Нора Робертс - Прощай, прощай, черный дрозд!
«И, честно говоря, безумно интересно», — сказала она себе.
Каждое утро Саманта вылезала из незнакомой по стели, разлепляла сонные глаза и всматривалась в зеркало, пытаясь убедиться, что это действительно она. Что это случилось именно с ней. С Самантой Гэннон.
«Я писала эту книгу всю свою жизнь, — думала она. — С самого детства, когда слышала семейные легенды, когда умоляла бабушку и дедушку повторить рассказ, не упуская мельчайших подробностей. А по том оттачивала мастерство, лежа в постели и придумывая новые приключения».
Эта история казалась ей такой романтичной, такой захватывающей… А приятнее всего было то, что она произошла с ее родными.
Работа над новой книгой, которую Саманта назвала «Большой Джек», тоже шла очень успешно — наверное, потому, что она писала о своем прадеде. Ей не терпелось вернуться к роману, снова погрузиться в мир Джека О'Хары, мир воров и бандитов, скрывающихся от полиции. Перед турне у нее не было ни одной свободной минуты для работы, а во время турне — тем более. Но письменный стол подождет. Она не будет думать о новой книге как минимум сорок восемь блаженных часов. Бросит сумки и забудет об их существовании. Запрется в своем чудесном тихом доме. Примет пенную ванну, откроет бутылку шампанского.
Будет отмокать и пить, отмокать и пить. Если проголодается, то что-нибудь закажет из ближайшего ресторана. Все равно что. Главное, что это будет ее еда на ее кухне.
А потом проспит десять часов подряд.
И не будет подходить к телефону. Она еще с борта самолета позвонила родителям, брату, сестре, дедушке с бабушкой и сообщила, чем собирается заниматься ближайшие пару дней. Друзья и коллеги подождут день-другой. А поскольку со своим последним партнером Сэм рассталась больше месяца назад, ни один мужчина ее не ждал.
Наверно, оно и к лучшему.
Когда машина остановилась у тротуара, Сэм выпрямилась и захлопала глазами. Дом! Как обычно, она замечталась, с головой ушла в свои мысли и не поняла, что уже приехала.
Она взяла сумку и ноутбук, водитель донес до дверей ее чемодан и остальной багаж. Сэм была так счастлива, что, давая ему щедрые чаевые, чуть не поцеловала его на прощание. Вместо этого она помахала таксисту рукой и втащила вещи в крохотный вестибюль дома, который ее бабушка называла кукольным.
— Я вернулась! — Она оперлась спиной о дверь и перевела дух, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься в пляс. — Мое, мое, мое! Все это мое! Малышка, я вернулась!
Добравшись до гостиной, Сэм застыла на пороге и ахнула. Столы и стулья были перевернуты, ее любимый Диванчик лежал ножками вверх, как черепаха. На полу валялся разбитый вдребезги телевизор, вокруг были разбросаны семейные фотографии в рамках и сорванные со стен картины и репродукции.
Сэм схватилась за голову, вонзила пальцы в короткие рыжие волосы и застонала.
— О боже, Андреа! Я просила тебя присмотреть за домом, а не устраивать в нем погром!
Вечеринка вечеринкой, но это переходило все границы. Придется дать кому-то хорошего пинка в зад.
Сэм выхватила из кармана жакета телефон и набрала номер.
Когда голос Андреа предложил оставить сообщение, она заскрежетала зубами, резко повернулась, вышла из комнаты и стала подниматься по лестнице.
— Какого черта?! — рявкнула она в трубку. — Ты что, взорвала здесь бомбу? Как ты могла, Андреа?! Как ты могла переломать мои вещи и оставить дом в таком виде? Проклятие, где ты? Лучше беги во все лопатки, потому что если ты мне попадешься… О боже, что это за запах? Андреа, я убью тебя!
Когда Сэм пинком открыла дверь спальни, оттуда вырвалась такая вонь, что пришлось прикрыть рот рукой.
— О господи, моя спальня! Я никогда не прощу тебя. Клянусь богом, ты уже покойница! — бормотала она, нашаривая в темноте выключатель.
Когда свет зажегся, Сэм заморгала и увидела, что Андреа ничком лежит на полу в куче окровавленных простыней.
Она оказалась права. Андреа действительно была покойницей.
Черт возьми, до конца смены оставалось всего пять минут, когда поступило это сообщение! Еще немного, и она ушла бы домой, а этим делом занялся бы кто-то другой. Кто-то другой провел бы душный летний вечер рядом с разложившимся трупом…
Но какой смысл об этом думать? Как ни крути, а теперь Андреа Джекобс была ее заботой.
Лейтенант Ева Даллас дышала сквозь маску. По ее мнению, помогали эти штуки мало, выглядели смехотворно, но все же задерживали какую-то часть отврати тельного запаха.
Хотя температура воздуха в комнате была умеренной и составляла двадцать два градуса по Цельсию, однако тело пролежало здесь пять дней и выглядело соответственно. Тот, кто перерезал Андреа горло, не просто убил ее но оставил гнить.
— Личность жертвы установлена, — сказала Ева в диктофон. — Андреа Джекобс Двадцать девять лет, метиска. Горло перерезано движением слева направо и сверху вниз. Имеются указания на то, что убийца напал сзади. Состояние тела не позволяет с помощью визуального осмотра определить, имеются ли другие раны и повреждения, полученные при попытке защитить себя. На жертве одежда для улицы.
«Точнее, для вечера», — подумала Ева, заметив блестки на подоле платья и туфли на высоком каблуке, лежавшие на другом конце комнаты.
— Она пришла после свидания. Возможно, после посещения ночного клуба. Могла привести кого-то с собой, но это маловероятно.
Ева обвела взглядом комнату, пытаясь представить себе картину происшедшего, и пожалела, что рядом нет Пибоди. Но ее бывшая помощница, а теперь напарница рано ушла домой. Не было смысла тащить Делию обратно и портить ей праздничный обед.
— Судя по всему, жертва пришла одна. Если бы она привела убийцу с собой, он сначала вступил бы с ней в половую связь. Зачем тратить даром хороший товар? Следов борьбы нет. Один взмах ножом. Никаких колотых ран.
Ева выключила диктофон и снова посмотрела на труп, пытаясь представить себе Андреа живой. Итак, она пришла со свидания. Вечер был выходной, очевидно, выпила несколько бокалов. Поднимается по лестнице… Слышит ли она что-нибудь? Скорее всего, нет. Но она могла оказаться дурой и пойти наверх именно потому, что услышала какие-то посторонние звуки. Насчет дуры выясним, но можно держать пари, что Убийца слышал ее. Слышал, как она шла.
Ева выбралась в коридор, постояла там минутку и огляделась, не обращая внимания на работавших в Доме дознавателей. Потом вернулась в комнату и представила себе, что сбрасывает эти проклятые туфли. Подъем сразу заныл от облегчения. Может быть, жертва Нагнулась и начала растирать стопу… А когда выпрямилась, убийца бросился на нее.
«Прятался за дверью, — подумала Ева, — или выскочил из стенного шкафа рядом с дверью. Остановился у жертвы за спиной, схватил ее за волосы, запрокинул голову и перерезал горло».
