Марина Крамер - Все оттенки желаний
Звоню мужу, вернувшемуся, кстати, из командировки неделю назад и за это время так и не соизволившему приехать и навестить меня. Он… сожалеет, что забрать меня не сможет – уезжает на рыбалку, надо еще собраться, то-се… Сволочь! Вот теперь у меня есть реальный повод задуматься: а какого, собственно, черта я продолжаю готовить ему ужины и выслушивать вечерние монологи на тему «я устал, жизнь дерьмо, хочу жить в Европе»? Хочешь – вали и живи! Наверное, развод неизбежен…
Последняя попытка:
– Саша, я не доберусь через весь город на автобусе, у меня ведь сумка тяжелая, да и чувствую я себя не очень…
– Ну, у тебя же есть деньги, вызови тачку.
Да, вызову, спасибо, что надоумил. Но теперь не жди от меня ничего хорошего. Бросаю трубку. Звоню Джеру. Он моментально командует:
– Сиди в палате, как подъеду – наберу.
Это к вопросу о святости. Он – не просто святой, он… даже нет слова такого, чтобы обозначить. Это человек, перед которым я лично легко могу на колени рухнуть и даже не подумать о какой-то там гордости и еще о чем-то. Он – весь для меня, все для меня. Все, сейчас опять разревусь, что ж такое-то…
Приезжает, звонит, забирает. Сажусь в машину и падаю лицом в его колени.
– Ты чего, Лори?
– Я не знаю… даже не знаю, как мне сказать тебе то, что я чувствую… блин, не хватает лексикона…
– Ну, ты артистка, Лори, – смеется он. – Ко мне?
– Нет, домой. Мне хочется побыть одной, прости.
Он разочарован, я чувствую, но молчит, кивает только. Возле дома говорит:
– А завтра? Я ведь соскучился, Лори… хоть просто так, пообщаться.
– Я позвоню.
Быстро целую его, забираю сумки и скрываюсь в подъезде.
Вечер коротаю в компании стакана коньяка. Читаю почему-то Франсуазу Саган – ну надо же так нажраться-то… Отвлекаюсь несколько раз на «записать, а то забуду». Надо было ехать к Джеру, вот что…
* * *Ну вот… поругались, по традиции. Причина… даже не знаю. Наверное, Джер слишком вошел в роль мужа, и меня это бесит. Причем мужа заботливого, к чему я вовсе не приучена, и это новое ощущение меня отпугнуло и разозлило. Разумеется, стесняться в выражениях я не привыкла, поэтому высказала ему все, что думаю по этому поводу. Словом, Джер имел все основания разозлиться. Но ведь и меня можно понять: я постоянно нервничаю, у меня проходит период реабилитации после больницы, можно бы и на это скидку сделать.
Он приехал мириться на ночь глядя с букетом цветов. Я открыла и ушла в спальню, а он так и остался в гостиной. Прошло минут сорок, прежде чем я решилась выйти к нему. Джер сидел в кресле, на коленях букет, лицо какое-то сосредоточенное, словно он принял для себя решение и сейчас его озвучит. Он молча берет меня за руку, тянет к себе и, сбросив цветы на пол, усаживает на колени. Я вдруг чувствую острое желание извиниться, хотя, по сути, ни в чем не виновата. Просто меня раздирает на части, я ничего не могу поделать с этим…
Как хорошо, что Джеру, в отличие от многих, совершенно не нужны слова, он все понимает и так, просто прикоснувшись ко мне!
– Не изводи себя, – шепчет он мне на ухо. – Я ведь все вижу, ты забываешь, что я не мальчик. Не выдумывай проблему там, где ее нет. Я не настаиваю на том, чтобы ты делала какой-то выбор, я останусь с тобой в любом случае. Ты просто отпусти себя и живи, не думай про то, что и как о тебе скажут или подумают. Ведь никто не знает, сколько нам вообще осталось. Возможно, завтра я попаду в аварию, и что?
– Прекрати! И так все плохо, а ты еще со своими прогнозами!
– Ну, Лори, это жизнь такая. Ты хочешь, чтобы я уехал?
– Сдурел, да? Куда это ты поедешь среди ночи?
Занавес…
* * *Вечер, клуб, я одна. Все ушли, я же разбираю оставшиеся после тренировок на тумбе диски, чтобы завтра парням не пришлось перерывать все коробки на стойках. Приучила на свою голову…
Очень хочу пить, наклоняюсь за минералкой к маленькому холодильнику под кулером и мгновенно распрямляюсь, услышав знакомый голос:
– Ты припозднилась, не побоишься потом одна-то?
Костя опирается спиной о станок у дальней стены и смотрит на меня. Я чувствую, как по телу бегут мурашки…
– Ты меня боишься, что ли? – с удовольствием в голосе интересуется он, пересекая зал и приближаясь ко мне.
– Еще не хватало…
Я делаю пару глотков минералки, она холодная, горло сразу перехватывает, кашляю.
– Аккуратнее, тебе нельзя холодное.
– С чего такая забота?
– А вот нравишься ты мне.
– Ну, еще бы!
– Знаешь, а ведь я понял – тебе с ним хорошо. Со мной так не было, – вдруг с тоской произносит Костя, забирая у меня бутылку, чтобы сделать пару жадных глотков. – Я смотрел на вас тогда, у него, и видел, насколько тебе в кайф с ним. Ты никогда не была такая со мной. Ты до меня снисходила, а ему отдаешься, вся отдаешься, и внутри, и снаружи.
– Видимо, дело в нем, да? – Я пожимаю плечами, хотя в душе удивилась наблюдательности. – Почему мне не было так с тобой?
– Я тебя давил. А он тебя чувствует, это видно.
– Почему Бог не дает понять очевидные вещи тогда, когда надо, правда? А всегда только в тот момент, когда уже поздно? – Я отпиваю еще глоток и смотрю в мрачное лицо Кости.
Я не чувствую к нему уже ни злости, ни обиды – вообще ничего. Я просто констатирую как бы со стороны: красивый мужик, такой красивый, что даже внутри становится больно. И все. Больше – ничего, как будто вот эти руки никогда не прикасались ко мне, эти губы никогда не целовали меня всю, как будто я никогда с ним не была. Надо же…
– Поздно? Зачем ты так говоришь?
– Ну, неужели ты не понимаешь, Костя, что я никогда не вернусь к тебе? Я никогда не уйду от него, если только он сам не прогонит.
– Дура ты.
– Возможно…
Я понимаю, что надо развернуться и уйти, не делать ему хуже и больнее, чтобы он, защищаясь, не сделал больно мне. Пора научиться ограждать себя от негатива, да…
Я ухожу молча, даже не оборачиваюсь, просто тихо сбегаю в кабинет и трусливо жду, когда Костя уйдет. Потом понимаю, что он не выпустит меня отсюда без продолжения, будет скандалить и вынимать душу. К счастью, есть запасной выход, им-то я и воспользуюсь, а с улицы позвоню вахтеру и попрошу запереть зал. Все просто.
Все-таки есть грань, за которую перешагивать нельзя. Даже не так – не нельзя, а невозможно. На это нет сил – ни физических, ни моральных. Он никогда не смог бы убить кого-то. Никогда, и, наверное, это к лучшему. Нежно целуя запекшиеся от крови губы очередной девушки, он про себя подумал – «живи, милая. Я ведь не Бог, чтобы лишать тебя жизни. У меня нет на это полномочий».
И это словно должно было служить ему своеобразным оправданием…
* * *Воскресенье не задалось сразу, с самого утра. Мы тихо-мирно проснулись около десяти, прямо как примерные супруги, попили кофе и поехали покупать мне ноутбук поменьше и полегче. И что же обнаружилось прямо у подъезда? Да, все верно – припакованный «Фольксваген» Кости и он сам, спящий на разложенном сиденье. Маразм…
