Юлия Шилова - Любовница на двоих
— Это Дина передала вам на жизнь. Пока. Потом передаст еще.
Паша не шевелился. Его нижняя губа вздрагивала, на лбу выступила испарина. Я подошла к Машеньке, обнявшей слона, поцеловала ее и потрепала за ушко.
— Я скоро приду к тебе опять.
— Приходи. Ты плачешь по своей девочке, которую Боженька забрал на небо?
— Да.
— А как ее звали?
— Как твою маму.
— Мою маму зовут Дина.
— Мою девочку тоже звали Дина.
Машенька протянула ко мне свои ручонки и обняла меня:
— Приходи. Я буду скучать. А если увидишь мою мамочку, то обязательно ей скажи, чтобы она возвращалась побыстрее. Нам с папой очень без нее плохо. Скажи, что мы без нее болеем. Папа все время кладет под язык какие-то таблетки, а еще я видела, как он плакал. Правда, он сказал, что он так зевнул, но я-то знаю, что так не зевают.
— Обязательно скажу, — прошептала я и бросилась к выходу.
— Постойте, пожалуйста, — остановил меня Паша, когда я была уже на лестнице.
Я виновато посмотрела на него.
— Вы тоже ездили в Америку?
— Да.
— Ваша дочь умерла при родах?
— Да.
— Я так и понял, когда вы разговаривали с Машенькой. Скажите, что с Диной?
— Она скоро вернется.
— Вы меня обманываете. Я чувствую, что с ней что-то случилось.
— С ней ничего не случилось. Она жива, здорова и скоро вернется. Вы только ее ждите. Обязательно ждите…
— А мы ждем. Вы ей скажите, что нам не нужны эти деньги. Пусть она сама возвращается, а если можно, то с сыном…
— Конечно, скажу.
Паша придвинулся ко мне совсем близко и развел трясущимися руками:
— Оля, скажите, — Дины уже нет в живых?
— С чего вы взяли? — Я опустила глаза.
— Я знаю это. Я все понял. За этот короткий срок, где я только не был. Оставлял Машеньку с бабушкой, ходил в посольство США, звонил во все инстанции. Я знаю, что у нее очень больное сердце. Она и Машеньку-то с трудом родила, чудом выкарабкалась. Она все анализы подделала… Дались ей эти деньги! Жили же мы как-то без них… Если ее уже нет в живых, вы мне скажите. Вы мне только скажите. Я переживу. Я сильный. Я же мужчина. Хотя какой я мужчина, если моя жена от безденежья поехала продавать собственное дитя!
Его била дрожь, на глазах появились слезы:
— Знаете, я ведь научный работник, получал раньше очень хорошо. А потом непонятное началось, хаос какой-то… Не понимаю, зачем ученую степень получал и диссертацию защищал. Даже на питание не стало хватать. Зарплату дадут, стыдно жене нести — один раз на рынок сходить. Я знаю, что Дины нет. Если бы она была, то обязательно позвонила… Она ведь всегда звонила. Отовсюду, где бы ни находилась. Я не нашел никаких концов. В посольству сказали, что никакая беременная женщина такого-то числа не вылетала. Значит, она скрыла свою беременность, получается, что она по поддельным документам вылетела — Понимаете, я больше не могу ждать. Не могу.
— Как это не можете?
Я начал сходить с ума. Я жду телефонного звонка, прислушиваюсь к шагам на лестничной клетке, всматриваюсь в лица прохожих. Я не смогу без нее жить. Я ее люблю. А вы когда-нибудь любили?
— Да, я и сейчас люблю.
— Я тоже сейчас люблю… А ваш любимый человек рядом?
— Пока да.
— А моего нет.
— Простите, мне пора, — быстро проговорила я и побежала вниз по лестнице.
Глава 25
Я не помню, как очутилась на улице. Остановилась, когда поняла, что хромаю. Вероятно, прыгая через ступеньку, я подвернула ногу. Мне не следовало врываться в их дом. Но я принесла немного денег… Хотя что такое деньги?! Да ничего! Еще недавно я думала, что весь мир будет лежать у моих ног, если у меня будут деньги, а теперь знаю точно, что не в этом дело! Господи, как я ненавижу деньги, нашу зависимость от них. Если нет близкого человека, деньги не спасут. На них не купишь счастье и не устроишь личную жизнь. На них устроишь только свой быт, но будешь ли ты счастлив » этом быту?! Хотя нет, деньги нужны ребенку. Ребенок должен хорошо питаться, иметь игрушки». А может, я была не права? Может, я должна была признаться Павлу в том, что его жены нет?! Может быть, следовало рассказать, как она умерла и как любила его и каялась перед смертью?! Одному Господу Богу известно, где находится ее тело. Был бы хоть памятник. Ведь могилка — единственное, что останется тому, кто потерял любимого человека. На могилку можно приходить, разговаривать, часами смотреть на фотографию, думать, опрокинуть стопку, в конце концов. Словно этот человек и не умирал вовсе. Словно он по-прежнему рядом, только он и превратился в безмолвный мрамор, который все слушает, понимает, переживает, но не может ответить. Нет, я правильно сделала, что не рассказала Павлу правды. Человек должен на что-то надеяться, чему-то верить. Жизнь без надежды и веры теряет смысл.
Вывихнутая нога ныла так сильно, что я не могла двинуться в дом, из которого вышла. Я даже не старалась, я просто машинально нашла нужные окна и нужный балкон. На балконе седьмого этажа стоял седоволосый Паша и смотрел на меня странным взглядом. В нем читалась беспомощность, растерянность и безысходность. Этот взгляд настораживал и пугал, притягивал и в то же время отталкивал…
Павел облокотился на перила, перегнулся и рухнул вниз.
— Человек с балкона выбросился! — закричала какая-то женщина.
Рядом с лежащим Павлом собралась целая толпа бурно жестикулирующего народа. Я не видела этих людей, я только слышала их голоса. Они то отдалялись, то приближались.
Мне показалось, что на некоторое время я вообще потеряла зрение.
— Алкоголик, наверно.
— На наркомана не похож!
— Псих, точно! У них по осени обострение. Сейчас в больнице мест нет, так их на волю выпускают.
— Да вроде приличный мужчина на вид.
— Приличный мужчина с балкона прыгать не будет…
— А может, его кто столкнул?!
— Да никто его не толкал, сам прыгнул. Захотел покончить жизнь самоубийством и покончил. Сейчас это сплошь и рядом. Может, его на работе сократили?!
— А может, зарплату не выплатили?!
Все последующее я вспоминаю теперь как сон. Вой сирены, «скорая помощь» и одно-единственное слово: «Мертв». В то мгновение на меня подул странный ледяной ветер, я ощутила страшный озноб. Затем милиция. Соседи, говорившие о Павле, как о крайне порядочном, положительном человеке, отличном семьянине. А затем детский, пронзительный крик… Девочка на балконе отчаянно кричала и звала на помощь. Мне захотелось растолкать эту толпу, броситься к подъезду, схватить Машеньку на руки и унести ее подальше от этого ужаса, но я не могла сдвинуться с места. К подъезду направилась милиция, врачи и еще какие-то люди. Я знала, что мне туда нельзя.
