Наивная смерть - Робертс Нора

– Поцелуй меня в зад, пугало.

– Ну вот, – улыбнулся он, – мы и вернулись к нормальной жизни.

У Евы вырвался краткий смешок. Не говоря больше ни слова, она вышла из дома.

Оливер Страффо встретил их у дверей. Он предпочел не приглашать адвоката, хотя имел на это полное право. Гордость, решила Ева. Он был слишком горд, чтобы доверить кому-то заниматься его делами.

Что Еву удивило, так это то, что он не удалил из дома жену, дочь и помощницу. Опять-таки гордость, подумала Ева. Хочет им показать, что сам справится с этой ерундой, что он хозяин дома, что он тут главный.

Он внимательно и нарочито медленно прочел текст ордера. Его лицо при этом ровным счетом ничего не выражало. Но Ева видела, что он разозлился. За невозмутимым фасадом шел процесс кипения.

– Ордер в порядке, – констатировал Страффо и поднял на нее глаза. – Надеюсь, вы и ваша бригада будете действовать уважительно и без проволочек. Вы несете ответственность за любой причиненный ущерб.

– Приму к сведению. Запись включена и останется включенной до самого конца. Детектив Макнаб займется электроникой. Если какие-то из принадлежащих вам предметов потребуют изъятия, вам будет выдана соответствующая расписка. Желаете остаться на месте во время проведения обыска?

– Безусловно.

– Что ж, это удобно. – Ева кивнула Макнабу, а затем вышедшим из лифта Бакстеру и Трухарту. – Бакстер, и ты, Трухарт, возьмите на себя основной уровень. Пибоди, со мной.

Ева двинулась к лестнице мимо Аллики, которая стояла ни жива ни мертва, сжимая руку Рэйлин.

– Прошу прощения, лейтенант?

Ева остановилась и взглянула на девочку.

– Да?

– Вы правда будете обыскивать мою комнату?

– Мы будем обыскивать все комнаты, включая твою.

– Обалдеть. А можно мне…

– Рэйлин! – Голос Оливера Страффо прозвучал, как удар хлыста. – Не мешай полиции делать то, что они считают нужным.

Рэйлин опустила глаза, хотя вид у нее по-прежнему был не обескураженный, а скорее жадно-любопытный.

– Да, сэр.

Ева начала с третьего уровня. Здесь было то, что, как она полагала, называлось «семейной комнатой». Пара длинных мягких диванов, кресла, в которых свободно могли бы поместиться двое, огромный развлекательный центр.

Камин, в это утро холодный, был увенчан широкой белой полкой, на которой стояли бронзовые вазочки и семейные фотопортреты в бронзовых рамках. Все в ансамбле. Семья на пляже, Рэйлин в школьной форме, Рэйлин в розовой балетной пачке, супруги в вечерних туалетах – элегантные и счастливые на вид.

К семейной комнате примыкал домашний спортзал. Отлично укомплектованный, отметила Ева, с ленточными окнами, откуда открывалась великолепная панорама города.

Здесь же была маленькая кухонька: мини-холодильник, автоповар, короткий прилавок с парой высоких табуретов.

Полная ванная с ванной-джакузи и парилкой.

Рабочего места здесь не было.

И все же она обыскала шкафчики, выдвижные ящики, ощупала подушки, сняла картины со стен, заглянула за рамы.

– Вроде чисто, – сказала она Пибоди. – Пусть Макнаб проверит электронику.

– Семейное пристанище. Обстановка шикарная. – Пибоди еще раз осмотрелась. – Они пользуются этой комнатой чаще, чем гостиной внизу, когда им хочется побыть вместе. Посмотреть телевизор, поиграть в игры. Вон стол у окна для настольных игр. Гостиная внизу больше подходит для приема гостей. А здесь они чувствуют себя семьей.

– Да, это ты верно подметила. – Ева снова подошла к камину и изучила семейные фотографии. – Давай спустимся на второй этаж.

Они разделились. Пибоди взяла на себя домашний кабинет Страффо, а Ева – гостиную Аллики. Опять она изучила каминную полку, семейные фотографии и портреты.

«Любопытно», – подумала она и принялась за обыск.

Комната очень женственная, решила Ева. Журналы и диски, посвященные моде, интерьерам и воспитанию детей. Мемо-кубики с напоминанием послать кому-то благодарственное письмо за подарок или приглашение на вечеринку, пригласить кого-то на званый ужин, коктейль или ленч. Напоминание о том, что надо купить подарок для такой-то дамы или подарок на годовщину такой-то и такой-то паре. Что ж, решила Ева, именно этим и должна заниматься жена влиятельного и преуспевающего человека.

Вот только она сама никогда ничего подобного не делала, хотя была женой влиятельного и преуспевающего человека.

«А кто у нас этим занимается? – вдруг пришло в голову Еве. – Кто все это делает? Сам Рорк, Соммерсет или Каро?»

Аллика держала по отдельному ежедневнику для себя, для мужа и для дочери.

Оливер Страффо проводил деловые встречи и на поле для гольфа, и в ресторанах, причем его жена все аккуратно записывала вне зависимости от того, нужно ли ей было самой при этом присутствовать или нет. Она отмечала, когда мужу надо было идти в парикмахерскую, к врачу, к портному, ехать в командировку. Семейная поездка была намечена на март – время весенних каникул у Рэйлин.

Ева сравнила это с ежедневником самой Аллики. Встречи в магазинах, за ленчем, походы в салон красоты, встречи за ужином в ресторане с мужем. Иногда с друзьями и клиентами, иногда наедине.

Ева отметила, что ни у одного из супругов не было назначено никаких встреч во временных интервалах обоих убийств.

Ежедневник дочери потряс ее. Танцевальный класс два раза в неделю, социальное взаимодействие – а это что за хрень, интересно бы знать? – с другими детьми три раза в неделю. Мелоди Бранч приходила на час каждый четверг после обеда – с половины четвертого до половины пятого. Они чередовались. Через неделю Рэйлин в то же время приходила в гости к Мелоди.

Раз в неделю, начиная с марта, была футбольная тренировка, утром по субботам девочка посещала нечто называющееся «Головоломки». А вслед за этим, дважды в месяц добровольная работа в организации под названием «Детская помощь». В дополнение к обычной ежемесячной нагрузке были еще дни рождения, выезды за город, школьные мероприятия, драмкружок, кружок по рисованию, экскурсии, семейные вылазки.

Насколько Ева могла судить, у дочери общественная нагрузка была больше, чем у обоих родителей, вместе взятых.

Неудивительно, что им понадобилась помощница по дому, подумала Ева. Хотя тут была одна странность. Аллика имела профессиональный статус матери-домохозяйки с рождения Рэйлин и до гибели сына. Она так и не пошла работать, у нее не было даже хобби, приносящего доход, но возобновлять статус Аллика не стала.

Ева изъяла ежедневники. Ей хотелось изучить их подробнее, проверить имена, даты, местонахождение членов семьи в интересующее ее время.

Она обыскала маленький письменный стол. Писчая бумага с монограммой. Значит, Аллика некоторые из этих благодарственных записок писала от руки. Тематически рассортированный подбор почтовых открыток на все случаи жизни. Для поздравления с днем рождения (юмористические, официальные, детские, с цветочками), выражения соболезнований, для самых разных праздников и так далее.

Чистые диски и мемо-кубики, адресная книга, подборка вырезок по устройству интерьеров.

Ева вспомнила о вырезках, которые Пибоди нашла у Лиссет Фостер. Общая почва, подумала она. Может, тут что-то есть? Может, их пути пересекались? Надо проверить, хотя вряд ли Аллика и Лиссет покупают безделушки и шторы в одних и тех же магазинах.

Сохраненная Алликой корреспонденция представляла собой такие же хорошенькие открытки или записочки от подруг, распечатанные послания по электронной почте от них же или от собственной дочери.

Поздравления с днем рождения или пожелания выздоровления от Рэйлин были – все без исключения – написаны от руки и красиво раскрашены… Еве пришлось признать, что ей самой никогда так не сделать. Красивая бумага, краски, рисуночки…

На одной из открыток на плотной розовой бумаге большими печатными буквами было выведено:

НЕ ГРУСТИ, МАМОЧКА!

На сопровождавшем надпись рисунке было изображено женское лицо с блестящими слезками на щеках.