Линда Ховард - Рискуя и любя
— Что скажешь насчет небольшой пробежки?
— Всю жизнь об этом мечтала — бежать глубокой ночью в босоножках и вечернем платье за две тысячи долларов, спасаясь от сотни молодцов с пистолетами.
— Скажи еще спасибо, что босоножки у тебя на низких каблуках. — Он рукояткой пистолета разбил лампочки на дверях на всякий случай, чтобы их свет не привлек внимание преследователей.
Ниема осторожно поднялась с пола. Осколки стекла покрывали сиденье, ее плечи, волосы. Дверца с ее стороны не открывалась: наверное, пуля разбила механизм замка. Она перелезла через коробку передач; мелкие осколки стекла хрустели и звенели при каждом ее движении.
Джон, который уже успел вылезти, просунул к ней руки и буквально выволок ее наружу.
— Отряхнись, — приказал он.
Они оба наклонились, тряся головами и руками и стряхивая с одежды многочисленные осколки. Ее руки и плечи чуть-чуть покалывало, но, проведя по ним ладонью, она не обнаружила следов кровотечения. Удивительно, как они вообще остались в живых; то, что их не задело разбившееся ветровое стекло, казалось ей чудом.
Но когда они выпрямились и ее глаза привыкли к темноте, она заметила, что у Джона одна половина лица темнее, чем другая. Ниема похолодела.
— Ты ранен? — спросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал спокойно. Нет, его не могли ранить. С ним должно быть все в порядке — она желала этого всей душой.
— Это не пуля, просто порезался осколком стекла, — недовольно пробурчал он и, вынув из нагрудного кармана смокинга платок, прижал его ко лбу. — Оба пистолета у тебя?
— Они в машине. — Она залезла в салон и вытащила оружие. — А мои инструменты? Оставить их? — Ей ужасно не хотелось тащиться с ними и дальше.
— Дай-ка их сюда.
Она передала ему тяжелый бархатный мешочек. Он вынул ее инструменты и разбросал их по одному под деревьями и кустами. Если обнаружат мешочек с инструментами, Ронсар постарается узнать, для чего они были использованы, а поскольку Джон и Ниема были замечены выходящими из его офиса, он непременно обыщет всю проводку и обязательно обнаружит «жучок». Обыск единственный способ его найти, поскольку в этом случае никакой «жучок» утаить не удастся.
— Палантин с тобой?
— Зачем он мне нужен?
— Затем, что он черный и скроет открытые участки тела.
Она нашарила среди осколков палантин и сумочку и вытащила их из машины. Сумочка оказалась совершенно бесполезной — в ней не нашлось даже денег. Все деньги, паспорт и другие документы остались в ее комнате на вилле. О паспорте она не беспокоилась; имя в нем все равно фальшивое, и Джон доставит ее домой даже без документов, а вот деньги бы не помешали.
Джон взял у нее сумочку, но вместо того чтобы выбросить ее, сунул к себе в карман.
— Идем.
Бегать ночью по лесу очень опасно — рискуешь подвернуть лодыжку или, хуже того, сломать ногу. Ниема и Джон выбирали дорогу между деревьев и кустов и то и дело останавливались, прислушиваясь, нет ли погони. Со стороны дороги до них доносился рев проезжающих автомобилей, становившийся все более отдаленным, по мере того как они углублялись в лес. Впрочем, вряд ли им удастся одурачить людей Ронсара. Скоро они опомнятся и кинутся прочесывать округу.
Ниема и Джон вышли из леса на второстепенную дорогу.
— Пока будем следовать этим курсом, — сказал он. — По дороге легче бежать, чем по лесу. Пока темно, мы сможем заметить их скорее, чем они нас.
— У нас есть конечная цель или же мы просто бежим куда глаза глядят?
— Ницца.
— Почему именно Ницца? Почему не Лион? Он же ближе.
— Ронсар наверняка установит наблюдение за аэропортом в Лионе и автомобилями, сдаваемыми в аренду. Он думает, что мы двинемся именно в том направлении.
— А как насчет Марселя?
— Наша яхта в Ницце.
— Вот как? А я и не знала, что у нас есть яхта.
— Яхта принадлежит не нам, а нашей «компании». На ней установлен компьютер со спутниковой связью. Я смогу передать информацию прямиком в Лэнгли, и они тут же начнут ее обрабатывать.
— Итак, в Ниццу.
Джон вынул из кармана нож и склонился у ее ног. Зажав в кулаке подол ее длинного платья, он обрезал его до колен.
— У тебя в карманах смокинга полно всякой всячины, прямо как у щенка Снупи в конуре, — заметила она. — Интересно, как все это там помещается?
— У меня отличный портной.
Теперь, когда они вышли из леса, он увидел, что его рана на голове все еще кровоточит. Он отрезал от куска ее платья тонкую полоску ткани и перевязал ею голову. Его смокинг испачкался и порвался в нескольких местах. Опустив глаза, Ниема заметила, что ее платье от Диора выглядит ничуть не лучше. Остатки подола Джон обмотал вокруг шеи.
Они побежали по дороге. Спортивной обуви у них не было, отталкиваться от твердого жесткого асфальта тонкими подошвами вечерних туфель было больно, и они чуть-чуть сбавили темп.
— Мы так и будем бежать всю дорогу до Ниццы?
— Нет, угоним машину.
— Когда?
— Как только она нам подвернется по пути. Ниема попыталась как-то приспособиться и выбрать удобный темп бега, чтобы не слишком натирать себе ступни, и сосредоточиться на настоящем. Пока им приходилось отстреливаться и уходить от погони, она ни о чем другом не могла думать, но теперь вокруг них была безмолвная ночь, в которой слышался только мерный топот их ног по асфальту. В отсутствие внешней угрозы мысли Ниемы невольно вернулись к тому, что произошло в офисе Ронсара.
Ей не хотелось об этом размышлять, но она ничего не могла с собой поделать. Быть может, это неизбежный результат физического влечения, которое она чувствовала к нему с той минуты, когда увидела его в офисе Фрэнка Винея? Он буквально высекает из нее искры, ее распирает жизненная энергия. Чего стоят их поцелуи на глазах у Ронсара — может, отчасти они и были притворством, но она в тот момент нисколько не играла. С каждым прикосновением, с каждым танцем и поцелуем росло ее внутреннее влечение — неудивительно, что ее охватило возбуждение, стоило ему коснуться ее между ног.
Ах, если бы все было по-другому! Если бы он действительно занимался с ней любовью, а не разыгрывал сцену. Ведь для нее момент их близости явился событием огромной важности. А для него это была всего лишь работа.
Вероятно, именно это задело ее больнее всего. Ей хотелось значить для него больше, чем это было в действительности. Она… Господи, неужели она любит его?
Надо быть круглой идиоткой, чтобы влюбиться в Джона Медину.
Любить мужчину, который всю жизнь проводит в разъездах, вполне возможно. Но любить человека, который притягивает к себе опасность как магнит, — на такое не каждая способна. Полицейские, пожарные, нефтяники — у них у всех опасные профессии, сопряженные с риском. Однако по крайней мере они живут открыто, ни от кого не прячась. Они существуют в реальном мире. А Джон постоянно притворяется, играет роль, необходимую для выполнения очередного задания. Он уже почти потерял себя самого и все время скрывается под чужим именем. Она и не узнает, жив он или погиб, а если жив, то вернется он к ней или нет.
