Вальтер Неграо - Тропиканка
— Браво! Браво! — повторяла она, — ты плаваешь как Бог. Научи и меня так плавать! Ну пожалуйста! — стала она умолять Франсуа.
Франсуа вяло кивнул в ответ и попенял Аманде за вторжение. Он терпеть не мог, чтобы без его согласия нарушалось утреннее одиночество, которым он очень дорожил.
Преподав Аманде урок плавания, Франсуа направился к берегу, и вдруг она позвала на помощь: как выяснилось, она подвернула ногу и барахталась на мелководье. Франсуа подхватил ее, и вот тут Аманда впилась ему в губы жадным поцелуем. От неожиданности он сначала оторопел. Только потом он сообразил, что попал в ловyuшу и что все было подстросно. Урок плавания, больная нога были только средствами, которые вели и привели к желанному финалу. Франсуа был раздосадован.
— Тебе понравилось! Тебе понравилось! — ликовала Аманда. — Я почувствовала, ты просто без ума от моего поцслул! Признайся!
— Ты сошла с ума, девочка, — сокрушенно вымолвил Франсуа.
У Аманды кружилась голова от счастья. Все вокруг сияло, пело, искрилось. Она сумела преодолеть преграду, которая отделяла ее от любимого. Она завоевала его. Теперь он будет с ней. Он непременно будет с ней, отведав сладкой, хмельной отравы любви!..
Аманда благодарила про себя брата. Если бы не Витор, ей никогда бы не добиться счастья. Витор научил ее этому хитрому трюку. И трюк удался! Удался! Удался!
Аманда чувствовала себя победительницей и была счастлива. Ей даже в голову не приходило, что Франсуа совсем не разделяет ее чувств. Она не видела Франсуа, не могла его увидеть — она была занята только собой. Будущая женщина открывала для себя мир чувств, мир чувственности. И Франсуа был для нее только предлогом, орудием, средством. Аманде казалось, что она готова на все ради любимого. Но она готова была на все, лишь бы заставить его быть проводником вневедомую и желанную страну любви — любви плотской, телесной. В силу неискушенности, как всякой невинной девушке, ей казалось, что именно телесная близость и таит в себе всю магию и волшебство любви.
Для Франсуа, зрелого, опытного мужчины, все давно уже было по — другому. Стремление к физической близости было для него естественной, заданной природой данностью, и он не романтизировал эту природную потребность. Он отдавал ей должное, ценил, как ценил хорошую кухню, рад был щедрой, искусной и душевно непритязательной партнерше. Но любовь? Любовь для него была напряжением совершенно иных сил. А если возникало душевное напряжение, то преображалась и физическая любовь.
Пылкое дитя, в котором бунтовала природа, требуя удовлетворения своих инстинктов, вызывало у Франсуа в лучшем случае сочувствие, а в худшем — раздражение.
Аманда не замечала этого. Ей уже стало казаться, что Франсуа сам поцеловал ее, не в силах устоять перед влекущей силой пробудившейся женственности. Ей не терпелось рассказать о своем триумфе всему свету. Но конечно же первой должна бьта узнать потрясающую новость наперсница — мамочка!
Сияющая Аманда влетела к матери. С ласковой улыбкой смотрела Летисия на свою раскрасневшуюся, с блестящими глазами дочь.
— Свершилось! — объявила Аманда.
— Что такое? О чем ты? — смеясь, спросила Летисия, торжественный тон Аманды и ее совсем детская мордашка сейчас забавляли ее.
— Мамочка, Франсуа наконец поцеловал меня! И какой это был поцелуй! Он поцеловал меня по — настоящему, и так хорошо, так хорошо, что я готова кричать от радости.
Летисия больше не улыбалась. В правдивости слов Аманды она не сомневалась — румянец, блестящие хмельные глаза, восторг влюбленной девочки говорили красноречивее слов. Так, значит, Франсуа … Летисия просто попять пе могла, как же он посмел. Тем более знал, что Аманда влюблена в него … Летисия представляла его себе совершенно другим человеком …
Ни малейшей ревности не почувствовала Летисия, она почувствовала только брезгливость к человеку. который не может пропустить ни одной юбки, который так неопрятен, так распущен. И еще ей было стыдно и неловко за себя. Как могла она, взрослая и опытная женщина, не распознать с первого взгляда, с кем имеет дело? Как могла довериться словам? Что — то всерьез решать? На что — то надеяться?
А Аманда пылко творила чудесную легенду. в правдивости которой сама уже не сомневалась. Если правда не была такой сегодня, то будет завтра, послезавтра!
— Мы как раз выходили из воды, до этого мы долго — долго купались вместе. И вдруг Франсуа посмотрел мне прямо в глаза, потом наклонился и поцеловал … Ах, мамочка! Я до сих пор в себя не могу прийти от его поцелуя!
Летисия слушала ее почти с физическим ужасом: вместе купались? Долго — долго? Похоже, что ее девочка в опасности!
— Послушай меня, Аманда, — очень серьезно и взволнованно начала Летисия, — он — взрослый мужчина, а ты совсем неопытная девочка.
Аманда возмутилась:
— Опять? Опять девочка?! Неужели ты за меня не рада? Даже Франсуа нанонец понял, что я не ребенок. А я убедилась, что Франсуа — мужчина моей жизни! Пока, мамочка! Удачного тебе дня!
Аманда уже вылетела из комнаты, оставив Летисию сидеть в оцепенении: да, нечего сказать, день удачный! Удачнее некуда!
А Аманде не терпелось сообщить о своей победе и Витору. Встретив его в коридоре, она бросилась ему на шею.
— Ты просто гений, Витор! — твердила она. — Я поцеловала Франсуа, и все получилось так естественно, что он, я уверена, ни о чем не догадался.
Витора и удивила и позабавила прыть его сестренки. С такой прытью она далеко пойдет!
— Молодчина, — похвалил он ее, — я за тебя очень, очень рад.
— А ты знаешь, мама странно отнеслась к моему успеху. Я ей все рассказала, а она … совсем не обрадовалась. Я даже жалею, может, не нужно было рассказывать?
— Правильно сделала, что рассказала, — одобрил и этот шаг Аманды Витор. — она должна наконец понять, что ты взрослая, что вот — вот станешь женщиной. Да и Франсуа некуда будет деваться. Вот бы и мне так разобраться с деревенскими троглодитами! С Асусеной у меня почти все уже на мази, но ее папаша! Братец! Они понятия не имеют, что значит любить!
— Tы сам научил меня, и я поняла, что ты прав: в любви все средства хороши, любимый мой братик! — с этими словами Аманда упорхнула.
* * *
Как ошибался Витор, когда говорил, будто Рамиру не понимает, что такое любовь. Рамиру слишком хорошо понимал это и именно поэтому берег свою Асусену от боли любовного разочарования. Берег или пытался сберечь.
Сердце никогда не забывает пережитой любви.
Года лежат на ней будто пепел, но она всегда готова вспыхнуть новым огнем, только развороши их …
* * *
