Филлис Уитни - Красный сердолик
Это был фрагмент, вырезанный из фотографии большого размера, на нем видны голова и плечи мужчины и девушки. На мужчине фантастическое одеяние: шляпа тореадора на голове и узорчатый плащ, накинутый на плечи; на девушке кружевная мантилья и испанская шаль. Оба были молоды, насколько позволял судить снимок, хотя лицо мужчины получилось несколько расплывчатым. Несмотря на это, оно показалось мне знакомым. Что касалось девушки, то я узнала ее сразу. Это была Крис Монтгомери.
Я посмотрела на свою гостью.
— Кто вас послал?
— Моя лучшая подруга, — ответила она не без самодовольства. — Моя самая лучшая подруга. И ваша тоже.
Она помолчала и осмотрелась, словно проверяя, не прячется ли кто-нибудь в комнате.
— Надеюсь, тут нет полицейских?
— Нет, — заверила я ее. — Никаких полицейских. Кто вас послал?
Она наклонилась ко мне, и я задержала дыхание, охваченная ароматом джина, чеснока и пота.
— Сондо, — прошептала она. — Сондо Норгор.
Признаюсь, мне стало не по себе. Моя посетительница вымученно улыбнулась и одновременно выдавила из глаз несколько слезинок.
— Я миссис Данлоп, — представилась она. — Снимаю комнату в подвале по соседству с Сондо. И мы с ней были лучшими подругами. Она не доверяла никому, кроме меня. А теперь ее с нами нет.
Я представила себе картину. Сондо с ее своеобразным чувством юмора и насмешливым отношением к большей части человечества. Как это на нее похоже — водить дружбу с обломком крушения, с человеческой развалиной.
— Ладно, — сказала она, прежде чем я успела оправиться от изумления. — Мне пора. Синтия меня уже заждалась. Синтия — это, знаете ли, моя кошка. Мне дала ее Сондо. Бедная Сондо. Она все время боялась, что с ней что-нибудь случится. На этот случай она и передала мне письмо для вас.
Старуха, как ей показалось, привела в порядок свои перья и лохмотья и ушла, на прощание помахав мне рукой. Я широко распахнула окно и только после этого села читать письмо.
Оно действительно было от Сондо, и меня охватило жуткое чувство, словно мне вручили послание с того света.
«Дорогая Лайнел.
Я пишу тебе сидя за столом у камина, сразу после вашего ухода. Карла прилегла на диване и наблюдает мной. Я думаю, что она не любит меня, как и все вы. Но речь не о Карле.
Сегодня вы все были против меня, считая, что я дурно обращаюсь с Крис. Но со временем вы поймете, на чьей стороне правда. И если к тому времени меня с вами не будет, вы меня простите. Не то чтоб я очень переживала, простите вы меня или нет. Просто я люблю смеяться последней.
Бедная Крис! Бедная, милая, беззащитная Крис! Все это написано сегодня на ваших лицах, так вы все думали. Но эта ваша милая Крис убила Майкла Монтгомери.
Конечно, я любила его. Что тут удивительного? Если бы я была мужчиной, я хотела бы быть похожим на него. Холодным, жестоким и безжалостным. Такой человек никому не даст себя в обиду. Но он умел быть нежным, в нем пылал огонь, против которого не могла устоять ни одна женщина. Опалил он и меня, хотя в твоих глазах я и не женщина вовсе. И я думаю, что по-своему Монти любил меня больше, чем всех вас. Потому что я его понимала. Я понимала и любила его. Другие только любили.
Ты знаешь эту странную картину, которую я написала: там изображена мексиканская пустыня. Я еще тогда пошутила: сказала ему, что это пейзаж его души. Он засмеялся, но не возражал. Он был польщен. Я подарила ему эту картину, и после смены экспозиции витрины он повесил ее на почетном месте в своей квартире. Он сказал, что испытывает сентиментальную привязанность к Мексике и что моя картина ему очень нравится.
Разумеется, я пишу тебе это письмо не для того, чтобы потолковать о живописи. Теперь, когда Монти мертв, мне безразлично, что будет со мной. Я хочу только одного: отомстить за его смерть. Я хочу, чтобы Крис ползала передо мной на коленях, моля о пощаде, чтобы я проявила к ней больше милосердия, чем она — к нему. Потому что убийца — Крис. Я знаю правду.
Вы с Биллом разгадали мой трюк с граммофоном, но вы не знаете всего. Я нашла камень из кольца, и под ним была спрятана фотография. Фотоснимок Крис. Вот почему она боялась, что его найдут. Вот почему она отправилась в «Юниверсал Артс», пытаясь им завладеть. Потому что камень с фотоснимком выдавал ее с головой. Я надеялась, что сегодня вечером мне удастся сломить, и она сознается. Но поскольку она этого не сделала, я оставляю камень у себя в качестве козырного туза, который я собираюсь завтра выложить на стол.
Но я не оставляю у себя фотографию. Фотографию ты получишь вместе с этим письмом. Ей меня не перехитрить. Даже если ей удастся сделать то, что она — я уверена в этом — задумала, все равно фотография окажется у тебя, и Крис будет уличена.
Завтра я расставлю для нее западню. Очень театральную ловушку. Вот что я задумала. Я попросила одного из помощников принести мне Долорес — любимую куклу Тони — и оставить ее у меня в кабинете: завтра она мне понадобится. Завтра все придут на работу поздно, так что я буду в отделе одна. Я надену на Долорес свой халат и натяну ей на голову свою желтую повязку. Я усажу ее за стул за моим столом спиной к двери. Я устрою так, чтобы в комнате было не очень светло, и тогда ей легче будет принять куклу за меня. Я положу камень из кольца на стол, чтобы его было видно, а рядом с дверью, под рукой, положу молоток.
Когда моя западня будет расставлена, я спрячусь за ширмой и дождусь ее прихода. Я не боюсь. В душе она труслива. И когда она ударит по манекену, думая, что я, она себя выдаст и будет настолько обескуражена, что вряд ли сможет еще что-нибудь сделать. И тогда я заставлю ее ползать на коленях, а потом сдам в полицию.
Однако я знаю, что человеческие планы ненадежны, и поэтому принимаю меры предосторожности. Эту фотографию и письмо я передаю в руки восхитительной миссис Данлоп, и, если меня постигнет неудача, они попадут к тебе.
Спасибо, Лайнел.
Твоя Сондо.»
Я сидела некоторое время, глядя на письмо. В окно дул холодный ветер с озера, но мои мысли были слишком далеко, чтобы я могла это почувствовать. Теперь я яснее представляла себе, что могло произойти в кабинете Сондо. В западню угодила она сама. Но кто привел в действие адскую машину? Не Крис, она в таких делах Сондо не соперница. Это был человек, по меньшей мере равный Сондо по уму и столь же волевой, не обязательно сильный физически.
Итак, манекен разбит, уловка Сондо сработала, преступник разоблачен. Сондо выходит из-за ширмы, уверенная, что владеет ситуацией. Что происходит потом? Преступник стоит с молотком в руках, практически пойманный, — и на этот раз нападает на Сондо из плоти и крови. И когда она падает, оглушенная ударом, душит ее первой подходящей вещью, попавшейся под руку, — замшевым узорным пояском.
