Вальтер Неграо - Тропиканка
— Ты несправедлив к моей дочери, Рамиру. Она любила тебя всерьез и до сих пор сохранила память о вашей любви.
— Любовь для меня не охи и не вздохи, я такого не понимаю. Моя жена должна быть сильной, готовой к любым трудностям. Она должна следовать за мной, куда бы я ни пошел. Должна верить, что я желаю только блага своей семье и детям. Так что ваша дочь оказала мне услугу тем, что ушла из моей жизни. И теперь я согласен с вами: между людьми из разных миров не может быть счастья. Так что нечего Асусене встречаться с вашим внуком, ничего хорошего из этого не выйдет. Объясните это ему, и пусть держится от Асусены подальше, — непримиримо говорил Рамиру.
— Я пришел к тебе, Рамиру, в надежде убедить, что наши дети могут рассчитывать на счастье, но вижу, что мне это не удастся. Только имей в виду, если они и вправду друг друга любят, наша мудрость им не поможет. Они не станут слушать ни тебя, ни меня. Нам их не удержать, — и Гаспар печально покачал головой, — а потом остаются незаживающие раны на всю жизнь …
— Вот я и не хочу этих ран, — упрямо сказал Рамиру. — Главное, не поддерживать иллюзий. Невозможно и баста! И я никогда не позволю Асусене быть с Витором. Так что постарайтесь внушить вашему внуку, чтобы он оставил ее в покое. Иначе, предупреждаю, ему придется плохо.
— Попробую, Рамиру, попробую, — со вздохом пообещал Гаспар, — но я совсем не уверен, что из этого что — то выйдет …
Видя, как настроен Рамиру, Гаспар понял, что и в самом деле лучше отговорить Витора. Рамиру будет стоять до последнего, он дорого заплатил за свою мудрость и никогда от нее не отступится.
Ах, Летисия, Летисия … Гаспару было больно за свою дочь, которую он в свое время не смог уберечь ни от любви, ни от последующих несчастий. Но можно ли вообще уберечь от любви и несчастий? Положа руку на сердце, Гаспар считал, что нет.
* * *
Но если судьба не уберегла Летисию от очередного горестного разочарования, то она уберегла ее хотя бы от пересудов в обществе. В заметке Фреда о благотворительном чае не было ни слова о разыгравшемся скандале. Именно это с большим прискорбием и отметила Изабел, прочитав газету. Изабел была бы совсем не прочь, если бы имя Веласкесов немного потрепали. В них было все — таки слишком много спеси. Хотя Летисия и слова дурного ей не сказала, а бесцеремонно обошлась с ней Нейде. Изабел разобиделась на Летисию. Впрочем, разочарование не помешало ей тут же взять телефон, позвонить Летисии и поздравить ее сладким голосом с деликатностью прессы.
— Все так любят тебя. Летисия, так любят. Никто не хочет причинять лишних огорчений, — пела она в телефон.
Летисия поблагодарила Изабел за добрые слова.
Она была благодарна и Фреду за деликатность. Но самым забавным было то, что Фред был тут совершенно ни при чем. После чая он вернулся в сильном подпитии и не мог написать ни слова. Выводя бессмысленные каракули, он даже подумывал, не уйти ли ему из газеты, потому как материал должен был быть готов к утру, — без скандала не обойтись. Выговора ему не хотелось. А хотелось махнуть на все рукой и сбежать с этой каторги.
Адреалина сперва надеялась помочь ему крепким кофе, но вскоре убедилась, что дело это безнадежное, и уложила спать окончательно раскисшего Фреда.
Когда же он встал с больной от похмелья головой, на столе у него лежала заметка. Убей бог, он не помнил, когда ее написал. Но заметка была что надо — живая, бойкая. В общем, беги в редакцию и никаких проблем.
Адреалина с усмешкой смотрела на растерянное лицо Фреда.
— Годится? — спросила она.
— Неужели это ты написала? — с изумлением уставился Фред на девушку — загадку.
В Адреалине и впрямь было много загадок. Например, вдруг случайно выяснилось, что она прекрасно знакома с Европой, побывала в самых разных странах. Как? Когда? С кем? Загадка!
— Знаешь, я сходила бы к вам в редакцию, посмотрела бы, что там у вас и кaк, — неожиданно сказала Адреалина. — Думаю, может, и мне попробовать себя в журналистике? Мне писать понравилось. Кто знает, вдруг это моя судьба?
После того как Адреалина буквально спасла его, Фред не мог отказать ей в такой невинной просьбе. Хотя про себя он весьма скептически отнесся к ее проектам. Адреалина и работа были вещи несовместимые. Однако в редакцию он ее отвел.
Адреалина тут же пожелала самостоятельно «пошляться» по зданию, как она выразилась.
— Зайду, знаешь, к художникам, в типографию, — сказала она.
Фред понимающе кивнул: вот это уже настоящая Адреалина, так она всю жизнь и прошляется, в Европе ли, в газете…
— А я пока пойду сдам материал, — сказал он, — мы и так его чуть — чуть задержали.
— Иди, иди, Фредикl — Адреалина помахала ему рукой.
Сама она отправилась по коридору, внимательно читая таблички. У таблички с надписью «Архив» Адреалина остапопилась и повернула рyчку.
— Могу н посмотреть подшивки старых газет? — спросила она. — Только у меня очень мало времени, будьте любезны, покажите мне, где это.
Служащий кивнул и проводил ее к стеллажам с газетами.
— Они все в вашем распоряжении, — любезно сказал он, показывал на пожелтевшие груды.
Газеты были разложены по годам, и Адреалина быстренько нашла нужный ей год.
— Я пишу работy для школы по этому времени, — сочла нужным объяснить она, беря подшивку и устраиваясь за столом.
Очень скоро глаза ее наткнулись на заметку, которая гласила: «На бортy парусника, дрейфовавшего примерно в ста километрах от берега, был найден раненый мужчина. Парусник был обнаружен двумя рыбаками. Одного из них зовут Самюэль, другой известен под именем Бом Кливер. По их словам, в тот момент, когда они пытались оказать помощь раненому; он выбросился за борт. Дальнейшие поиски пострадавшего не увенчались успехом».
— Эй, парень, — окликнула Адреалина молоденького служащего, — сделай — ка мне ксерокс с этой заметки, и срочно, а то я очень спешу. Работy запиши на счет Фреда Ассунсона. Идет?
— Все будет готово буквально через секунду, — ответил парень.
Да, Адреалина была действительно женщиной — загадкой. И как выяснилось, вокруг было и еще много — много загадок.
* * *
Кроме загадочных событий, существуют еще и загадки человеческой души. Приехав домой, Гаспар дождался Витора и попробовал поговорить с ним. Но ни один из доводов на Витора не подействовал.
— Разве не ты учил меня преодолевать препятствия, а не останавливаться перед ними? — спросил Витор деда. — Только слабый отстyпает перед трудностями, твердил ты мне изо дня в день.
— Я имел в виду профессиональные трудности. Речь шла о том, чтобы работать не покладая рук, набирать знания, учиться и стать в конце концов главой фирмы. Говоря «препятствия», я не имел в виду живых людей, с которыми всегда надо считаться, — убеждал внука Гаспар.
