Тереза Вейр - Игрушка богатого человека
— Ты же сказал, что поймаешь меня!
— Я… не говорил… — Он попытался глотнуть свежего, холодного воздуха. — …что меня можно использовать вместо воздушной подушки.
Сара с трудом поднялась на ноги, схватила его за руку и потянула:
— Вставай! Скорее!
Она была права: надо спешить. Нэш перекатился на колени, шатаясь, поднялся на ноги. Взявшись за руки, они побежали. Легкие мучительно саднило, словно они превратились в открытую рану. У них за спиной вновь посыпались стекла: целая серия взрывов сотрясла здание. Они нырнули в переулок, прижались спинами к кирпичной стене, судорожно глотая воздух. Еще один мощный взрыв потряс все вокруг. У Нэша заложило уши, как при прорыве звукового барьера.
23
Дважды вдохнув целительную струю из ингалятора, Харли вскочил в свой двухдверный серый спортивный автомобиль и погнал его по федеральному шоссе, даже не позаботившись включить детектор полицейских радаров. Когда ему позвонили и сообщили, что в редакции “Дырявой луны” пожар, в первую очередь он подумал о Нэше. Но его заверили, что оба обитателя здания — значит, их было двое? — не пострадали.
Дым он почуял еще за несколько кварталов от “Дырявой луны”. Не приятный, пахнущий камфарой дымок ароматических курений, а удушливый, насыщенный копотью дым пожарища. Как от перегревшейся проводки. Как от убежавшего на плиту молока. Как от паленой резины.
Впереди дорога была заблокирована пожарными машинами, поэтому он подъехал к тротуару, поставил автомобиль и остаток пути проделал бегом. Когда Харли был маленьким, в доме по соседству случился пожар, но Харли увидел только последствия: почерневшие, обгорелые руины, а не пламя. Он не испытывал жара. Не вдыхал дым.
Но это… это… Это было ужасно.
Глубоко засунув руки в карманы утепленной джинсовой куртки, ссутулившись под холодным зимним ветром, трепавшим его длинные волосы, Харли стоял и в недоумении смотрел на то, что осталось от его предприятия.
Ему вспомнились пророческие слова тети Тути. Зажав пожелтевшими от табака пальцами окурок папиросы без фильтра, она прошамкала: “Это ловушка. При пожаре живым отсюда не выберешься”. Это она настояла на установке сигнализации. Это она настояла на ремонте пожарной лестницы.
Кто-то положил руку ему на плечо:
— Извини, парень.
Харли оторвал взгляд от руин догорающего здания. Нэш. Стоит, чумазый как трубочист, в одних джинсах и наброшенном на голое тело казенном темно-зеленом шерстяном одеяле.
— Праздник для огнепоклонников, верно? — заметил Харли, стараясь говорить шутливо, хотя на самом деле ему хотелось упасть на колени и завыть в голос.
— Ты же всегда мечтал наделать шуму и попасть в газеты.
Попасть в газеты…
Давно копившаяся депрессия медленно, как патока, потекла по его жилам, подбираясь к мозгу.
— Вот и кончилось мое предпринимательство, — сказал он. — Надо было принять предложение моего старика. Работал бы сейчас на него.
— Мы начнем сначала, — сказал Нэш.
Начать сначала…
Харли ни в чем не был уверен. Возможно, он просто не создан для всей этой ерунды — для так называемого экстремального журнализма. Спору нет, популярность “Дырявой луны” растет с каждым днем, но все-таки не так быстро, как ему бы хотелось. Харли всегда жаждал всплеска, мгновенного успеха, мгновенной славы.
Попасть в газеты…
Неприглядная правда предстала перед ним. Правда, которой он уже давно пытался не замечать.
Все пошло не так.
Где-то на полпути он забрел не туда, заблудился, потерял ориентацию. Харли давно уже это понял, но не хотел смотреть правде в глаза. “Дырявая луна” превратилась именно в то, что он всю свою жизнь ненавидел. Газета завязла в политике. Во лжи. И для этой цели он использовал своего друга, использовал Нэша — вот что было хуже всего. Харли использовал его бесстрашие, его озлобленность, его гнев. И по ходу дела предал свою собственную мечту.
Люди думают, что за популярность надо хвататься руками, ногами, зубами… Лишь бы произвести сенсацию, лишь бы прогреметь, не задумываясь, кому они при этом отдавят ноги, кому причинят боль, кто окажется на линии огня и ляжет под пулями.
Харли никогда не жаждал дешевой популярности, во всяком случае, он всегда себя в этом убеждал. Он никогда не хотел, чтобы “Дырявая луна” поставляла сенсационные новости. Не хотел, чтобы она пользовалась влиянием.
Он хотел развлекать. Это всегда было его целью, его жизненной позицией. И вот оказалось, что никакой жизненной позиции у него нет.
Тонкие, холодные, как лед, пальцы коснулись его руки.
— Мне очень жаль, Харли.
Сара Айви. Вот кто еще был в здании. Ее лицо тоже было измазано копотью и сажей, как у Нэша. Губы у нее посинели от холода, под глазами залегли темные круги.
Она была красива тонкой, одухотворенной красотой. Харли без труда понял, почему Нэш так увлекся ею, хотя она была замужем. Дрожь прошла по ее хрупкому телу.
— Послушайте. — Харли сунул руку в карман куртки, вытащил связку ключей и передал их Нэшу. — Поезжайте-ка вы оба ко мне домой. Возьмите мою машину. Она стоит прямо на этой стороне, в паре кварталов отсюда. Мотор еще не остыл.
— Ты уверен? — с беспокойством спросил Нэш. — С тобой все будет в порядке?
— Я тут потолкаюсь еще немного и тоже вернусь.
Нэш передал ему ключи от своего “Форда”.
— Стоит в гараже на обычном месте. — Харли кивнул, и Нэш неуклюже стиснул его руку. — Увидимся позже.
Когда они ушли, Харли поговорил с полицией и пожарными. У него взяли интервью репортеры с местной телестудии, решившие, что сгорела дешевая ночлежка, расположенная по соседству, и при пожаре погибло не меньше сотни бездомных. Они в буквальном смысле слова приехали на “жареное”. Мысленно Харли обозвал их стервятниками.
* * *Два часа спустя, когда пожар был локализован, а угроза окружающим зданиям миновала, Харли направился к гаражу. Он без труда отыскал машину Нэша: она стояла на обычном месте. Но вот саму машину узнать было невозможно…
— Что за черт?
Харли медленно обошел машину кругом, перешагивая через обломки. Старый “Форд” Нэша выглядел как автомобиль, побывавший в гонках на выживание, даже хуже. Все четыре шины были изрезаны, окна разбиты. Заглянув внутрь, Харли убедился, что сиденья вспороты ножом, выпотрошены. Извлеченная из них набивка валялась на бетонном полу гаража вперемешку с пожитками Нэша. Нэш любил повторять, что нужно быть готовым сорваться с места в любую минуту, когда придет настроение, и то, чем сейчас был усеян пол, составляло примерно две трети его личного имущества.
Пожар.
Машина.
