Нэнси Бартоломью - Стриптиз на гонках
— Не пойму, почему вы не оставите Роя Делла в покое, он — мелкая сошка, и вы знаете, что он не убивал Руби. Почему бы полиции не сосредоточиться на поисках настоящего убийцы?
Уилинг пристально посмотрел мне в глаза, он стоял слишком близко, не больше, чем в футе от меня.
— Я этого не знаю. По словам Фрэнка Коллинза, в момент, когда было совершено убийство, Паркс не был со своей командой, зато находился неподалеку от места преступления. Остальные члены команды подтверждают, что, когда был дан сигнал выезжать на стартовую линию, Паркс опоздал.
— И этого достаточно, чтобы обвинить его в убийстве?
— Кроме того, один свидетель слышал, как ваша подруга Руби велела Парксу отвязаться от нее, по-видимому, это его разозлило.
— Я говорю не об этом!
— В ваших показаниях тоже не все стыкуется, не так ли? Вы, например, заявляли, что мой напарник был там, где его, судя по всему, не было.
“Так он по-прежнему мне не верит! Тоже мне, умник выискался! ”
— Фрэнк врет, — твердо проговорила я, — вы не хуже меня знаете, что он путается с Лулу, женой Роя Делла, вот вам и мотив для лжи.
— Тогда почему Паркс сбежал?
Не отвечая, я оттолкнула Уилинга и зашагала обратно, к машине. Детектив догнал меня и схватил за руку.
— Подождите!
Я остановилась и резко развернулась, готовая на него наброситься, но он заговорил первый.
— Кьяра, я вам не враг, я пытаюсь установить, кто убил вашу подругу.
— И для этого вам нужно обвинить меня во лжи?
— Если ваши слова расходятся со словами моего напарника, как вы думаете, кому я поверю, вам или ему?
Я пожала плечами:
— Поступайте, как считаете нужным.
И снова пошла к машине — на этот раз медленнее. Уилинг шел рядом.
— Я думаю, вы ошибаетесь, — задумчиво произнес он, — ошибаться и лгать — разные вещи.
— Не важно. — Я покосилась на него. — Вы знали, что родным отцом Руби был Уоннамейкер Льюис?
— Да, знал. Но Уоннамейкер погиб при пожаре. Вы там были, и Рой Делл Паркс тоже был. По-вашему, должен я сделать из этого какие-то выводы? Вот именно, должен. Когда объяснение очевидно, не нужно выискивать какие-то другие.
Уилинг явно не ждал от меня подтверждения своим выводам.
— Вы считаете, пожар устроил Рой Делл?
— А вы так не думаете?
Я не ответила. То есть я хотела ответить, все объяснить, но не собиралась рисковать, — на карту была поставлена жизнь Джона. Если бы он сам пожелал посвятить своего напарника во все подробности, он бы это уже сделал.
Мы дошли до автостоянки. Кроме нас, на настиле, залитом оранжевым светом, никого не было, наши шаги гулко отдавались в тишине. Уилинг молчал и заговорил, только когда я подошла к машине.
— Если увидите его, — сказал он очень тихо, — передайте, что я смог бы ему помочь, если бы он мне позволил. Передайте ему, что я знаю, что делать, он должен уже достаточно хорошо меня знать.
Я вдруг осознала, что речь идет не о подозреваемом в убийстве.
— Кому передать, Рою Деллу?
— Любому, кому, как вам покажется, это сообщение может пригодиться. — Уилинг помрачнел. — Я не бросаю людей в беде, даже если они сами именно так со мной и поступают. Любое положение можно исправить. Передайте мистеру Парксу или кому там еще, что я это сказал.
Я тронула его за плечо.
— Хорошо, передам. А вам, возможно, стоит подумать над тем, что веши не всегда таковы, какими кажутся.
Взгляд Уилинга оставался суровым.
— Знаю. Для меня эти отношения значат куда больше, чем вы думаете. Доверие — это не пустой звук. Доверие и слово. Кьяра, я дал слово, и это значит очень много. Так и передайте этому сукину сыну!
Уилинг ушел — взбешенный, обиженный и растерянный одновременно. Он понимал, что напарник от него скрывается.
Я подумала, что, когда Нейлор поправится достаточно, чтобы отвечать на вопросы, ему придется иметь дело и со мной, и с Уилингом. Что заставляет его обманывать напарника? Как случилось, что он работает под прикрытием над каким-то заданием, о котором не знает его собственное полицейское управление? Он что-то искал на гоночном треке, и возможно, это чго-то имело отношение к смерти Руби.
Я дала задний ход и выехала со стоянки. По дороге домой я думала о своем положении, и выводы были неутешительными. У меня нет работы. Я ни. на шаг не приблизилась к разгадке убийства Руби. Мужчина, с которым я связывала свои надежды на здоровые взаимоотношения, ждал меня в моей постели, слишком слабый даже для того, чтобы пошевелиться, и слишком упрямый, чтобы принять от меня помощь.
К своему трейлеру я подъехала вскоре после полуночи. В доме не спал только Эл, он сидел за кухонным столом, разгадывал кроссворд и хмурился.
— Как он? — спросила я.
— Не знаю, наверное, нормально. Но все-таки, Кьяра, он потерял много крови, я по-прежнему считаю, что нам следовало отвезти его в больницу.
— Джон считает, что ему не стоит показываться в больнице, — возразила я. — Не знаю, что происходит, но не хочу подвергать его риску. Я ему доверяю, он лучше знает, что для него безопаснее.
Эл посмотрел на меня и покачал головой.
— Кьяра, почему ты вечно влюбляешься в неподходящих мужчин? Почему никак не можешь завести нормальные, простые отношения с мужчиной?
Я взяла со стола бутылку кьянти и пустой стакан Эла.
— Сама не знаю. Он хороший парень, думаю, ты сам это понимаешь. Просто у него неприятности.
Эл тихо рассмеялся.
— Скажи на милость, был ли хоть один парень, который связался бы с тобой и не попал бы в передрягу? Это как в том известном философском споре, что было раньше: курица или яйцо? Что раньше: ты или неприятности?
— Спокойной ночи, Эл. — Я взяла стакан и пошла в комнату. — Я сменю тебя на посту.
— Смотри не делай ничего такого, отчего у парня может подняться давление! — бросил мне вслед Эл. — Мы с трудом остановили кровотечение!
Я пропустила эту фразу мимо ушей и на цыпочках прошла мимо комнаты, где спала мама. Она лежала на спине, полностью одетая, и громко храпела. Я осторожно толкнула дверь своей спальни и вошла. Флафи — она не выбежала меня встречать — сидела в изголовье кровати возле плеча Нейлора, охраняла. Увидев меня, она подбежала к краю кровати, виляя хвостом.
— Как он тут, девочка? — прошептала я. — Не доставлял тебе хлопот?
Я наклонилась над спящим Джоном. Он был очень, очень бледен и хмурился даже во сне, наверное, ему было больно.
Ложиться спать было еще рано, и, прихватив стакан с вином, я пошла в ванную, шепотом разговаривая сама с собой:
— Приму-ка я ванну с душистой пеной.
Я открыла краны и, пока ванна наполнялась, стала зажигать свечи, потом добавила в воду немного лавандового масла и вынула из шкафа ночную рубашку. Это удалось не сразу, пришлось порыться в белье, потому что я редко ее доставала — предпочитала спать голышом под атласными простынями. Наконец я нашла белую хлопковую вещицу с атласными завязками. Это была элегантная целомудренная рубашка, которая всем своим видом словно говорила: “Я рада вас видеть, но не подумайте ничего такого”. Во всяком случае, я надеялась, что рубашка выглядит именно так.
