Нора Робертс - Голос из прошлого
— Знаю, ты не очень-то скрывал свои намерения. Но гораздо лучше, что мне этого хотелось.
И он вспомнил, как представлял себе этот первый раз — с музыкой, при свете канделябров…
— Мы прекрасно без этого обошлись, — сонно сказала Тори.
— Без чего?
— Без музыки и канделябров…
И она широко раскрыла глаза, сон как рукой сняло.
— Извини, извини… Я не хотела.
— Прочитать мои мысли?
— Пожалуйста, прости.
Он вскочил, сел на кровати и приподнял Тори так, что оказался лицом к ее лицу.
— А тебе не приходило в голову, что мужчина не имеет ничего против, когда женщина читает его мысли?
— Но такое вторжение в личные мысли непростительно.
— Неужели?
И, к ее изумлению, он откинулся на кровать, повалив Тори себе на грудь.
— Сдается мне, что пять минут назад мы с большим успехом вторглись не только в круг личных чувств друг друга, а кое-куда и поглубже. Так что можешь опять заглянуть в глубину моих мыслей.
— Не понимаю.
— Интересно, что ты на этот раз там найдешь.
— Я не читаю мысли других людей. Это случайность. Это произошло потому, что между нами был такой тесный физический контакт.
— С этим не спорю.
— И когда я сказала насчет музыки и свечей, я почти засыпала. Так оно и получается. В сознание вдруг как бы вплывает образ, очень четкий. Я видела, как мы стоим у кровати, слышала музыку и видела горящие свечи.
Кейд выглядел таким довольным. Совсем не разозлился.
— Тебе всегда что-нибудь чудится?
— Нет-нет. Мне вовсе не хочется бесцеремонно проникать в чужие мысли. Я себе этого не позволяю. И это дается легко, если я не очень устала.
— Тогда в следующий раз, когда ты будешь засыпать, я постараюсь не думать о Мег Райан.
— Мег… — Тори села на постели, машинально прикрыв грудь рукой. — Мег Райан…
— Да, она такая полненькая, сексуальная. Мой любимый тип женщины. И я постараюсь представить тебя блондинкой. Это мне сильно поможет в следующий раз.
— Вот уж не собираюсь возбуждать твои сексуальные фантазии о голливудских актрисах.
Тори хотела было встать и вдруг опять откинулась навзничь, а он в одно мгновение оказался наверху.
— Ну, дорогая моя, поспособствуй мне хоть разочек.
— Нет. — Она не сдержалась и хихикнула.
Кейд легонько куснул Тори в плечо.
— Ты и так меня уже возбудила.
— Отстань! — Она попыталась вырваться, без особого, правда, энтузиазма.
— Не могу. — И он стал осыпать ее лицо поцелуями. — Ну засмейся еще, у тебя такой сексуальный смешок.
— Нет!
И она рассмеялась, но смех ее внезапно оборвался. Они снова слились в одно, и Тори целиком отдалась своим чувствам.
А потом они ели жаркое, присланное Лайлой, запивая его вином. И снова поднялись в спальню и занялись любовью с нетерпением и пылкостью юных влюбленных. Они никак не могли насытиться друг другом, и, когда взошла луна, ее серебристый свет омывал их слившиеся воедино тела. Потом они заснули, а в открытые окна веял легкий ветерок, пронизанный запахом болотной зелени.
…"Он возвращается".
Хоуп сидела на крыльце Дома на болоте. При ее жизни этого крыльца еще не было. Она принялась подкидывать и ловить маленький красный шарик.
Тори снова было восемь лет, худое личико выражало тревогу, ноги были в ссадинах, ушибах и следах от ремня.
"Ему нравится причинять боль девочкам… Он от этого чувствует себя взрослым и сильным".
— Он причинил боль и другим, не только тебе.
— Да, не только мне, — согласилась Хоуп. — Ты уже знаешь. И ты всегда знала. Как в тот раз, когда увидела рисунок того маленького мальчика.
— Но у меня больше так не получается. — В груди Тори гулко начало стучать сердце. — И я не хочу больше так уметь.
— Но ты приехала, — просто ответила Хоуп. — Только будь осторожна… Или ты тоже распрощаешься со всеми.
— Скажи, кто он, Хоуп. Скажи, где его искать.
— Не могу. — И она устремила на Тори ясный взгляд. — Ты должна найти его сама. Будь осторожна…
Тори широко распахнула глаза. Сердце бешено колотилось о ребра, одна рука крепко сжалась в кулак. Так крепко, словно она боялась, что из нее может выкатиться маленький красный шарик, но, когда она расправила затекшие пальцы, ладонь была пуста.
За окном стояла ночь. Ветерок утих, и воздух был неподвижен. В нем чувствовалась настороженность, глухо ухала сова, пронзительно стрекотали сверчки. Тори слышала ровное дыхание спящего Кейда. Во сне она отодвинулась от него как можно дальше. "Во сне нет близости", — подумала она.
Когда мозг так уязвим, как у нее, нельзя спать, уютно устроившись рядом. Она
осторожно соскользнула с кровати, на цыпочках прошла в кухню, отвернула кран и, когда вода стала холодной, наполнила стакан.
Сновидение вызвало у нее страшную жажду и напомнило, почему ей не следует спать с Кинкейдом Лэвеллом.
Его сестра мертва, и если она не виновата в ее смерти, то эта смерть накладывает на нее, на Тори, определенные обязательства. Она и прежде ощущала бремя долга, но шла своей дорогой. На этом пути она познала и величайшую радость, и сокрушительное горе. Тогда она спала с другим мужчиной, которому отдалась по беззаботной и невинной любви.
И когда она потеряла его, то поклялась, что больше не повторит прежних ошибок. И что же? Все повторяется. Она снова навлекает на себя ту, прежнюю, боль.
Да, Кейд из тех мужчин, в которых женщины влюбляются. Она и сама могла бы в него влюбиться. И так, что эта любовь окрасит каждую мысль, все поступки и чувства. И в ярком экстазе радости, и в серых потемках отчаяния.
Так что продолжения быть не должно. Любовь — это безрассудство и опасность. Любовь подстерегает ревнивое, завистливое око судьбы, только и ждущее, чтобы отнять любовь навсегда.
Она поднесла стакан воды к губам и увидела. Там, за окном. В темноте.
Стакан выскользнул у нее из рук, упал в раковину и разбился.
— Тори? — Кейд молниеносно проснулся и выскочил из постели. Спотыкаясь в темноте и чертыхаясь, он бросился в кухню.
Она стояла под резким светом лампы, прижав руки к горлу, и неотрывно глядела в окно.
— Кто-то есть там, в темноте.
— Тори.
Он увидел осколок стекла на полу и схватил ее за руки.
— Ты порезалась?
— Кто-то там есть, в темноте, — повторила она, словно испуганный ребенок. — И наблюдает. Из темноты. Он уже приходил. И он опять придет.
Она смотрела мимо Кейда и видела какие-то тени и силуэты. А чувствовала только холод. Страшный холод.
— Он хочет меня убить. Если бы я была с нею в ту ночь, он бы только наблюдал за нами. Как делал это раньше. Он бы только наблюдал и воображал, что он это делает. Просто воображал бы и потом сам удовлетворил себя.
