Мэри Стюарт - Девичий виноград = Дерево, увитое плющом
Я спросила: «Хочешь, чтобы мистер Форрест позвонил в полицию и сообщил о том, что случилось?»
«В полицию? — Ее глаза расширились. — Зачем, ради Бога?»
«На случай, если это окажется правдой, и Кон собирался убить тебя».
«Кон? Аннабел, до какой степени можно сходить с ума? Неужели ты на самом деле думаешь?..»
«Нет, солнышко, нет. Но я думаю, что в этом направлении работает голова мистера Форреста. Он швырнул Кона в куст».
«Правда? — Юлия выглядела шокированной, а потом начала жалко хихикать. — О Господи, спасибо вам большое, но… Бедный Кон! В следующий раз он действительно попытается меня убить, и я не буду его обвинять!»
Я не стала смотреть на Адама, а быстро сказала Юлии: «Дорогая, пора тебе идти наверх, и не издавай ни звука. Адам, мне отчаянно жаль, что на вас свалилось все это… О Господи Боже мой, суп! — Он с нежным шипением сбегал со всех сторон кастрюльки на горячую плиту. — Ой, Лизина плита! И совершенно нельзя давать супу кипеть. Это только показывает… — Я судорожно схватила тряпку и начала тереть эмаль, — что не надо совмещать приготовление пищи с высоко драматическим событиями. Все эти разговоры об убийствах… Адам, извините».
«Не думайте об этом, — его лицо стало деревянным. — Я лучше пойду. — Он повернулся к Юлии. — Спокойной ночи. Надеюсь, вы почувствуете себя утром совершенно нормально. — Потом ко мне. — Надеюсь, мои несуразные попытки помочь не сделали суп несъедобным». Дверь за ним закрылась очень тихо.
«Аннабел! — сказала Юлия. — Как ты думаешь, он нарочно был таким противным?»
«Совершенно уверена, что да», — сказала я.
Мастерская была чистой, сияющей и пустой. Недавно помытые полы еще не высохли, сияли под ярким светом неприкрытых лампочек. Холодно светился алюминий, эмаль говорила о стерильности, что-то работало и шумело, это почему-то создавало ощущение еще большей пустынности. Я шагнула через порог. Свет освещал пустоту. «Кон?» Нет ответа. Пошла по мокрому полу и выключила рубильник. Рокот прекратился. Тишина показалась пугающей, почти густой. Металлический стук. Я вернулась к двери. Шаги звучали пугающе громко. Неожиданно передо мной появился Адам, тихо стоял в дверях.
Я замерла, сердце мое начало, как безумное, колотиться. Должно быть, я выглядела бледной от усталости и виноватой во всех смертных грехах. Скоро он спросил: «Заметаете следы?»
«Что?»
«За вашим сообщником. Вы же поняли, о чем я говорю, правда?»
«Полагаю, да».
«Ну?»
«Послушайте, — сказала я, стараясь выражаться разумно. — Я знаю, что вы думаете, но хотите верьте, хотите нет, мы сказали правду! Ради Бога, не пытайтесь развивать это дальше!»
«Вы действительно думаете, что я могу оставить это в покое, после сегодняшних событий?»
«Но ничего не случилось!»
«Нет, потому что я был там, и, возможно, потому что вы тоже».
«Вы действительно думаете, что я!.. — Я решила замолчать. — Но вы слышали, что сказала Юлия».
«Вы убедили ее это сказать. А до этого она сказала, что Кон хотел убить ее!»
«Она признала, что решила это неизвестно почему! Боялась, увидела неожиданно… какой смысл повторять? Вы видите сами, насколько несерьезно Юлия теперь это воспринимает?»
«Она доверяет вам. Это особенно трудно понять. Еще одна дура, но, по крайней мере, ее извиняют молодость и то, что она ничего не знает порочащего вас. — Я молча смотрела на него. Он напряженно улыбнулся. — Я только имею в виду, что у Юлии нет причин вам не доверять, в то время как я — дурак, больной прошедшей страстью. Теперь это закончилось. Вы больше не можете получать преимущества за счет моих ошибок».
«Но я сказала вам…»
«Сказали, ясно и четко, вы с Коном. И Юлия эхом вам подпевала. Трогательная семейная солидарность. Хорошо, можете сказать еще три вещи. Первое — почему Коннор вообще пошел через реку?»
«Он объяснил. Он пошел…»
«О да, забыл. Он пошел извиняться перед ней, не так ли? — Оттенок иронии. — Бросим это. Может, объясните, почему он оставил включенным оборудование? Оно работало все время, и свет горел. Вам это не кажется странным? Такой осторожный тип, который закрывает за собой калитку сразу после того, как его бросили в куст и обвинили в убийстве?»
«Это… В этом ничего нет. Может, здесь был кто-нибудь еще».
«Кто еще в такое время суток? Сейчас никого здесь нет. Но об этом тоже говорить не будем. Третий вопрос — почему вы сами пошли за Юлией?»
«Это очевидно. Мне не понравилось, что она ходит одна, когда так расстроена».
«Вы знали, что Коннор отправился ее перехватывать?»
«Нет, конечно! Свет горел, я думала, что Кон работает».
“Тогда почему кричали так испуганно, когда бежали через лес?»
«Слышала крик. Конечно, испугалась!»
«Вы начали кричать раньше, чем она издала хоть звук».
«Правда? Должно быть, хотела остановить, чтобы она подождала меня».
«Почему, в таком случае, вы кричали: “Юлия! Юлия! Кон!»? — Молчание. — Значит, ожидали, что он там?»
«Я подумала, что он там может быть».
«И испугались».
«Да, — сказала я. — Да, да, да! И не спрашивайте почему, потому что я говорила вам раньше! Это вы утверждали, что это абсурд, когда я рассказывала, что он способен на насилие».
«Это я знаю. Думал, что вы преувеличиваете. Что явилось одной из причин, по которой я глупо поверил, что вы можете присмотреть за Юлией. А теперь мы знаем лучше».
«Послушайте, Адам…»
«Достаточно слушал. Посмотрите на это с моей точки зрения. Вы сказали, что занимаетесь каким-то рэкетом, который, в конце концов, все приведет в норму. Убедили меня не вмешиваться, Бог знает, как, но убедили. Сегодня случилось это. Поскольку я случайно оказался там, не было причинено вреда. Но вы признаете, что Коннор мог намереваться нанести вред. Это опасно».
«Я это всегда признавала».
«Очень хорошо. Но для меня наступило время перестать вам доверять, вы должны понять. Во-первых, я не имел для этого причин, кроме… Не имел причин. Теперь у меня их еще меньше».
Я сказала, помолчав: «Ну и что? Я не могу вас остановить. Что вы собираетесь делать? Позвонить в полицию? Сказать, что Кон пытался напугать Юлию до смерти? Даже если откроют какое-то дело… Чего вам не удастся, даже если Юлия захочет выдвинуть обвинение против Кона… а она не захочет. Даже если привлечь меня, как свидетельницу, чего вы не собираетесь делать, что вы докажете? Ничего. Потому что нечего доказывать. Добьетесь только вселенского скандала, и дедушка сляжет, больше ничего».
«Я могу считать достижением то, что полиция вами заинтересуется».
«Мной? — Секунду я тупо смотрела на него. — А, это…»
