Елена Арсеньева - Черная жемчужина
– Ничего я не собираюсь спрашивать, – перебила его Алена. – Вот еще! Я и так знаю, что специалист по глазным аномалиям вам нужен затем, что у Николая Алексеевича было сильнейшее наследственное расстройство зрения: дальтонизм, осложненный никталопией. Так видеть мир, так его воспринимать и изображать, как видел, воспринимал и изображал он, никто больше не мог в целом мире, это было уникальное явление цветовыражения. Конечно, если бы вам удалось полностью восстановить картину, которую он написал в лагере и которая, полурастерзанная, полуничтоженная, в виде отдельных кусков, была просто чудом сохранена двумя людьми, его лучшим другом и его бывшим врагом, – конечно, вы стали бы миллионерами, воистину. Но даже фрагменты ее, несколько сохранившихся чудом – подчеркиваю это слово! – фрагментов помогут сделать экспертный анализ и доказать, что вы, собственники этих фрагментов, по праву можете выступать в качестве наследников Шаманина. А его авторство тогда будет доказано неоспоримо.
– Извините, – вкрадчиво поинтересовался Черная Куртка, – вы с такими странными интонациями говорите, как будто все это – уголовное преступление. Как будто наше желание восстановить память, восстановить имя своего предка – это что-то отвратительное.
– Да не хотите вы никакую память восстановить, никакое имя, – перебила Алена. – Вы о нем ничего не знаете и знать не хотите. Вас только деньги интересуют. Вы знаете хоть что-то о Суорчаго-Бого?
– А как же, – презрительно посмотрел на нее Черная Куртка. – Это лагерь в Якутии, где отбывал срок наш прадед. Там же он умер.
– Он не умер. Он был застрелен обезумевшим начальником лагеря. Фамилия начальника была Марцев. В Суорчаго-Бого находились шахты, в которых однажды рабочие обнаружили залежи ископаемых триасового периода мезозойской эры. В толщах подземных – там же вечная мерзлота – сохранились неисчислимые количества морских раковин, тех, которые называются маргаритана маргаритифера, раковины-жемчужницы. Причем большая часть их оказалась отнюдь не пустой. В них, неведомым образом сохранившись, находились жемчужины уникального цвета и размера. Они были очень крупные и черные.
– Черные жемчужины… – эхом повторил Черная Куртка. – Бабушка Тоня про них говорила, я помню… Перед смертью говорила. Она знала!
– Конечно, знала, – кивнул Алена. – Ей рассказал Константин Макарович Жуков. Летчик, ночной истребитель. Он был в Суорчаго-Бого вместе с Николаем Алексеевичем. Все, кто там ломал пласты земные, выискивая маргаританы маргаритиферы с жемчужинами, – все обладали аномалиями зрения. Они все были дальтоники-никталопы, точнее, дейтеранопаты-никталопы. А люди с таким свойством зрения очень хорошо различают оттенки цвета хаки… Вам это должно быть хорошо известно! – повернулась она к Дальтону, который даже отпрянул.
– Откуда вы знаете? – сдавленно проговорил он. – Кто вам сказал?!
– Да кое-кто сказал, – пожала плечами Алена. – Один человек – одно, другой – другое… О том, например, что вы никталоп, мне сказал Лев Иванович Муравьев, который держит на личном контроле дело о нападении на Ольгу Васнецову. Про то, что вы дальтоник, я догадалась по двум вашим форумским никам. Я, конечно, не знаю, у всех ли мужчин в вашей семье имеются врожденные аномалии зрения, ведь у женщин они крайне редко проявляются, но вы определенно унаследовали какие-то способности от прадеда.
– В самом деле? – повернулся к нему Вячеслав. – А почему вы мне об этом ничего не сказали? Я же специалист по глазным аномалиям!
– Что мы вам, подопытные кролики, что ли? – огрызнулся Дальтон.
Алена посмотрел на него задумчиво:
– Что, вам не нравится быть подопытным кроликом, да? А мне вы какую роль отводили, когда в парке на меня напали?
– Да мы вас просто перепутали с Ольгой, – угрюмо проговорил Черная Куртка. – Никакой роли никто вам не отводил. Ждали ее, а появились вы. Ну, мы от волнения…
– Вы приезжали в Нижний в тот понедельник, – повернулась Алена к Вячеславу. – Ваши заказчики сказали вам, что фрагменты для экспертизы будут у них. Однако я нечаянно перешла им дорогу, и они перенесли нападение на Ольгу на другой день. Кстати, откуда вы знали, что при ней будут фрагменты?
– Ага, – хмыкнул Черная Куртка, – так мы вам и сказали, ждите ответа.
– Прослушивали телефон Ольгиной матери? – предположила Алена, и по судороге, которая исказила лицо Черной Куртки, поняла, что попала в десятку. – Узнали, что она видела несколько раз вас и ваших кузенов, которые «пасли» ее квартиру, и стала бояться за судьбу фрагментов, которым она раньше никакого значения не предавала, хранила только потому, что так требовал перед смертью отец, а потом оказалось, что благодаря им можно разбогатеть. Видите ли, потомки Вахрушина тоже обращались к эксперту по глазным аномалиям, причем еще год назад. Он ответил, что не будет помогать людям, по вине которых погиб его друг Николай Шаманин. После этого у Владлены и Мирева произошла ужасная ссора, закончившаяся смертью Вахрушина. А этим экспертом был тот самый Костя Жуков, о котором я уже говорила. В войну он служил летчиком, ночным истребителем…
– Да, я знаю Константина Макаровича, – вмешался Вячеслав, – я очень жалел, что он по состоянию здоровья не смог приехать на конференцию по перекрестным аномалиям зрения, ведь он сам – ярчайший пример такой аномалии. Он был уникальным ночным истребителем, потому что различал в свое время двадцать из двадцати оттенков хаки, для него практически не существовало такого понятия, как цветомаскировка, даже ночью, тем более ночью. Кстати, англичане с началом Второй мировой войны тоже брали в авиацию летчиков-дальтоников, которые маскирующего цвета не увидят и предмет определят точно. Всякий никталоп – дальтоник, но не всякий дальтоник – никталоп. Жуков – истинный уникум. Значит, и Шаманин был таким же…
– Вот именно, – кивнула Алена. – Итак, вам не удалось провести экспертизу в понедельник, приехали вы зря.
Вячеслав вскинул на нее глаза, но ничего не сказал. И Алена продолжила:
– Они, эти деятели ножа и топора, обещали, что в понедельник все добудут, но вы не смогли задержаться в Нижнем, вам нужно было уже во вторник утром читать доклад на конференции по перекрестным аномалиям зрения.
– Погодите, – растерянно проблеяла доселе молчавшая Алка, – а откуда вы это знаете?! Тоже в Интернете нашли?
– Ну, в общем-то да… – туманно ответила Алена и, что характерно, не слишком погрешила против истины. – Так вот, я продолжаю. В понедельник им все же удалось подстеречь Ольгу и отнять у нее фрагменты картины, три куска клеенки, покрытые краской. Однако муж Ольги – милиционер. Разумеется, его коллеги сразу решили, что на Ольгу напали только потому, что она – жена своего мужа. То есть следствие на первых же шагах сбилось с пути. Да еще вон Иван, – она кивнула на Дальтона, – очень хитро представился свидетелем нападения, который якобы видел номер автомобиля нападавших. А номер этот некогда принадлежал служебной машине Николая Алексеевича Шаманина. ГК 01–11 – вот он. Разумеется, автомобиль с таким номером найти было невозможно, это был чистый камуфляж. И все же разбойнички наши боялись, ужасно боялись. И в ожидании вашего приезда решили спрятать фрагменты картины там, где их точно никто не додумался бы искать: в заброшенной квартире, которая раньше принадлежала Миреву Вахрушину, сыну Ильи Петровича Вахрушина.
