Нора Робертс - Покорение Сюзанны
— Неважно, как этот гад выглядит на сей раз, я его все равно узнаю, если подберусь ближе.
И, успокоившись, откинулась на спинку:
— А теперь, сестренка, почему бы тебе не рассказать, когда плохой мальчик Брэдфорд попросил твоей руки?
Сюзанна усмехнулась:
— С чего ты взяла?
— Для бывшего полицейского он неплохо разбирается в драгоценностях.
Лила подняла ладонь Сюзанны, чтобы похвастаться кольцом перед собравшимися.
— Вчера вечером, — ответила Сюзанна, чем заслужила всеобщие объятья, поцелуи и радостные слезы. — Утром мы сказали детям.
— У тети Коко просто крышу снесет.
Кики еще раз стиснула Сюзанну:
— Все четверо за несколько месяцев. Она вообразит себя свахой от Бога.
— Все, что осталось сделать — засадить вора за решетку и найти изумруды.
Аманда смахнула слезу:
— О нет! Вы понимаете, что это означает?
— Это означает, что тебе придется организовать еще одну свадьбу, — ответила Сюзанна.
— Не только. Это означает, что тетя Коллин застрянет здесь по крайней мере до тех пор, пока не будет брошена последняя горсточка риса.
Холт вернулся в Башни в отвратительном настроении. Они разыскали коттедж. Пустой. Но совершенно очевидно, что Ливингстон жил там. Нарушив закон, Брэдфорд произвел в доме такой же тщательный обыск, как и Ливингстон у него. Обнаружились украденные калхоуновские бумаги, составленные вором списки и копия первоначального проекта Башен.
Они также нашли отпечатанные копии еженедельного графика каждой женщины Калхоун, испещренные рукописными комментариями, что не оставляло сомнений: злодей старательно следил за каждой из них. И еще вполне упорядоченный перечень помещений, которые он обыскал, и вещей, которые счел достаточно ценными, чтобы потом украсть.
Партнеры целый час караулили появление преступника, потом забеспокоились об оставшихся без присмотра домашних и проинформировали обо всем лейтенанта Kугара. В то время как полиция приступила к слежке за арендованным домом на острове Бар, Холт с компаньонами вернулся в Башни.
Теперь оставалось только ждать. Именно этим умением бывший коп в совершенстве овладел за годы службы. Но теперь это была не работа, поэтому раздражала каждая бесплодная минута.
— О, мой дорогой ненаглядный мальчик, — налетела на него Коко, едва Холт ступил в дом.
Брэдфорд удерживал смерч за гибкую талию, пока тетушка покрывала его лицо поцелуями.
— Эй, — вот и все, что он смог произнести, когда миссис Макпайк заплакала у него на плече.
Ее пряди, заметил Холт, больше не мерцали черным, а полыхали, как красная пожарная машина.
— Что вы сделали с волосами?
— О, просто настало время измениться.
Коко отодвинулась, хлюпнула в носовой платок и снова упала в его объятья. Он беспомощно погладил ее по спине и с мольбой взглянул на ухмыляющихся мужчин вокруг.
— Хорошо смотрится, — заверил Холт, гадая, не новая ли окраска вызвала непрекращающийся поток слез. — Честно.
— Тебе нравится?
Коко отпрянула и взбила прическу.
— Решила немного взбодриться, а красный такой радостный цвет.
И снова уткнулась в носовой платок.
— Я так счастлива, — рыдала Коко. — Так счастлива. Никогда не теряла надежды. И заварка показывала, что все получится, и все же я ужасно переживала. Сюзанне очень нелегко пришлось, да и ее сладким малышам тоже. Теперь все будет в полном порядке. Сначала я решила, что карты имеют в виду Трента, но они с Кики идеально подошли друг к другу. Потом Слоан и Аманда. Я и глазом не успела моргнуть, а тут наши дорогие Макс и Лила. Стоит ли удивляться, что я настолько потрясена?
— Полагаю, нет.
— Разве можно было представить такое годы назад, когда ты приносил омаров к черному ходу. А заменив мне как-то колесо, вел себя так высокомерно, что даже не позволил отблагодарить. А теперь… теперь собираешься жениться на моей девочке.
— Поздравляю, — усмехнулся Трент и хлопнул Холта по спине.
Макс достал свежий носовой платок для Коко.
— Добро пожаловать в семью, — протянул руку Слоан. — Надеюсь, ты полностью осознаешь, во что ввязываешься.
Брэдфорд изучал плачущую Коко:
— Картина вырисовывается.
— Прекрати этот кошачий концерт.
Коллин тяжело ступала по лестнице.
— Твои вопли слышны в моей комнате. Ради Бога, устраивай истерики на кухне.
И махнула тростью.
— Вливайте в нее чай, пока не придет в себя. Да и всем тоже не помешает выпить, — скомандовала родственница. — Хочу поговорить с этим молодым человеком.
«Смылись, словно крысы с тонущего корабля», — мысленно ухмыльнулся Холт, когда их оставили наедине. Жестом приказав следовать за собой, Коллин направилась в гостиную.
— Стало быть, подумываешь жениться на моей внучатой племяннице.
— Не подумываю. Я женюсь на ней.
Старуха фыркнула. Разрази ее гром, если ей не нравится этот дерзкий мальчишка.
— Значит, так. Если не сумеешь сделать ее счастливой, как тот недоносок, ответишь лично передо мной.
Затем расположилась в кресле.
— Итак, каковы твои планы на будущее?
— Мои что?
— Планы на будущее, — рявкнула тетушка. — Не рассчитывай отщипнуть моих деньжат только потому, что окрутил Сюзанну.
Брэдфорд угрожающе прищурился, порадовав дочь Бьянки.
— Можете забрать свои деньги и…
— Отлично, — одобрительно кивнула Коллин. — Как собираешься содержать ее?
— Она не нуждается в содержании.
Холт заметался по комнате.
— И не нуждается в том, чтобы вы или кто-то еще лез в ее дела. Сюзанна прекрасно со всем справляется, лучше иного мужика. Прошла через ад, сумела восстановить свою жизнь, позаботиться о детях и начать собственный бизнес. Единственное, что изменится — она перестанет лично копать землю и у ребят появится человек, желающий стать им отцом. Может, я и не смогу осыпать ее бриллиантами и водить на званые ужины, зато постараюсь сделать счастливой.
Коллин уложила руки на набалдашник.
— Конечно, сделаешь. Если твой дед хоть чем-то был похож на тебя, неудивительно, что мама так любила его. Итак…
Старуха начала подниматься и тут увидела картину над камином. Там, где раньше красовалась окаменевшая физиономия отца, висел портрет с прекрасным лицом матери.
— Что это там?
Холт запихнул руки в карманы:
— Мне показалось, полотно принадлежит этому месту. Дед наверняка захотел бы, чтобы его работа находилась здесь.
Коллин тяжело осела в кресло.
— Спасибо.
Голос звучал глухо, но глаза оставались жесткими.
