Юлия Коростелёва - Обречённые не умирают (СИ)
Он словно хотел дать время обдумать мне каждое слово, каждый звук, выдаваемый его прекрасными губами. В такие моменты я понимала, что Макс мог делать бесконечность невообразимых, безобразных, неэтичных, гнусных вещей, но от этого он не становился хуже в моих глазах. Я будто разорвала его грудь и теперь вижу душу наизнанку в буквальном смысле этих слов. Может мне застилала разум пелена любви, но мне правда так кажется.
- Макс, мог бы и сразу всё объяснить, - я не знала, как ответить, поэтому сказала первое, что пришло в голову.
- Я сказал, что это нарушит твои религиозные принципы. Но ты была согласна, - в его голосе чувствовалась нота грусти, глаза устремились на дорогу, руки ровно держали руль синего кабриолета.
- Я не хотела, я не любила,
Я лишь жила и дорожила.
Тем майским вечером, что ты подарил.
Когда был февраль, но ты говорил,
Что любая людская погода -
Состояние души, а не времени года.
И верить хотелось, и сердце рвалось,
И всё что мечталось, нам всё удалось.
Голубые глаза - вот мой талисман,
Их не заберёшь, не положишь в карман.
На губах твоих таяли мои поцелуи,
Холодной крови наши тёплые струи
Текли, словно горький на вкус шоколад.
И терпкие вина пленили, а сад,
Где наша любовь зарождалась опять,
Поможет вернуть часть времени вспять.
И то, что угасло, но не до конца
Свершится теперь для меня и тебя,
- я говорила в рифму, строки сиюминутно складывались в стих.
- Бумага и ручка есть в бардачке. Кстати, я знал, что ты пишешь стихи, больно язык у тебя подвешенный и поэтичный. И не говорил я тебе, что погода - это состояние души, я в суд подам за неумышленную клевету, - Макс говорил спокойно, а в конце громко засмеялся, кинув в мою сторону презрительный взгляд.
Я быстро написала стихотворение своим печатным и странным почерком, напрочь лишённым каллиграфии.
- У тебя получился красивый стих, мне нравится, - пробормотал Макс, следя за другими машинами на дороге.
- Спасибо, - я положила листочек и ручку обратно в бардачок.
Внезапная боль в животе прервала наш диалог, я моментально скрючилась, зажимаясь руками.
- Ты в порядке? - брюнет посмотрел на меня, подняв одну бровь вверх.
- Не знаю, живот болит... - я пыталась что-то объяснить, но у меня это не получалось.
Парень свернул на обочину и резко остановил автомобиль, нажав на ручной тормоз. В считанные секунды, которые мне из-за нестерпимых ощущений показались вечностью, Макс обежал кабриолет со стороны капота и после нежно осмотрел мой живот.
- Едем в больницу, тебе скорее всего потребуется помощь, - Макс сел обратно на сидение водителя и мы поехали.
Деревья, дома, проходящие люди стали расплываться перед глазами, превращаясь в одну большую серую массу. Я пыталась как-то сфокусировать взгляд, но попытки оказались тщетными.
- Макс, а почему мы едем вдоль летнего парка? Сейчас же зима.
- Мы на трассе, это твои галлюцинации.
***
- Принеси попить, я сейчас умру от жажды, - я прохрипела сиплым голосом, который вовсе не был похож на мой.
- Хорошо, - парень удалился из белой больничной палаты.
Но если быть честной, то обстановка здесь отличалась от больницы в родном Канзасе своим тусклым освещением и отсутствием капельниц.
- Давай, я сам, - парень вернулся в помещение и, подойдя к койке, приставил к моим пересохшим губам стакан.
- Сейчас придёт доктор, он тебе всё расскажет. Только прошу тебя не волноваться и принять как должное, - Макс ёрзал на старом деревянном стуле, его голос нервно дрожал, но, не как обычно, а с какой-то новой силой, возможно мне просто заложило уши или я плохо осознавала обстановку после обморока.
Приход врача я ждала как какую-то карму за все мои нераскаянные грехи, коих было бесконечно много. Я - самый ужасный человек в этом мире. Плохой ребёнок, плохая внучка, плохая подруга, плохая хозяйка, плохой родственник, плохая ученица, плохая одноклассница, плохая девушка... Доктор утомлял ожиданием, я всё больше находила причин для расплаты. Макс молча наблюдал за мною, будто просто наслаждаясь моим присутствием.
Пожилой мужчина в белом халате наконец-то зашёл к нам и быстро, с живой силой, практически подбежал к койке.
- Молодой человек, Вы муж девушки? - он презрительно посмотрел на Макса своими прищуренными глазами.
- Да, я муж Виктории Диас, - Макс специально акцентировал внимание на имени, чтобы я не прокололась.
- Виктория, я хотел бы сообщить Вам одну неприятную вещь, но Вы должны быть сильной, несмотря ни на что, - доктор снял очки с запотевшими стёклами и посмотрел мне прямо в глаза.
- Я готова, - растерянно ответила я на пятиминутное молчание, хотя ни к чем не была готова, а просто хотела побыстрее услышать, что же случилось.
- С Вашим здоровьем всё хорошо, ну точнее ничего нового, - продолжил мужчина, уклоняясь от истины, которую он хотел мне сообщить.
- Я не понимаю, - пытаясь немного приподняться, ответила я.
- Бесплодие, причём абсолютное. Мне жаль, но ничего нельзя сделать, - он взял меня за руку, рассматривая глубокие шрамы.
Я вырвала ладонь и просто закричала на всю больницу. Моя нервная система - переполненный сосуд, из которого вытекает вся желчь, успевшая скопиться за столь длительный период моего прибывания здесь, в этом мире. Я перекатывалась по кровати, мои стадии истерики сменяли одна другую. Доктор вышел, понимая, что в данной ситуации он бесполезен, за что я бесконечно благодарна.
- Уйди, я не нужна тебе, - я просила Макса бросить меня, ведь зачем ему малолетняя проблема, которая к тому же не может иметь детей.
Зачем ломать парню жизнь? У него будет нормальная жена, красивые дети, работа, деньги, жизнь. Я потеряла возможности жить и могу лишь существовать.
- Услышь меня, я не уйду никогда. Есть способы, у тебя ещё будут дети, - Макс пытался меня успокоить, каким-то образом поддержать, но боль никчёмности беспощадно поглощала меня, не хотя слышать слова парня.
