Маргот Бленд - Мадам Марракеш
Значит, и муж и сын… Эта женщина – настоящий дьявол. Мальчику нет еще и пятнадцати, и это была его первая женщина, которую он увидел в своей жизни. Старое огородное пугало. Сможет ли он забыть все это? Мальчики в его возрасте такие впечатлительные, он может стать гомосексуалистом, и кто ему тогда поможет.
– Найджел, миленький, – начала она ласково, – большинство женщин не похожи на нее. Мало кто похож на нее. Поверь мне. Молодые женщины, девушки – они у тебя впереди, у них свежие прекрасные тела. Они не старые, не уродливые. Они не будут тебя так мерзко лапать. Постарайся забыть о том, что случилось, мой мальчик. Но ты прав, именно поэтому мы отсюда и уезжаем. Она с папой тоже… Теперь понял почему?
Он поднял голову и поцеловал ее в щеку.
– После того, как я тебе все рассказал, мне стало легче. Но, наверное, я это никогда не забуду.
А насчет папы я уже давно все знаю. Знаю, что он пьет уже много лет подряд. Теперь о тебе буду заботиться я, мама. Я пошел собираться.
Рука Дайаны сдавила его плечо. Она поцеловала его в лоб.
– Благослови тебя Господь, сынок. Ты – единственное, что у меня осталось.
* * *Со счастливой улыбкой Изобель медленно повернулась к Иэну.
– Как тебе это нравится, дорогой? Не правда ли прелестно?
Иэн уже сидел в постели. И с довольно осмысленным выражением на лице нервно теребил рукой волосы.
– Боже мой, это же была Дайана! О Боже… Изобель присела на край постели и обняла его шею.
– Это же прекрасно. Я буду счастлива заменить тебе ее. Иэн, дорогой, я влюбилась в тебя с первого взгляда.
Он брезгливо отвел ее руки и с ужасом посмотрел на дряблое белое лицо.
– О чем ты говоришь, женщина? Она еще крепче сжала его шею.
– Ты должен развестись с ней и жениться на мне. У меня много денег, очень много, и они все будут твоими, мой милый. Отправляйся сейчас же туда и приходи с вещами. Я так счастлива, дорогой, мы просто созданы друг для друга.
Он посмотрел на нее так, будто впервые увидел, потом, отшвырнув ее в сторону, встал и, уже стоя, снова посмотрел сверху вниз на нее, разметавшуюся на подушках. Лицо его исказила гримаса отвращения.
– Ты… ты злобная ведьма! Что это ты себе вообразила, старая дура? Что я брошу мою Дайану ради… ради такого дерьма, как ты? И ты решила, что меня можно купить? Деньги… деньги… Да я лучше умру с Дайаной в приюте для нищих, чем возьму у тебя миллион. За кого ты меня приняла? Да я…
Он посмотрел на свои ноги.
– Куда ты дела мои брюки, идиотка?
– Я… я отдала их погладить. Ты вчера их чем-то залил. Разве не помнишь? А теперь успокойся, дорогой. Давай лучше выпьем и все обсудим.
Но он уже увидел свои штаны, висящие на спинке стула, и начал одеваться. Она встала, подошла к нему и положила руку на плечо.
– Видимо, ты не все понял. Дайана тебя больше не любит, она порвала с тобой, она хочет развестись с тобой. Иди за своими вещами, или давай пошлем за ними слугу. Пойми, я люблю тебя, милый. Я готова сделать для тебя все.
Он грубо сбросил ее руку и отвернулся, застегивая ширинку. Она секунду-другую изучала его спину и затем поспешила в гостиную.
Он подошел к туалетному столику, но, увидев в зеркале свое красное опухшее лицо, поспешно отвернулся. Выровняв пальцами волосы, он с поднятым вверх подбородком вышел в гостиную. Там его встретила Изобель с бокалом виски в руке. Он вздрогнул, как от удара, и на секунду задержался, глядя в ее бледное застывшее лицо. Затем стремительно проследовал вон из комнаты, громко хлопнув за собой дверью, и уже не слышал, как она заскулила ему вслед.
– Но, Иэн, милый…
По пути к лифту его шатало из стороны в сторону. Боже, помоги мне! Соображаю я абсолютно ясно, а вот тело пьяное, мерзко пьяное. Ну зачем я все это устроил? Зачем мне все это было нужно? Зачем? Зачем? Ну зачем? Я люблю Дайану. Люблю больше всего на свете. Дайана и сын значат для меня все. Ведь без них… без них я – ничто. Я не смогу прожить без них и дня, да и не захочу. Смогу ли я убедить ее, что не изменял ей? Поверит ли она? Она проявляла ангельское терпение, мирилась с моим пьянством, но сейчас… Что же делать? Я до сих пор еще пьян. Он должна мне поверить. Но поверит ли? А если не поверит, можно ли ее за это осуждать. Дайана, я люблю тебя! Если я тебя потеряю, то не стану жить, ни минуты. О Боже, уже лифт приехал, уже первый этаж. Надо пытаться идти прямо и изображать из себя трезвого. Машину она, конечно, забрала. Да все равно сидеть за рулем я сейчас не могу.
У дверей он остановился и оперся о стену, пытаясь удержать равновесие. Боковым зрением он наблюдал за швейцаром и портье.
Скоты, наверное, смеются за моей спиной. Они, конечно, все знают, все, все знают. Наверное, сейчас думают: вон этот дурак-англичанин, который уже неделю не просыхает, пьянствует с этой старой американкой. Да, наверное, самый бедный из них не взял бы ее в четвертые жены.
Он выпрямился.
– Портье, вызовите мне такси.
* * *Иэн остановился перед закрытой дверью и, прежде чем вставить ключ, на несколько секунд закрыл глаза.
Помоги мне, о Боже! Сделай так, чтобы она поверила. Поверила, что я всего лишь пьяный дурак, что я был в полной отключке, что я тогда понятия не имел, чем занимается эта подлая женщина. Как же я ее ненавижу! Господи, сделай так, чтобы Дайана вняла и поверила этому! Еще ни разу в жизни я не боялся так, как боюсь теперь. Боюсь потерять Дайану. Господи, помоги мне!
Он глубоко вздохнул, открыл глаза и вошел в квартиру. Гостиная была пуста, кругом тишина. Двери комнат Дайаны и мальчика закрыты, но за одной из них он уловил какое-то движение, какой-то шум. После некоторого колебания он нажал дверную ручку. На полу, рядом с кроватью стоял раскрытый чемодан, а перед ним на коленях Дайана. Она холодно, без всякого интереса посмотрела на него и продолжила складывать свитер. Руки ее слегка дрожали.
Не давай уйти гневу, Дайана, не давай. Не поддавайся ни на какие уловки с его стороны. Не будь размазней. Вспомни, как он жестоко с тобой обращался. Он в довершение ко всему еще и предатель. Не верь ему. Интересно бы знать, чего это он вдруг заявился? Почему не остался с ней? Из-за мальчика, наверное. Так вот! Не будет у него сына! Надо, чтобы он узнал, что собой представляет эта его пассия, его возлюбленная.
Иэн терпеливо следил за ее руками, не зная, с чего начать.
– Ты уходишь от меня, Дайана?
Она кивнула, не оборачиваясь.
– Надо полагать, ты пришел за своими вещами? Но к чему такая спешка? Мог бы подождать до утра. Я к ним и не притронулась.
Голос ее звучал твердо и сухо.
Он с мольбой протянул к ней руки.
– Дайана… дорогая, выслушай меня, пожалуйста. Я пришел не за вещами. Я пришел домой. Я пришел умолять тебя о прощении. Я люблю тебя, дорогая. Ты единственная в мире, кто мне нужен.
