Кристина Додд - Двойное искушение
Но тучи непонимания рассеялись, и теперь Селеста знала наверняка, что любит Гаррика Трокмортона.
Она не могла больше обманывать саму себя. Возможно, ее любовь окажется безответной, ведь Гаррик сам говорил о том, что охватившая его страсть кажется ему незваной и нежеланной. Но ее чувств ничто уже не изменит.
Но как ответить на его любовь? Как показать Гаррику свою любовь?
Решение пришло к Селесте сразу. Она вынула из шкафа свое лучшее бальное платье - золотисто-медовое, под цвет ее волосам, с низким декольте и… застегивающееся на пуговицы спереди.
***
Трокмортон не мог понять, как она разыскала его в темной оранжерее. Он никак не мог предположить, что Селеста придет к нему. Сама. Особенно когда музыканты играют вальс и можно кружить в нем с обаятельным, неотразимым Эллери. Но она пришла, и Гаррик услышал в тишине оранжереи шуршание ее платья.
Он выпрямился на диване с чашкой кофе в руке - на том самом диване, на котором соблазнял Селесту. Уставившись в темное ночное окно, Гаррик сделал вид. что не услышал появления Селесты. Так он чувствовал себя безопаснее.
Она вошла с зажженным канделябром в руке, поставила его на стоящий у стены стол, и в оранжерее стало светлее, но не настолько, чтобы осветить все ее углы. Гаррик не хотел смотреть на Селесту - такую красивую, такую недоступную. И он продолжал сидеть молча, неподвижно и сидел так до тех пор, пока Селеста не остановилась у самого его плеча.
– Что вам нужно, Селеста?
Она негромко вздохнула, словно удивилась, услышав его голос, и ответила с легким французским акцентом, который всегда появлялся у нее в минуты волнений:
– Откуда вы узнали, что это я?
– По звуку шагов. По запаху. По тому, как… - Он замолчал.
– По тому, как отозвалось ваше тело? - закончила за него Селеста.
Гаррик поднял голову. Волосы Селесты были распущены и свободно падали на плечи, и от этого она казалась еще соблазнительнее. Можно было подумать, что Селеста приготовилась ко сну.
– Вы слишком долго жили в романтическом городе Париже, - резко произнес он.
– Простите, если покажусь вам нескромной, - она присела на диван рядом с Гарриком, обдав его запахом своих духов, - но мое тело тоже откликается на вашу близость.
Цитрус, корица и иланг-иланг. Он вспомнил состав духов.
– Не говорите так, - коротко рассмеялся Гаррик - Не забывайте, что вы влюблены в Эллери.
– Хорошо. - Она положила руку на спинку дивана. - Боюсь, я сегодня сделала одно открытие.
– Открытие? Вот как? - Гаррик отпил глоток из чашки с дымящимся кофе, старательно отводя взгляд от Селесты.
– Звучит довольно грозно.
– Возможно. Я пыталась бороться с правдой, но сегодня она предстала передо мной во всей своей наготе.
– Неприятное дело.
– Очень.
Платье было золотистым, переливающимся в мерцающем свете свечи. Тонкие, едва заметные атласные бретельки оставляли плечи обнаженными, а вырез был настолько глубок, что в нем можно видеть… Да, почти всю грудь, всколыхнувшуюся, когда Селеста поправила свою пышную юбку.
Гаррик счел за лучшее снова отвести взгляд и уставился в темное окно. На черном стекле, как в зеркале, отражалось золотое пятно: свет зажженной свечи.
«Сегодня я убил человека, который едва не похитил мою дочь», - неожиданно подумал Гаррик.
К сожалению, никто из гостей или их слуг не смог опознать убитого. А потом Гаррику пришлось объяснять Патриции, что у Эллери есть дочь, и он надеялся, что ему удалось слегка успокоить расстроенную невесту. Теперь в окне Гаррик видел и свое собственное отражение - мрачный человек в старомодном сюртуке и широком галстуке, человек, погруженный в свои мысли. Нет, не такой мужчина должен сидеть рядом с прекрасной девушкой, одетой в легкомысленное бальное платье, тем более в то время, когда совсем рядом звучит музыка и кружатся пары.
Но Селеста была здесь, и, хотелось того Гаррику или нет, он не мог не любоваться ею. Казалось, девушка тихо радуется чему-то, об этом говорили ямочки, то появлявшиеся на ее щеках, то снова исчезавшие. На виске Селесты подрагивал тонкий упругий локон, похожий на вьюнок. Еще Гаррик мог видеть ее тонкую длинную шею и губы - полные, розовые, слегка вытянутые вперед, словно для поцелуя.
Очевидно, события сегодняшнего сумасшедшего дня окончательно выветрили у Гаррика остатки здравого смысла, потому что сейчас сильнее, чем когда-нибудь, он пылал страстью к этой женщине. К единственной для него женщине на свете.
Селеста неожиданно повернула голову, посмотрела в окно и перехватила в стекле взгляд Гаррика, устремленный на нее. Она улыбнулась. Теперь все свое обаяние, некогда предназначавшееся для Эллери, она обратила на Гаррика.
Будь на ее месте другая, Гаррик непременно задумался бы над тем, что за игру затеяла эта женщина, однако за эти дни он успел понять, что Селеста никогда не играет и не притворяется. Но почему тогда она улыбается ему? Нет, нужно сохранять самообладание. Черт побери, такая улыбка может разбить в дребезги любые устои!
– Почему вы не танцуете на балу? - хмуро спросил Гаррик.
– А вы?
– Это прощальный бал. Вам лучше поспешить туда.
– Если вы того желаете.
Она продолжала смотреть в окно не мигая, с каким-то отчаянным выражением в глазах. При этом она не перестала улыбаться, и эта улыбка продолжала согревать сердце Гаррика.
Сегодня днем их объединял страх и волнение за девочек. Сегодня утром они ссорились и целовались. А вчера он соблазнил Селесту помимо ее воли. Как же может она после этого смотреть на него с таким выражением, с такой улыбкой? Как будто ей приятно смотреть на него?
– Я не хочу мешаться у всех под ногами во время официальной помолвки, - пояснил Гаррик. - Да и леди Патрицию мое присутствие вряд ли порадовало бы.
– А я думала, что вы должны быть там, чтобы держать ситуацию под контролем.
– Там мама. Она справится и без меня. А если начнутся неприятности с лордом Лонгшо, пусть Эллери сам выкручивается. Пора и ему повзрослеть.
– Давно пора.
Этот короткий приговор сразил Гаррика. Похоже, что звезда Эллери закатилась.
Трокмортон выпрямил спину и строго сказал:
– Сегодня днем вы не выполнили мой приказ.
– А именно?
– Я запретил вам выходить вслед за мной на поиски Пенелопы.
– Я подумала, что вам может потребоваться помощь.
– Вы сами сказали, что я умею контролировать любую ситуацию.
Она улыбнулась и ответила, поправляя складки на платье:
– А еще я думала, что вы мне обрадуетесь.
К сожалению, это было правдой. Он вспомнил, как растерялся там, под дождем, когда никак не мог успокоить Пенелопу. Он гладил ее по волосам, но она льнула не к нему, а к Селесте. Тогда это задело его, но одновременно он был рад тому, что рядом оказался человек, на которого можно переложить часть своего груза. Да и откуда он, привыкший командовать и повелевать, мог знать, как нужно успокаивать испуганных детей?
