Татьяна Устинова - От первого до последнего слова
– Я не могу вкалывать по ночам, возиться со стариками и старухами, выслушивать бесконечные жалобы и ничего за это не получать! Наверное, я плохой врач, но я не могу!..
– Если из медицины уйдут все порядочные и образованные люди, кто же в ней останется?
– Вы останетесь, Дмитрий Евгеньевич!
Он исподлобья смотрел на нее голубыми страшными глазищами, и у нее холодело сердце.
– Обо мне нет речи, – возражал он негромко. Он всегда говорил негромко, и только потом она узнала, что именно этого его негромкого голоса до смерти боятся все ассистенты и медсестры. – Но дело ведь не во мне! Насколько я могу судить, вы вполне профессиональный человек, недаром вы диссертацию защитили! И неплохую…
– При чем здесь моя диссертация?! Я все равно никогда не смогу сделать в науке ничего нового, и та область, в которой я работаю, давно и хорошо изучена!
– Двигать вперед науку, может быть, и не нужно, – соглашался он все так же негромко, и в этом была сумасшедшая убежденность, – но в любой профессии должны быть порядочные люди, просто хорошо делающие свое дело! И меня бесит, что все эти люди, и вы в том числе, почему-то уходят из медицины!
– Потому что в ней невыносимо, в этой вашей медицине!
– А ваши больные? – спросил он и взглянул исподлобья. – Которые завтра будут ждать, что к ним придет добрый доктор, вылечит и поможет? С ними как? Как вы им объясните, что добрый доктор отправился искать место получше?
Она молчала и смотрела на него – потому что он очень ей нравился! Нравилась его негромкая убежденность, категоричность, максимализм, черт возьми!..
– Дело не в том, что я ненормальный и ничего не понимаю, – продолжал он. – Дело в том, что наша с вами профессия нас слишком ко многому обязывает! – Он подумал и продолжал смущенно: – Вы не подумайте, что я святой…
– Нет? – живо переспросила Алиса.
– Нет, – твердо сказал он, решив, что она спрашивает без иронии, – но я точно знаю, что если уж вы взялись лечить и больные в вас верят, их бросать нельзя! Вы бросите, еще кто-нибудь бросит, и вообще все бросят, и с кем останутся больные?..
Он взглянул на нее голубыми серьезными глазищами, и Алиса Порошина поняла, что жизнь ее кончилась.
Вот в этот самый миг.
То, чем она жила прежде – работа, зарплата, диссертация, мама поссорилась с сестрой, надо бы помирить обеих, бывший муж, заботившийся о ней, будто он был никакой не бывший, – все перестало существовать.
Вселенная начала вращаться в другую сторону. Крохотная воронка, в которую закрутилась материя, когда Алиса позвонила Долгову и пригласила его на кофе, стала стремительно вращаться, захватывая весь окружающий мир.
Дмитрий Долгов об этом еще даже не подозревал, а она уже строила планы, как соблазнить его!..
Он должен быть моим. Просто потому, что больше ничьим быть не может. Он с его тихим голосом, голубыми глазами, сумасшедшей убежденностью в своей правоте, с его диктаторскими замашками – он искренне бы удивился, если бы ему сказали, что у него диктаторские замашки! Я получу его на любых условиях – в качестве любовника, приходящего партнера, мужа другой женщины, мне все равно. Какая разница!.. Он создан, чтобы быть моим, и он будет моим.
И она его соблазнила.
Много лет спустя, когда они хохотали, вспоминая «первую ночь», Долгов всячески отрицал, что это она его соблазнила, и говорил, что давно уже принял решение, что важные решения он всегда принимает сам, что, едва ее увидев, он уже знал, как все будет дальше, и Алиса с ним не спорила.
Во-первых, спорить с ним не имело никакого смысла. Он был прав по определению, даже когда не прав.
Во-вторых, он действительно всегда принимал решения сам, и она вполне могла позволить ему пребывать в этой иллюзии.
В-третьих, она его любила.
Так, что сердцу становилось невмоготу.
И все-таки это она его соблазнила!..
Она пригласила его к себе, в свою квартиру, которую муж оставил ей после развода, и тщательно готовилась к его приходу. Денег тогда у нее было маловато, но на салон красоты, где она провела часа три, не меньше, было не жалко. Из салона она вышла совершеннейшей красавицей. Все, что можно было улучшить, было улучшено. Все, что улучшить было нельзя, не имело никакого значения.
Она всегда хорошо готовила и уже знала, что именно он любит, и, первый раз накрывая для него ужин, очень волновалась.
Говорят, что при любовном заговоре очень помогают розовые свечи и розмарин. У нее не было ни того, ни другого, но, если мысли материальны, в ужине, должно быть, оказалось столько Алисиной сексуальной энергии, что ею можно было запитать небольшую электростанцию и снабжать отдаленные поселки светом!
Они не были слишком молоды, чтобы стесняться друг друга. Они не были слишком неопытны, чтобы демонстрировать друг другу показательную жгучую страсть.
Они оба понимали, какой опасной может стать связь, которая задумывалась простой и приятной, если к делу подключаются не только гормоны, но и мозги!
Может произойти небольшой направленный ядерный взрыв, вот что!..
У него было красивое тело, тяжелое, тренированное, спортивное, и ей оно очень нравилось, и не нужно было уговаривать себя не обращать внимания на недостатки.
Не было никаких недостатков! Она рассматривала его с первобытным женским любопытством, как экскурсантки из Липецка рассматривают статую Давида в Пушкинском музее. Она ничего не боялась и ни о чем не печалилась. Все приводило ее в восторг, и тогда она еще не знала, что этот восторг останется навсегда. Не знала, но догадывалась, конечно!.. Он как будто разрешал ей делать с ним все, что она хотела, и она делала!
Если можно сказать так о любви – она очень старалась.
Впервые в жизни и именно с ним она наконец-то поняла, что означают всякие умные мысли маститых специалистов о том, что самым главным должно быть удовольствие партнера. Никогда она не заботилась ни о чьем удовольствии, кроме своего собственного, а тут вдруг оказалось, что самое главное – чтобы он осознал и понял, что любим, да еще как любим!..
Она любила каждый сантиметр его тела, каждый вдох и выдох, каждую капельку пота на спине, и он должен был об этом знать. Она очень старалась, чтобы он это понял.
Может быть, он понял, а может, и нет. В конце концов, он просто мужчина, пришедший на свидание с понравившейся ему женщиной! Это для нее Вселенная закрутилась в другую сторону, а что для него какая-то там Вселенная, когда он просто занимался любовью, да еще преступной, – супруга-то продолжала оставаться супругой!
Они почти не разговаривали, и Алиса была этому даже рада, ибо неизвестно, чем закончились бы разговоры, а любовь была такой горячей и настоящей , что из нее следовало все – и ныне, и присно, и во веки веков!..
