Ольга Тарасевич - Дотянуться до звезды, или Птица счастья в руке
– Маша, эти пикантные подробности давайте оставим за кадром.
– А как это?
– Не будем мы про это говорить.
– Хорошо. Как скажете. Хотя мне, тудема-сюдема, намерениев моих стыдиться нечего. Я все как на духу говорить готова.
Режиссер расхохотался и толкнул ведущего в бок:
– Москва Москве рознь, Сережка. Ты подумай насчет родителей. Может, с ними попроще будет.
– Маша, я очень вас прошу не употреблять в своей речи «тудема-сюдема». Повторяйте за мной: я договорилась с продюсером Николаса о проведении фотосъемки. А потом певец мне сказал, что продюсер заставляет его употреблять наркотики, – старательно выговорил Орехов.
Я повторила эти фразы и захлопала ресницами.
– А дальше что было?
– А дальше, туд… в смысле едрен батон… ой, я вся прямо так волнуюсь…
Режиссер нервно закурил, выпустил облачко дыма и заметил:
– Сережка, это она еще без камеры так заикается. У нее в студии вообще нервный тик начнется. А ведь завтра на двенадцать часов уже студия заказана. Надо переносить, мы за сутки ее не натаскаем!
– Ничего у меня, едрен батон, не начнется. Никакого тика, что я, нервная, что ли! Сами сначала на шоу позвали, а потом к словам цепляетесь!
– Маша, я вас очень прошу, – застонал Орехов, хватаясь за голову, – не произносить еще ваше выражение «едрен батон». Где вы таких слов набрались?!
– В пиццерии. Я там работала раньше. А вообще, Сережа, что-то вы мне «выкать» вдруг стали? Не надо, со мной по-простому можно.
– Слушайте, да придуривается она! – возмутился вдруг появившийся в холле прыщавый урод. – Вы поосторожнее с этой девицей! Я по базе пробивал ту крутую тачку, на которой она из кафе смылась. Помните, я же вам говорил, это была машина самого Грановского.
– Ой, а кто это? – мне кажется, вполне натурально изумилась я. – Хотя он мне свою фамилию не называл. Я из кафе выбежала, вижу, машина. Думаю, дай спрошу, может, подбросит? Хотя на таких тачках бомбилы не ездят. Он и подбросил, потом, правда, минет попросил сделать, но я же не какая-нибудь там минетчица…
– Так, с этим надо что-то делать, – Сергей бросился к барной стойке, налил себе виски. – Так работа не пойдет. Маша, я напишу вам текст, вы его наизусть выучите, договорились?
Я не успела ничего ответить, как режиссер вмешался:
– Сережа, так нельзя. Пусть сама напишет, а мы поправим. Ты пойми, она будет пытаться вспомнить твою лексику, и это все испортит.
И у меня вдруг появилась идея!
– Конечно, давайте я вам все напишу. Все, как было, напишу, а вы потом почитаете и, если надо, поправите. Чтобы по-умному все смотрелось. Все-таки надо в шоу достойно выступить.
Орехов протянул мне блокнот в дорогом темно-зеленом кожаном переплете и серебристую стильную ручку.
– Прошу.
Я прилежно зашелестела страницами, взяла ручку и…
– Слушайте, Сережа, нет ли у вас случаем ногтедралки какой-нибудь?
– Чего?!
Я протянула ему руку. Мои ногти, гелевое наращивание, декоративное покрытие. Не очень удобно, длинные когти за все цепляются. Хотя покрытие держится долго, лак не стирается так скоро, как на натуральных ногтях. Я стремилась обольщать Николаса во всеоружии, красота требует жертв.
– Ногтедралки, говорю, нет у вас? Хотя, если мы эти ногти сковырнем, то как я на программу вашу пойду? Или вы мне потом новые ногти пришпандорите?
– Господи, да что же это такое, Маша, откуда вы взялись на мою голову! – застонал ведущий, бросая на меня испепеляющие взгляды. – Как с луны свалилась девушка!
– А вот если бы, – я кивнула на лежавший на столике ноутбук, – на вашем компьютере кнопочки такие же были, как на большом, я могла бы там все написать. И ногтедралки бы не понадобилось.
– Маша, неужели вы умеете пользоваться компьютером?
– Нас же в школе учили. Правда, там другие были компьютеры. С ящичком, телевизором и кнопочками на такой дощечке. Я хорошо училась…
Но Орехов сказал совсем не то, что я ожидала.
– Виктор Петрович, можно, мы вашим компьютером воспользуемся? Я не могу свой ноут дать.
Адвокат пожал плечами:
– Вообще-то я тоже пользуюсь ноутбуком, и мне тоже не хочется им… скажем так, рисковать… Но в кабинете есть стационарный компьютер, не знаю, давно не включал, наверное, работает. Пойдемте, поднимемся. Настя, и вы тоже пройдемте с нами!
Я послушно следовала за Андреевым и мрачно думала о том, что моя импровизация ни к чему не привела. Орехов – осторожный, свой ноутбук из рук не выпускает. Что же делать, как улучить момент, чтобы положить его систему со всей имеющейся на компе инфой?..
Кабинет адвоката оказался таким же респектабельным и стильным, как весь его особняк. Дорогая мебель, полки с книгами вдоль стен, какое-то экзотическое растение с красивыми нежными цветами.
– Сейчас, Маша, мы создадим вам все условия для работы, – ворковал Виктор Петрович, включая стоящий на столе системный блок. Потом его пальцы коснулись кнопки монитора. – Вот, пожалуйста, все работает.
– Мне нужна такая белая страничка, – я снова захлопала ресницами. – У вас есть такая? Или у вас только синяя имеется?
– Конечно, – Виктор Петрович быстро отключил доступ к Интернету и открыл Word. – Я переключу вам клавиатуру на русский язык. Работайте!
О чем-то пошушукавшись с Настей, адвокат исчез. Консультантша стала за моей спиной и уткнулась в монитор.
– Настя, а где тут буква «е»? Ой, вижу…
Двумя пальцами я прилежно тыкала по кнопкам, периодически дергая свою цербершу вопросами.
За полчаса я написала ровно три предложения. Те самые, которые старательно наговорил для меня Орехов. Потом надула щеки и шумно выдохнула воздух:
– Ох, тяжело писать. Это, я так скажу, даже тяжелее, чем в пиццерии работать…
Впрочем, консультантше, как тень маячившей за моей спиной, явно было еще тяжелее. На ее каблуках-ходулях, должно быть, и передвигаться было непросто. А уж стоять в одном положении без движения… Девушка переминалась с ноги на ногу, кряхтела, вздыхала… Она уже сто раз осмотрела кабинет. Но никаких стульев от этого в нем не появилось. У стола стояло кожаное кресло с высокой спинкой, на котором сидела я. И в углу, напротив телевизора, были два тяжеленных кресла, перетащить которые к компьютеру могли разве что грузчики. В конце концов Настя потеряла терпение, отлипла от моей спины и поковыляла к спасительным сиденьям. Через секунду в кабинете уже негромко звучала музыка, под которую по подиуму дефилировали манекенщицы.
– Ой, Настя, а кто же мне помогать будет!
– Сама разберешься, – огрызнулась девица, не отрывая глаз от экрана. – Ты же в школе хорошо училась!
