Марина Крамер - Марго, или Люблю-ненавижу
В день отъезда он повез меня в аэропорт сам, хотя я собиралась взять такси.
– Я должен убедиться, что с тобой все в порядке.
Со мной все было в порядке – я считала часы, оставшиеся до встречи с Мэри. Алекс же вдруг сделался каким-то странным – он постоянно держал меня за руку, обнимал, прижимался губами то к макушке, то к щеке.
– Ты как будто прощаешься, – улыбнулась я, стоя в очереди к стойке регистрации. – Я вернусь через три дня.
– Я знаю, Марго. Я буду тебя ждать.
Я оказалась не готова к такому морозу – пар валил изо рта, капюшон шубы не спасал, лицо моментально замерзло, губы не шевелились – и все это за то время, что я добежала от трапа самолета до автобуса. Как же в город ехать, это же чудовищно?! Но меня, к счастью, встречали – буквально сразу в мою сторону направился высокий, плечистый мужчина в короткой дубленой куртке и огромной волчьей шапке.
– Вы – Марго? – Его карие глаза смотрели по-доброму, и вообще весь он излучал какую-то положительную энергию.
– Да. А вы – Максим?
– Угадали, – рассмеялся он, подхватывая мой розовый чемоданчик, который сразу как-то потерялся и выглядел едва ли не дамской сумкой в огромной руке. – Идемте, у меня машина стоит на прогреве, а то не заведу потом. Давит сегодня – сорок шесть за городом.
– Господи, – простонала я, глянув на свои лаковые ботинки. – Я без ног останусь…
– Не волнуйтесь, Маша сказала, что вы, скорее всего, окажетесь не готовы к нашему климату, так что я валенки прихватил. Они, конечно, большие, зато новые и теплые.
Я с благодарностью посмотрела на нового знакомого и про себя отметила маленький нюанс – он звал Мэри Машей, чего та не позволяла никому. У меня зачесался язык, и я не выдержала:
– Скажите, Максим… а она не ругает вас за «Машу»?
– Когда не слышит – не ругает, – улыбнулся он, уверенно проводя меня за собой через выстроившихся у выхода из аэропорта таксистов. – А вообще терпеть не может, тут вы правы. С детства только Мария – и никак по-другому.
Мы бегом добрались до автостоянки, и лично я старалась даже дышать пореже, чтобы не отморозить внутренности – настолько морозным оказался воздух. Ресницы сразу слиплись от образовавшегося на них инея, губы перестали двигаться, а нос начал отмерзать, как я ни силилась закрыть его кожаной перчаткой. Машина оказалась большим старым «Лендкрузером», Максим помог мне сесть на переднее сиденье, закинул чемодан в багажник и, сев за руль, показал на огромные валенки, стоявшие у меня в ногах:
– Вы ботинки свои снимайте, не стесняйтесь, а то отморозите пальцы с непривычки. А вообще – коньячку не хотите для согрева?
Я замотала головой и отказалась, однако ноги в валенки сунула с удовольствием, и уже через пару минут почувствовала, что называется, разницу. Да и вообще в машине с работающей печкой стало гораздо лучше.
– Скажите, Максим… вы ничего не скрыли от меня? У Марии очень серьезные травмы?
– Я сказал вам правду. Меня беспокоит левая нога, та, где у нее и так травма колена, она и пострадала сильнее. Но в целом все должно быть хорошо. Я оперировал ее сам. Честно – если бы мог, отказался бы, но вы ведь понимаете – праздник, дежурство…
Его лицо помрачнело – видимо, воспоминания о том дежурстве были не радужные.
– Вы представляете, Марго, что это значит – увидеть через столько лет женщину, которую любил? В таком состоянии? А потом еще и узнать, что ее вот-вот убьют? – Максим обогнал еле движущийся впереди нас автобус и повернулся ко мне. – Представляете?
– К сожалению, да. Я вам благодарна, Максим, за ваш звонок и за то, что вы встретили меня.
– Это ерунда, Марго. Знаете, я не стану врать, что все эти годы помнил Марию, что любил и все такое, нет. Я был женат, у меня есть маленький сын, но жена ушла, и теперь я его не вижу. Но Мария… она появилась – и я понял, чего был лишен все эти годы. – Максим вздохнул и крепко сжал пальцами оплетку руля.
Я понимала, о чем он. Уж если мне, женщине, невыносимо одиноко без Мэри, то какие чувства она должна возбуждать во влюбленном мужчине?
Ехали мы долго – аэропорт оказался намного дальше от города, чем наши московские. Интересно, а вот если бы на автобусе добираться – через какое время я осталась бы совсем без ног? Наконец Максим остановил машину у серой пятиэтажки, окруженной невысокими кустами, покрытыми инеем, и помог мне выйти.
– Идите прямо в валенках, дома снимете.
Если честно, то сейчас никто не смог бы убедить меня снова переобуться в мои лаковые ботинки, никакой стилист-дизайнер-модельер. Я потопала к подъезду, чувствуя себя деревенской бабищей – еще бы мне тулуп и шаль.
Лифта в доме не оказалось, и на пятый этаж мы поднимались пешком. Интересно, как мы отсюда понесем Мэри? Максим открыл дверь, впустил меня в полутемную прихожую и позвал:
– Мария, ты проснулась?
– Не кричи, я слышу, – раздался откуда-то из глубины квартиры голос Мэри.
Я быстро скинула валенки, сбросила на руки Максиму шубку и шарф, на ходу глянула в большое зеркало и пошла на голос.
– Вы в спальню проходите, она там, – чуть запоздало подсказал Максим, показывая направление рукой, но я уже разобралась в планировке квартиры и без труда нашла дверь в небольшую комнатку с огромной кроватью и узким шкафом-пеналом в самом углу. Мэри полусидела в постели, одетая в теплую пижамную кофту и укутанная до пояса двумя одеялами – в квартире было прохладно.
– Мэри… боже мой, Мэри! – Я бросилась к ней, но она вытянула вперед руку:
– Осторожнее, Марго, я вся в гипсе…
– Ой, я совсем что-то… – смутилась я и аккуратно присела на край кровати, чтобы не потревожить Мэри.
Взяв ее за руку, я посмотрела в глаза – Мэри улыбалась, но в уголках копились слезы. Я поднесла к губам ее руку и начала дышать на нее, согревая:
– Мэри… как же тебя угораздило-то, родная?
– Как-как… можно подумать, ты не знаешь, Марго, – как! Я ведь сказала – Костя не успокоится, пока не увидит меня мертвой. Я жила тут спокойно все это время и все-таки наткнулась на одного человечка из Костиных. Ну а тот, разумеется, решил воспользоваться шансом и заработать. К счастью, теперь Костя уверен, что я мертва.
– Он был уверен в этом и раньше, – вырвалось у меня, и я в испуге закрыла рот рукой.
– Что? – переспросила Мэри, удивленно вздернув брови.
Я начала отнекиваться и выдумывать что-то, но она перехватила мою руку, сжала так, что мне стало больно, и требовательно сказала, уставившись мне в лицо:
– Марго! Сто раз говорили – не врать друг другу. Рассказывай.
Что мне оставалось делать? Только рассказать ей о «заказе» Алексу от ее мужа, об инсценировке убийства, об отрезанной пряди волос, о перстне…
Мэри слушала молча, не перебивая, потом отпустила мою руку и потянулась за сигаретами. В этот момент появился Максим, до того гремевший в кухне посудой, и предложил завтрак, но Мэри отмахнулась от него, как от мухи:
