Кира Касс - Корона
– Простите. Мне, конечно, надо было ввести вас в курс дела. – Я проклинала себя: вместо того чтобы найти время успокоить братьев, я двадцать минут нежилась в ванной. – Она поправляется. – Я очень тщательно выбирала слова. – А для этого ее держат в состоянии искусственного сна. Вы ведь знаете нашу маму. А иначе она принялась бы ходить за нами по пятам. И проверять каждый наш шаг. А во сне она окрепнет и проснется практически здоровой.
– Ох! – Остен даже немного воспрял духом, и я поняла, что при всей легшей на мои плечи нагрузке мальчикам пришлось куда тяжелее, чем мне.
– А как там Арен? – Кейден ковырял заусеницу, чего раньше за ним не водилось.
– От него пока ни слуху ни духу, но я уверена, это исключительно потому, что он сейчас устраивается на новом месте.
Судя по выражению лица Кейдена, мой ответ его явно не удовлетворил.
– А как, по-твоему, он вернется?
Я сделала глубокий вдох:
– Давай сегодня не будем об этом. Не сомневаюсь, он скоро позвонит и все расскажет. Ну а сейчас единственное, что вам нужно знать, – то, что ваш брат счастлив, мама поправляется и у меня все под контролем. Договорились?
– Договорились, – кивнули они.
У Остена неожиданно задрожали губы.
– Это я виноват, да?
– С чего ты взял? – Я опустилась перед ним на колени.
– Мама. Заболела из-за меня. Она всегда говорила, чтобы я угомонился, а затем проводила рукой по волосам, словно очень устала. Это я виноват. Я ее утомил.
– По крайней мере, ты не доставал ее с уроками и школой, – тихо возразил Кейден. – Я вечно донимал ее своим нытьем. Меня не устраивали книжки и учителя. А еще отвлекал ее вопросами, когда она была занята. Да и вообще она тратила на меня кучу времени.
Итак, теперь каждый из нас винил лично себя. Замечательно.
– Остен, выбрось подобные мысли из головы. Раз и навсегда. – Я притянула брата к себе. – Мама – королева. У нее и без тебя масса поводов для волнений. Да, конечно, быть матерью – это тяжкий труд, но зато мы всегда умели ее развеселить. А кто из нас четверых самый заводной?
– Я. – Его голос звучал едва слышно. Остен хлюпнул носом и попытался улыбнуться.
– Вот именно. А теперь ты, Кейден. Как думаешь, что для мамы будет лучше? Ответить на твои вопросы или дать тебе путевку в жизнь без полного набора правильных ответов на них?
Кейден продолжал нервно ломать пальцы.
– Да, она наверняка предпочла бы, чтобы я сперва обратился к ней.
– Вот и договорились. Хотя что уж там душой кривить! Мы с вами еще та компашка! – Я улыбнулась братьям. Остен рассмеялся, а лицо Кейдена просветлело. – И что бы ни случилось, она всегда была готова прийти на помощь. Если бы ей пришлось решать, что лучше: разбирать ужасные каракули своей дочери или вообще не иметь таковой, она остановилась бы на первом. И вообще, она согласна была служить нам ходячей энциклопедией, лишь бы почаще общаться со своими детьми. И она предпочла бы постоянно уговаривать тебя сидеть смирно, нежели иметь только троих детей. Так вот, зарубите себе на носу: она заболела вовсе не из-за нас. – Я ожидала, что братья сразу повернутся и убегут, чтобы начать зализывать раны, но они не тронулись с места. И я мысленно вздохнула, понимая, чего они от меня ждут и что придется пожертвовать возможностью спокойно поспать. – Вы хотите остаться у меня ночевать, да?
Остен ринулся к моей кровати:
– Да!
Я покачала головой. Ну что прикажешь делать с этими сорванцами?! Я залезла в кровать, Кейден притулился к моей спине, а Остен положил голову на соседнюю подушку. Я заметила, что забыла погасить свет в ванной, но махнула на это рукой. Нам сейчас и впрямь не помешает чуть побольше света.
– Но без Арена все-таки не то, – прошептал Кейден.
– Да, как-то неправильно, – поддержал брата Остен.
– Знаю. Не стоит расстраиваться. У нас будет новая нормальность. Вот увидите.
Правда, для этого придется очень постараться, хотя бы ради братьев.
Глава 5
– Доброе утро, ваше высочество.
– Доброе утро, – ответила я лакею. – Чашку крепкого кофе, пожалуйста. А на завтрак – то, что наш шеф-повар приготовил для Элиты.
– Будет сделано.
Он принес блинчики с черникой, жареные колбаски и разрезанные пополам крутые яйца. Я ковырялась в тарелке, одновременно просматривая газеты. Там писали о ненастной погоде в некоторых районах королевства, строили догадки, кого я наконец выберу в мужья, но в основном все материалы были посвящены всеобщей озабоченности здоровьем моей мамы. Я была растрогана. Ведь я опасалась, что страна восстанет, когда меня объявят регентшей. В глубине души я по-прежнему боялась, что если проявлю хоть малейшую слабость, то народная ненависть обрушится на меня со всей беспощадностью.
– День-день, ваше высочество, – услышала я чей-то голос.
Хотя нет, не чей-то. Приветствие Генри я узнала бы даже на том свете.
Я с улыбкой подняла голову и помахала им с Эриком рукой. Мне даже нравилось, что на Генри не действовала царящая во дворце мрачная атмосфера. А Эрик, казалось, был тем самым человеком, который спокойно и доброжелательно направлял Генри твердой рукой, помогая спуститься с небес на грешную землю.
Остен с Кейденом вошли вместе с Кайлом. Судя по всему, Кайл явно пытался развеселить моих братьев, и не безуспешно, поскольку те отвечали ему сдержанными ухмылками. Ин появился в компании Хейла и Фокса, и я была приятно удивлена, что ему наконец-то удалось найти общий язык с другими парнями. Ганнер потерянно плелся позади них. Я оставила его в Элите исключительно как автора того памятного стихотворения, рассмешившего меня до слез. Но в принципе Ганнер был для меня загадкой, поскольку я пока не успела поближе узнать его. Придется теперь по мере сил наверстывать упущенное.
Братья заняли свои обычные места, причем оба казались непривычно притихшими. А когда я увидела, как опустел наш семейный стол, у меня закололо сердце. На душе вдруг стало тоскливо, и как-то незаметно меня окутала тихая печаль одиночества. Более того, я заметила, что печаль эта подкрадывается и к моим младшим братьям, которые, сами того не замечая, сидели понурившись и угрюмо молчали.
– Остен? – (Он исподлобья посмотрел на меня, и я поймала на себе взгляды своих мальчиков.) – А ты помнишь, как мама когда-то пекла нам блинчики?
Кейден расхохотался и, повернувшись к присутствующим, сказал:
– Мама в детстве очень любила готовить, а потом время от времени стряпала и для нас, просто развлечения ради. Последний раз это было, быть может, года четыре назад.
– Ну да. Она, конечно, понимала, что растеряла свои кулинарные навыки, но ей вдруг захотелось испечь блинчики с черникой. Но вся фишка была в том, что она решила сделать из ягод узоры в виде звездочек, цветов и смешных рожиц. Но пока она выводила узоры, тесто на сковородке вконец подгорело, что обнаружилось, когда она стала переворачивать блинчики.
Остен весело рассмеялся:
– Ой, я помню! У нее получились не сдобные, а хрустящие блинчики!
– А ты, вредина, даже не захотела попробовать мамину стряпню!
Я виновато покачала головой:
– Да, но я сделала это исключительно из чувства самосохранения.
– А на самом деле блинчики получились что надо! Хрустящими, но вкусными. – Остен положил в рот кусочек лежавшего перед ним на тарелке блинчика. – Нет, этим блинчикам до маминых далеко!
Я услышала чей-то тихий смех. Это был Фокс, который явно хотел что-то сказать.
– Мой папа тоже был ужасным поваром, – произнес Фокс, немного повысив голос. – Но мы в основном жарили на гриле, и папа вечно говорил, что это сплошные угли.
– Типа подгорело, что ли? – поинтересовался Ганнер.
– Ну да.
– А вот мой папа… – застенчиво начал Эрик, и я удивилась, что он решил присоединиться к общей беседе. – У них с мамой было фирменное блюдо, которое они готовили друг для друга. Причем оно требовало обжарки. И последний раз, когда папа занимался готовкой, он так надымил, что, пока комната проветривалась, им пришлось взять меня и уехать из дома на два дня.
– А у тебя что, не было своей комнаты? – поинтересовался Кайл.
Эрик покачал головой:
– Нет. Я спал в гостиной, за что мне приходилось жестоко расплачиваться, когда мама просыпалась в шесть утра и затевала уборку.
Ганнер сочувственно рассмеялся:
– Ну почему, почему у родителей вечно так? И обязательно в тот самый день, когда, по идее, можно подольше поспать.
– А разве нельзя просто попросить их этого не делать? – удивленно сощурилась я.
– Ну вам, ваше высочество, конечно можно, – загоготал Фокс.
Я отлично понимала, что если меня поддразнивают, то вполне добродушно.
– Кстати, именно потому, что жизнь нас не слишком баловала, мы не хотим проиграть и лишиться этой красоты. – Хейл обвел рукой стол, а потом комнату.
– Ко мне это не относится, – ровным голосом произнес Кайл.
Обеденный зал утонул в гуле голосов, все наперебой принялись говорить, каждое новое замечание пробуждало новый поток воспоминаний. Разговор стал таким громким, а смех – несдержанным, что никто и не заметил, как какая-то служанка вышла на середину зала. Сделав реверанс, она прошептала мне на ухо:
