладину и, стянув с него пиджак, определила его поверх, а плечики повесила в шкаф. Костюм тоже не из дешёвых, вероятно, тоже с распродажи. Рубашку и носки ждала стирка.
Покончив с одеждой, скомандовала:
— А теперь марш под душ.
Но Никита не спешил.
— Лен, подожди, через десять минут.
— Топай без разговоров и спать. Ужинать, как я поняла, не будешь, с Данькой пельменей натрескались.
— Ты ужасно догадлива, — хмыкнул он. — Объясни, почему ты его не научила даже вермишель варить? Что будет делать этот индюк, допустим, поругавшись с женой? Лапу сосать.
Лена, понимая справедливость его слов, вздохнула:
— Надобности не было. Жалко. Думала ещё успею. Всё такой маленький был, и враз в мужика вымахал. Оказалось поздно. Давай поднимайся, и пойдём в душ. Потом легче будет.
— Ты со мной? — потянул он её за собой.
— Никита, не глупи. Ты не выспался. Отсюда и самочувствие такое никакое.
— Нормальное моё самочувствие на раз, меня тебе хватит.
— Господи, что за упрямый мужик. Всё в одно переводит… Иди уж. Придётся спинку потереть.
