Анна Малышева - Ночь опасна
– Но тогда… Тогда вас теперь не заподозрят… – пробормотал Олег. Он был совершенно сбит с толку и не знал – верить Николаю или нет? И все-таки склонялся к тому, чтобы поверить.
– Вот именно, – согласился тот. – Вы все про первый наезд говорили – как это для меня плохо, да почему моя машина поцарапана… А теперь получается, что этого наезда как бы и не было!
– Но он все равно был! И только благодаря Нине о нем не узнали в милиции!
– Да, спасибо ей за это, – сумрачно ответил Николай. – Ну что ж, я свое слово сдержал – поставил вас в известность. А теперь…
Он сдержанно попрощался и отошел к группке ближайших родственников покойной. Потрепал по плечу Диану, потом грубовато, но в то же время бережно прижал к себе девочку. Та слегка извернулась из-под отцовской руки и снова нашла взглядом мужчину, с которым тот только что разговаривал. Олег отвернулся.
С телом он не прощался, лоб не целовал – не решился. Но к гробу все-таки подходил, и ему показалось, что Нина очень изменилась, хотя лицо не было изуродовано – во всяком случае, никаких ран не было видно. Но выражение… Точнее, отсутствие выражения. Одушевляющая сила исчезла, а оболочку он не узнавал, хотя Олегу казалось, что знал и любил это лицо. Круглый выпуклый лоб, за которым теперь не было ни единой мысли, опущенные ресницы, застывший, задранный кверху подбородок, непривычно, чужими руками подкрашенный полный рот… Олег ничего не узнал и после очень жалел, что смотрел в лицо покойнице. Прежняя Нина исчезла, как только он взглянул на эту. У него даже не осталось ни одной фотографии – Олег не запасся материалом для воспоминаний, потому что не ожидал, что они так быстро расстанутся. Осталось только это сероватое, замершее среди белых кружев лицо. А потом – длинная колонна разномастных машин, окраинное, открытое всем ветрам кладбище, желтая глинистая яма, суета, женские слезы. И небо над кладбищем – серое, застывшее, тоже как будто мертвое.
А после похорон он поехал к Тамаре – не позвонив, не предупредив о своем визите. Олег загадал – если ее не окажется дома, он больше никогда с ней не свяжется. Просто потому, что все это не имеет смысла. Нина мертва, и даже если найдут убийцу – это ее не воскресит. С Марией все давно кончено. И есть ли между этими женщинами какая-то связь – в сущности, теперь не важно. С их смертью все связи распались. Зачем кого-то искать, к чему строить догадки? Нужно жить дальше.
Но Тамара оказалась дома. Она как раз занималась с очередным учеником, и когда отворила Олегу дверь, он услышал доносящиеся из комнаты странные, заунывные звуки – будто кто-то пел горестную песню без слов.
– Упражнения для гортани, – пояснила женщина, поймав его удивленный взгляд. – Что-то случилось?
В двух словах он рассказал, что произошло и откуда он явился. Тамара замерла, потом резко, неловко сняла очки. Ее глаза стали влажными и беспомощными. Она пообещала отменить следующий урок, хотя Олег убеждал ее, что такая жертва вовсе ни к чему.
– Нет-нет, я не смогу сегодня заниматься, – в какой-то тихой панике повторяла она. – Ее все-таки убили! Ужасно! А я было поверила, что ей ничто не угрожает! Все это было как-то немного не всерьез… Посиди на кухне!
Она в самом деле быстро разделалась с учеником, позвонила еще кому-то и наконец полностью освободилась.
– Честно тебе скажу, – призналась Тамара. – Я ведь так и не ходила больше к Валере. Не могла себя заставить. А сейчас пойду и вытрясу из них все, что можно. Ты ведь меня подвезешь?
…А теперь она курила уже третью сигарету подряд, кашляла и нервно оглядывалась на подъезд. Наконец выбросила окурок в полуопущенное окно и велела трогаться с места.
– Куда мы едем?
– В библиотеку. Не представляю себе, с кем еще можно поговорить. Маша в самом деле ни с кем не общалась – только с коллегами по работе да со мной. Тут они не врут. Ирина Степановна ничего не знает, но может, Маша звонила кому-то еще?
– А не поздновато ли? – Олег взглянул на часы. – Скоро шесть. Нас туда пустят?
– Меня пустят. Я всех там знаю, сто раз бывала.
…Тамару и в самом деле узнали. Да и самому Олегу показалось знакомым лицо женщины, которая вышла к служебному входу, когда Тамара позвонила ей по местному номеру. Оказалось, он видел ее на похоронах Марии.
– Сто лет ты у нас не была, – вздохнула Александра – так звали эту немолодую, сухощавую даму в рабочем голубом халатике. – Зайдешь? Надеюсь, чаю выпьешь? А этот молодой человек с тобой?
– Олег – мой приятель, – скромно представила его Тамара. – Можно нам в хранилище? Я бы ему показала ваше «подземелье ведьм»!
– Нет, сейчас нельзя, там такое творится… – расстроилась та. – У нас уже целый месяц идет учет. Ты не представляешь, сколько мы книг переворошили. Посидим в служебке?
Тамара охотно согласилась и на это. В подвальной комнате с низкими сводчатыми потолками было очень холодно – крохотный обогреватель едва тянул. За низким окошком, расположенным под самым потолком, слышался шум скребка – дворник чистил от свежего снега внутренний двор. Александра извинилась за скромное угощение – оно состояло из жестких бледных сушек.
За первой чашкой жиденького чая гости выяснили, что сегодня на работу вышли всего две сотрудницы хранилища – по случаю выходного дня.
– А завтра будут все. Ты что – по делу?
– Откуда вы узнали? – удивилась Тамара.
– Да ты очки надела! – засмеялась сухонькая дама. – Томочка, ты не представляешь, до чего все по тебе видно. Когда случается что-то серьезное – ты всегда в очках!
Олег и сам успел заметить эту особенность. Это неосознанная причуда Тамары очень его забавляла. Молодая женщина тоже засмеялась и смущенно сняла очки:
– Да, в общем-то я по делу. Это все из-за Маши… Знаете, убийцу ведь так и не нашли.
– Знаю-знаю, – кивнула та. – Думаю, что и не найдут.
– Почему?
– Где же его искать? Думаю, что убили-то ее, бедную, случайно. Мало ли пьяных, наркоманов… Просто хулиганья. И свидетелей, наверное, нет.
– Да, не нашлось ни одного. Скажите, а она давно тут была? Ирина Степановна говорит – год назад.
Женщина призадумалась, с сомнением взглянула на большой настенный календарь, пошевелила обветренными, ненакрашенными губами… И наконец сказала, что Ирина Степановна ошибается.
– Машенька заходила в конце лета, это я точно помню, – задумчиво произнесла она. – Почему же Ирина Степановна… А, так она, скорее всего, тогда ушла в отпуск. Вот они и не встретились.
В ответ на просьбу Тамары вспомнить подробности того летнего визита женщина с трудом восстановила в памяти некоторые подробности. Маша принесла небольшой тортик, и они пили чай – в этой самой комнате. Потом пенсионерка прошлась по всем подвальным помещениям, где проработала столько лет – не видя солнечного света, вдыхая старую книжную пыль. На свою жизнь, насколько припоминала Александра, та не жаловалась. Выглядела не очень здоровой и не слишком веселой, но тут не было ничего необычного – ведь Маша часто болела, да и депрессии были для нее обычным делом.
