Наталья Матвеева - Трофей
Элли подскочила. Ее глаза наполнились злобой. Она снова, как тогда, в Токио, ощутила, что ей незачем больше жить и теперь нечего терять, поэтому за себя она поборется до конца…
Бао ухмыльнулся.
— Богиня! Я думал, ты уже в постели! Пора тебе продемонстрировать все свое мастерство, иначе я могу разозлиться и наказать тебя, так что будь умницей, девочка!
И он принялся развязывать кимоно.
— Э-э-э-э!!! — воскликнула Элли, попятившись от него. — Я еще не твоя жена, так что даже не думай, что я стану тебя ублажать! Не подходи ко мне, предупреждаю!
Бао рассмеялся.
— А то что? Убьешь себя? Ну и пускай! Твоя смерть будет началом. Я расквитаюсь с Джузеппе и подчиню себе этот город, а затем перебью всех, кто когда-либо был связан с этим ублюдком, включая твоего дорогого братца и возлюбленного, а также этого самоуверенного выскочку. Как тебе мой план?
Элли зарычала от злобы. Бао кивнул.
— Я так и думал. Но есть и другой план. Ты не перечишь мне, потому что в моем доме правила устанавливаю только я, а через неделю мы улетим в Токио, где нас обвенчают и поженят, и ты будешь танцевать стриптиз в «Огаве», как и раньше. Твой любимый, твой брат и друг будут жить… С большей вероятностью. Ну так что ты выбираешь, моя королева?
Элли прищурилась, еле сдерживая гнев.
— Одни угрозы! А слабо тебе, мерзавец, без всего этого получить то, что ты хочешь? Или ты настолько трусливый, что у тебя всегда должна быть подушка безопасности?
Бао злобно искривился. Элли увидела искры в его глазах и по-настоящему испугалась… Зачем она злит его? Он же и правда может убить их… Развязывая кимоно, Бао просился на Элли:
— А ну иди сюда, паршивая шлюшка!..
Элли закричала и шарахнулась от него в сторону кровати. Быстро взобравшись на нее, Элли прижалась спиной к стене и, схватив стоящую рядом чугунную статуэтку, швырнула ее в Бао с диким криком:
— Не подходи!!! Пошел к черту!!!
Статуэтки полетели одна за другой, Бао рычал и ругался, но подлезть к Элли не мог: чугунные тяжелые изделия больно били его в корпус, по рукам и голове.
— Ах ты… А ну, прекращай… Ф-ф-ф… — фыркал от боли Бао и, быстро достав рацию, крикнул в нее:
— Хасаки, Нимуко! Берите «тетрапал» и быстро ко мне в спальню!!! Живо!!!
Из рации хрипнул голос:
— Да, хозяин.
И воцарилась тишина. Элли тяжело дышала, устав бороться, а Бао, с отвратительной гнусной улыбкой, граничащей с яростью, оттряхивал кимоно и шипел:
— Тебе это с рук не сойдет, маленькая дрянь! Никто не смеет так обращаться с самим Бао Миядзаки!
Элли поудобнее устроилась у стены и взяла в руки последнюю статуэтку, чтобы было чем обороняться. Дикое нервное возбуждение вызывало в ней дрожь, а душа кричала от омерзения и страха… Сбывается ее самый худший кошмар.
— Что такое «тетрапал»? — быстро дыша, с трудом проговорила Элли. — Зачем ты их зовешь? Опять за волосы таскать будут?
Бао расхохотался.
— Вижу, мои люди были не очень любезны с тобой. — он прищурился. — Но если ты станешь милой и услужливой, как подобает жене якудзы, они никогда больше не притронутся к тебе, даю слово!
Элли замотала головой.
— Никогда! Ты лишил меня всего, ради чего можно жить, ты пытаешься сделать из меня омерзительную шлюху, но я ею никогда не стану, слышишь? И ты меня не запугаешь!
Бао злобно ощерился.
— Это мы еще посмотрим.
В этот момент вошли Хасаки и Нимуко и вопросительно глянули на босса.
— Что встали? — крикнул Бао. — Колите ей!
Элли закричала и, швырнув статуэтку, попыталась бежать, но японцы с хохотом поймали ее и бросили на кровать. Элли рвалась, брыкалась и кусалась, но втроем они достали наручники и пристегнули руки девушки к спинке кровати, а затем Хасаки достал шприц с прозрачной жидкостью и с размаху всадил его Элли в бедро.
— Все. Теперь идите вон. — приказал Бао и оба японца, поклонившись, ушли.
Элли лежала практически без сил, но слабо пыталась вытащить руки из наручников. Вдруг она почувствовала, как расслабляются все ее мышцы, а изображение перед глазами с триумфальным и довольным лицом Бао стало разъезжаться и подрагивать.
— Что ты мне вколол? — с трудом шевеля языком спросила Элли.
Бао наклонился к ее лицу и проговорил:
— Это замечательное изобретение моего ученого, Ника. «Тетрапал» обладает успокоительным эффектом. Все мышцы расслабляются, нервная система успокаивается… За небольшим исключением: мозг не засыпает, как при приеме обычных снотворных. Ты будешь все видеть, слышать, чувствовать… Но не сможешь сопротивляться.
Элли ощутила невероятную безнадежность, отчаяние, тоску, но заплакать не могла… От безысходности она просто прошептала:
— Зачем все это? Ты столько времени на меня убил… Ради чего? Что, у тебя мало красивых японок в Токио? Или это все из-за мести Джузеппе?
Бао стал стаскивать с нее одежду. На секунду он ухмыльнулся и горящими глазами посмотрел на Элли:
— Джузеппе здесь не при чем. Я могу расквитаться с ним за тот самолет гораздо круче, чем просто забрать его танцовщицу. — он стянул с нее толстовку и майку, оставив в одном белье. Пожирающим пошлым взглядом оглядев девушку, он продолжил, внезапно покраснев и задрожав:
— Неужели ты не поняла, что я возжелал получить тебя еще в тот самый день, когда увидел, как ты танцуешь? Ты должна быть только моей… только моей и ничьей больше… — Бао захохотал, и его руки прошлись по телу Элли, задержавшись на груди и опустившись ниже. Девушку передернуло от омерзения и отвращения. Если бы мозг работал нормально, она была бы ошеломлена таким признанием, но сейчас испытывала лишь небольшое удивление.
— Ты животное… — прошептала Элли, зажмуривая глаза, чтобы не видеть того, что он будет с ней делать.
Бао наклонился к ее уху и прошептал:
— Я люблю тебя. А значит, сам буду решать, когда тебе жить, когда умирать и что делать… Так что открой глаза и смотри!!! — бешено зарычал он и Элли, открыв глаза, все-таки сумела заплакать от ужаса, унижения и горя. Бао набросился на нее, как хищная, голодная птица.
Глава 23
Прошло три дня. Элли жила взаперти в доме Бао, под пристальным надзором его людей. Ей запрещалось выходить из дома, заглядывать в комнаты, которые скрывали какие-то секреты Бао, но зато она должна была выполнять работу по дому, готовить ужин, убирать спальню и несколько гостиных.
Элли испытывала такое глубокое унижение от своего существования, ей было так мерзко и грустно, что она постоянно плакала, лицо ее было бледнее луны, а под глазами залегли темные тени. Бао каждый день уезжал, возвращаясь только под вечер один или в компании своих дружков-уголовников, и девушка в красивом платье должна была подносить напитки или сигары.
