Татьяна Устинова - Мой генерал
Теперь генерал Тучков казался довольным и сонным – ничего общего с напряжением и ожиданием после… первого раза.
Наверное, за это время он к ней привык.
– Федор, что ты знаешь о “моем” покойнике? Ну расскажи, ты же обещал! Он и вправду обещал.
– Георгий Буев, сорок один год, бывший “афганец”, танкист. Карьеру начал в восемьдесят шестом году в Ярославле. Ходил под тогдашним местным авторитетом, потом выбился к нему в доверенные лица и стал правой рукой. Кличка Чума. Убивал с особым шиком, так сказать, почерк у него был свой – точно в сердце и точно между глаз. На труп листочек прилаживал, на листочке цитатка из “Пира во время чумы”, каждый раз разная. Говорят, что, если у него листочка с собой не было, он казни откладывал, не мог традицию нарушить. Очень ревностно к делу относился.
– Господи помилуй, – пробормотала Марина.
Почему-то ей стало стыдно, что она лежит голая рядом с Федором Тучковым и слушает такие ужасные вещи, и пришлось до подбородка натянуть на себя одеяло.
– Он был уважаемый человек, наш Георгий Буев, – продолжал Тучков Четвертый как ни в чем не бывало. – Когда времена стали не такими дикими, он во власть подался. В депутаты пробился легко, а потом губернатор его поприжал. От суда он уехал в Штаты…
– Как в Штаты?!
– А что?
– Там же проблемы с визами!
– Где проблемы?
– Разве бандит может получить американскую визу?!
– Кто угодно может получить американскую визу.
– Да сколько громких случаев было, когда посольство отказывало в визе кому-нибудь. Вон хоть Кобзону!
– Маруся, – морщась, сказал Федор Тучков, – девочка моя. Ты повторяешь чужие глупости. Кобзону, может, и отказали. Кобзон Америку видал в гробу, ему и здесь тепло и приятно. А кому надо уехать, тот обязательно уедет!
– И он уехал?
– Кобзон?
– Твой Чуев!
– Ах, Чуев!.. Ну, он не то чтобы совсем уехал, но живет теперь там, да. Сюда наезжает, все больше когда мы его приглашаем.
Марина чуть не упала в обморок.
– Вы?! Вы приглашаете убийцу и бандита?! Чтобы он из Америки приехал к нам?! И здесь вы его не арестовываете и не тащите в суд, а назначаете ему свидания в дорогих санаториях?!
– Примерно так.
– Но зачем?!
– Он мой осведомитель, – сказал Федор Тучков. и Марине показалось, что она слышит первоклассную мужскую гордость в его голосе. – В Америке он то, что называется “русской мафией”. Игорный бизнес, проститутки, наркота, подержанные машины. Он там не последний человек, а для моей работы это важно.
– Ты его… завербовал, да?
– Нет. Я ему пригрозил.
– Чем?
– Сказал, что посажу. И не в Матросскую Тишину, а в Ярославский СИЗО. Конечно, он уверял меня, что мы ничего не докажем, и был прав. Мы никогда и ничего не докажем, но губернатор теперь как бы не признается, что это его бывший лучший друг и правая рука. То ли стесняется, то ли еще что похуже, понимаешь? Поэтому в Ярославском СИЗО, хоть у нас доказательств никаких нету, нашего друга Чуева в два счета завалят.
– Кто… завалит?
– Желающих полно, – сухо сказал Федор Тучков. – У кого-то дети под стрельбу попали. Из школы шли, а тут Чума с кем-то по-крупному разбирался. Трое погибло. Заложника однажды взяли, мальчишку лет пяти, наверное. Отец денег в срок не принес за свою заправку. Ну, отец деньги нашел, а мальчишку убили – чтобы впредь никто платежи не задерживал. Все по-серьезному чтобы было, понимаешь?
– Ужас, – пробормотала Марина. – Ужас, ужас.
Ее “приключение” неожиданно и болезненно повзрослело, стало “уголовным делом”, а не детективной историей.
– Я хотел бы знать, кто его казнил, – продолжал Федор Тучков задумчиво. – Я приехал в тот же день, что и ты со своей дурацкой шляпой. Его казнили накануне вечером. Кто? Никто из санатория не уезжал, значит, убийца все еще здесь. Я хотел бы знать, кто это.
– Почему ты так говоришь – казнили?
– Потому что это не обычное убийство. Его не застрелили, а утопили в вонючей воде, да еще руки привязали, чтобы не всплыл. Это такая месть, Марина, я тебе точно говорю.
– А Вадим?
– По прошлым чуевским делам он не проходил, я всех помню более или менее точно. Ну, может быть, кроме самых мелких сошек – подай, принеси, поди вон.
– А Оленька? Помнишь, Элеонора мне говорила возле корта, что Оленьке что-то такое показалось в магазине?
– Не знаю, – признался Тучков.
– А Павлик с пистолетом? А Вероника? Выходит, никто никого не шантажировал?
– Я не знаю!
– Они могли быть не связаны с твоим Чуевым!
– Кто-то прикончил Вадима очень странным способом.
– Каким?
Федор Тучков приподнялся на локте и посмотрел на нее внимательно.
– Ты не догадалась?
– Н-нет. А должна была?
– Ну, конечно. Мы же нашли железку.
– Ну и что?! Это просто железка!
– Это не просто железка, Маруся.
– Не называй меня Марусей!
Тучков Четвертый поцеловал ее продолжительным поцелуем, потом решительно откинул одеяло – Марине моментально стало холодно – и поднялся. Совершенно голый, рельефный, кое-где покрытый шерстью мужчина эпохи Возрождения.
Марина никогда раньше не видела голых мужчин, тем более – эпохи Возрождения. Поэтому она немедленно уставилась на него во все глаза.
– Что ты смотришь?
– Я не смотрю.
– Смотришь.
– Что у тебя за пластинки на шее?
– Это такая традиция. На случай, если ранят или убьют. Группа крови, резус, порядковый номер. Видишь циферки?
– Хорошая традиция, – пробормотала Марина.
– Такая.
– Зачем ты их носишь? Ты участвуешь в боевых операциях?
– Нет! Я не участвую в боевых операциях! – Он зашел в ванную и кричал оттуда. – Я работаю в разведке, а не в группе “Альфа”.
– А раньше участвовал?
– Что?..
Вода шумела, и он не слышал, наверное, а может, прикидывался, что не слышит, сразу невозможно было понять.
И как это ей в голову могло прийти, что он кретин?
Дождь все шумел, было холодно, и Марина подтянула колени к груди и накрылась одеялом. Наверное, нужно возвращаться к себе – в свой номер, к своей чашке, своей колбасе и своей книжке, но ей очень хотелось еще немного побыть в его жизни.
Или это неприлично?
Или, наоборот, прилично?
Что нужно делать после того, как все закончилось? Кто-нибудь знает?
Никто не знал.
На пороге показался Тучков Четвертый, благодушный, распаренный, розовый, в полотенчике, мокрые волосы прилизаны.
– Твоя очередь, – объявил он. – Сухое полотенце сверху на батарее.
Он взял с журнального столика какие-то бумаги, уставился в них и засвистел как ни в чем не бывало.
Марина смотрела на него во все глаза.
Ей вдруг захотелось, чтобы кто-нибудь взмахнул волшебной палочкой и получилось бы так, что ничего этого не было – ни разгромленной постели, ни горячей лавы, ни чужого номера, ни странного запаха, ни истории о том, что утопленник на самом деле убийца и бандит и “приключение” ее вовсе не приключение, а полицейский капитан оказался генералом…
