Юлия Шилова - Искусительница, или Капкан для ялтинского жениха
Увидев, что меня залихорадило, проводница поняла, что перегнула палку, и попыталась исправить положение.
— Ну что ты затряслась как осиновый листок? Я уверена, что все обойдется. Вот увидишь.
В этот момент в купе проводников заглянула напарница Надежды и сказала обеспокоенным голосом:
— Надя, а ты чего сидишь-то? Скоро Симферополь. Дел полно.
— Да тут девушку ограбили.
— Пусть в милицию обращается.. Поаккуратнее нужно быть. Это же поезд, как-никак, и в нем нельзя терять бдительность.
Я тихо всхлипнула и, пробормотав: «Извините», направилась в сторону своего купе.
Глава 2
Поезд прибыл в Симферополь, и я молча наблюдала за выходящими из своих купе пассажирами. Как только вагон опустел, ко мне подошла проводница Надежда.
— Приехали.
— Я вижу. Надя, у меня к вам просьба. Вы, пожалуйста, не говорите никому, что меня изнасиловали. Я не хочу, чтобы об этом кто-нибудь знал.
— А кому я скажу? У нас же с тобой общих знакомых нет, — удивилась моей просьбе проводница. — Я же не собираюсь выйти на улицу и кричать, что тебя изнасиловали.
— Да мало ли, хотя бы милиции. Ведь, возможно, она вас тоже допрашивать будет.
— Ты все-таки решила написать заявление?
— А куда мне деваться? Хотя я прекрасно понимаю, что никто никого не найдет, но все-таки чем черт не шутит… Ведь у меня ни копейки денег нет. Этот грабитель мне ничего не оставил.
Проводница полезла в карман и протянула мне сто рублей.
— На, возьми. Я, конечно, понимаю, что это не деньги, но, извини, больше дать не могу. Поменяешь на гривны, хоть попить себе купишь. Там такая жара стоит, караул.
— Спасибо.
Как только я вышла из вагона, то сразу подошла к стоящим на вокзале милиционерам и уныло произнесла:
— Здравствуйте, я только что приехала на московском поезде. Меня ограбили…
Мне показалось, что в отделении я провела целую вечность. Писала заявление, пыталась вспомнить, как выглядел грабитель, и подробно рассказывала о том, как произошло наше с ним знакомство. Я рассмотрела все предложенные мне фотографии подозреваемых в ограблении мужчин и испытала полнейшее разочарование, потому что ни на одном из снимков не было человека, хотя бы отдаленно похожего на Николая. Один молоденький милиционер кидал на меня самые недвусмысленные взгляды и давал понять, что он был бы совершенно не против продолжить наш разговор где-нибудь за территорией отделения милиции. Я старалась не обращать внимания на его хамское поведение и ощущала какое-то внутреннее напряжение: видимо, так на меня влияла окружающая обстановка. Мне хотелось как можно быстрее покинуть стены этого мрачного заведения, выйти на улицу и вдохнуть воздух полной грудью. Как только эта малоприятная беседа подошла к концу, я взяла листок с координатами данного отделения милиции и вышла на улицу.
Смахнув выступившие на глаза слезы, я услышала, как меня кто-то окликнул, и обернулась. У дверей отделения стоял тот самый молоденький милиционер и смотрел на меня оценивающим взглядом.
— Настя, ты куда пойдешь-то? У тебя же денег совсем нет!
— Не знаю, — еле слышно ответила я и отвела взгляд в сторону.
— Ты можешь с моего телефона родственникам в Москву позвонить и попросить их выслать тебе денег. Я тебе еще в отделении это предложил, а ты почему-то не захотела. Пусть тебе срочным телеграфом деньги вышлют, ты хоть тогда спокойно до дома доберешься.
— Я же сказала, что не буду звонить родственникам.
— Но почему?
— Потому, что мне не хочется их расстраивать. По крайней мере пока… А там видно будет. Хотя… Хотя если не жалко, то я была бы тебе очень признательна, если бы ты разрешил мне позвонить в Москву.
— Без проблем. — Милиционер полез в карман и достал свой мобильный. — Звони. У тебя мобильный-то хороший украли?
— Я все в заявлении написала. Кражу мобильного-то еще можно пережить, хотя в его памяти было очень много нужных мне телефонов. А вот золото…
— На тебе что, было так много золота? Ты как елка новогодняя была увешана украшениями?
Да нет, я же на отдых ехала, а не на светскую тусовку. Просто на мне были серьги и браслет, сделанные из очень хорошего белого золота, с несколькими приличными бриллиантами, они немалых денег стоили. Это наши так называемые фамильные драгоценности, они переходили от поколения к поколению. Повезло же кому-то!
— А зачем ты семейные ценности в дорогу надела?
— А я их и не снимала. Мне с ними как-то теплее.
Взяв предложенный мне мобильный, я набрала номер телефона своих родителей и, услышав в трубке голос матери, как можно более спокойно произнесла:
— Алло, мамочка, это Настя.
— Настя, ты доехала? — тут же обеспокоенно спросила меня мать.
— Не переживай. Я уже в Симферополе.
— А мы с папой тебе постоянно звоним, а у тебя все мобильный не отвечает.
— Мама, вы с папой за меня не переживайте, у меня все хорошо. Все в полном порядке!
— А почему у тебя телефон не работает?
— Я зарядное устройство забыла.
— А как же ты теперь без телефона-то будешь?
— Мам, не переживай. Я буду звонить тебе из телефона-автомата.
— Настя, Вадик приходил. — Голос матери стал таким грустным, что у меня защемило сердце. — Мы с ним посидели, поговорили, чаю попили.
— Мама, ты же знаешь, я не хочу разговаривать про Вадика.
— Любит он тебя.
Решив прояснить наши с Вадиком отношения, я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила на одном дыхании:
— Мама, человек, который любит, никогда не поднимет руку на женщину.
— А Вадик что, на тебя руку поднял?
— Помнишь, я пришла домой с огромным фингалом под глазом?
— Помню…
— Ты еще боялась, что у меня сотрясение мозга. Я тебе тогда сказала, что на меня хулиганы напали. Так вот, это была работа твоего любимого Вадика.
— Он не мой любимый, а твой, — тут же сказала мать. — А за что он тебя так?
— За короткую юбку и за то, что я улыбнулась его другу.
— Бог мой! Никогда бы не подумала. Может, он пьян был?
— Ничем нельзя оправдать рукоприкладство.
Заметив, что стоящий рядом молоденький милиционер заметно нервничает, показывая мне знаками, что пора заканчивать разговор, я сказала:
— Мама, я тебе позвоню. Ты не волнуйся, все хорошо. Просто я звоню с чужого мобильного.
Что ж ты мне сразу про Вадика-то не сказала? — Эмоции переполняли мать настолько, что она слышала только себя и проигнорировала мои слова по поводу чужого телефона. — Зачем ты его выгораживала? Сегодня же поговорю с его матерью! А то Ленка меня уже просто замучила, спрашивает, что между вами произошло, а я и не знаю, что ей ответить. Представляю, какое у нее будет лицо, когда она узнает, что ее сын руки распускает.
