Блэйн Андерсен - Роковой поцелуй
— Ты прощаешь меня? — Элис все еще не верила ему.
— За то, что ты жертва обстоятельств? В этом нет необходимости.
— Но я обманывала тебя!
— Мне кажется, что ты очень хочешь меня разубедить. Ты хочешь ответить мне отказом?
— Нет, — поспешила возразить она. — Только…
— Что?
— Я думала, что ты сам откажешься от меня, когда узнаешь правду. Лгунья, а может, еще и убийца — конечно, ты не к этому стремился.
— Я стремился к тебе, любой.
— Так ты все же меня хочешь взять в жены?
— Конечно.
— Но ордер… — Элис покачала головой, как будто Кейрон не понял до конца ее признания. — Они хотят меня арестовать. Пока Хэдли не удастся найти убийцу, подозрение будет лежать на мне, я могу быть осуждена и приговорена к смерти.
Кейрон взял ее за подбородок:
— Ты думаешь, я не смогу защитить тебя?
Элис поднялась на носки и с благодарностью прижалась щекой к шее Кейрона.
— Мой дорогой, — прошептала она, уверенная в том, что Кейрон ее простил. Но память о Мод омрачала ее счастье. Из груди ее вырвался тихий стон.
— Что‑нибудь еще?
Элис кивнула.
— Есть еще Мод.
— Мод? Какое отношение ко всему этому делу имеет Мод?
— Она хочет меня разоблачить. Ты, должно быть, знаешь об этом?
— Что бы она ни предпринимала, все ее усилия напрасны.
— Напрасны они или нет, они ведут к моей гибели. Дорога в Брайархерст слишком коротка. Ей легко будет узнать, что меня разыскивают.
— С Мод я все улажу.
— Но как?
— Доверься мне и обещай, что выйдешь за меня замуж.
— Я не могу пока. Ну подумай, каким образом я буду скрываться, будучи твоей женой? Меня будет очень легко найти — и констеблю, и убийце Джулии…
— Констебль не ездит за пределы своего графства, а все остальное я улажу. Мы поженимся, потом найдем убийцу. И все придет в норму. Но до этого я хочу, чтобы ты пообещала, что не уедешь.
— Все дело в том, что я не смогла бы убежать без тебя! — Элис жадно прильнула к нему.
— Пошли, — Кейрон предложил ей руку.
Элисон подчинилась. Малиновый свет соскользнул с алтаря. Как только они подошли к нему, Кейрон повернулся к ней и взял ее руки в свои. Он вздохнул и посмотрел на нее влюбленными глазами. Стены церкви были холодными и темными, но Элис неожиданно почувствовала в себе легкость и тепло, как будто искупалась в лучах света.
— Я беру тебя, Элисон, в жены. В мой дом, в мою постель — во все сокровенные утолки моего сердца. Я клянусь душой и телом заботиться о тебе, защищать тебя от зла.
Глаза Элис сияли от радости. Слова Кейрона не были узаконены официально, но они связали ее с ним прочнее, чем брачная церемония. Что бы с ней сейчас ни произошло, она вынесет все. Кейрон ждал, его напряжение перешло к Элис, у нее перехватило дыхание.
— Элис!
— Да, — прошептала она, — О! Да! — она поцеловала его в губы.
— Мы больше не нуждаемся в ваших услугах. — Данкен написал что‑то в своем желтом гроссбухе, вырвал лист и протянул, его Дженни, которая стояла ни жива ни мертва.
— Извините? — она была, в смятении. Ну, конечно же, она неправильно его поняла.
— Я сказал, что Лайли не нуждается в ваших услугах. Надеюсь, что этой суммы будет достаточно, чтобы покрыть ваши расходы. — Трясущейся рукой он протянул ей бумажку. — Я включи сюда стоимость всех заказов, в том числе и не выполненных. Здесь также дополнительное вознаграждение.
— Лорд Грэнвилл! Я ничего не понимаю.
Лицо Данкена покраснело. Он надеялся, что Дженни возьмет деньги и уедет. Ему, видимо, нужно быть настойчивее:
— Я вас увольняю и нанимаю другую швею.
Дженни как будто хлестнули по лицу.
— Что я сделала? Лайли всегда была довольна мной.
Данкен со злостью бросил чек на стол, сцепил руки сзади и зашагал по комнате взад и вперед.
— Лайли — ребенок и вряд ли может самостоятельно решать вопросы, касающиеся одежды.
— Вы считаете, что мои платья ей не подходят?
— Да, — Данкен был рад, что Дженни сама сформулировала причину увольнения. — В самом деле, они слишком откровенны для ребенка возраста Лайли.
Дженни перебрала в уме все платья, которые она сшила, но не могла вспомнить ничего подобного.
— Что конкретно вас не устраивает? Слишком длинно, слишком открыто, слишком узко или тесно, или слишком ярко? Какова бы ни была причина моего увольнения, я вправе ее знать.
— Мисс О’Моли, я не хочу и не обязан объяснять вам детали. Достаточно будет сказать, что я вами недоволен. А сейчас возьмите деньги и уходите!
Дженни понимала превосходство Данкена, но она с гневом воскликнула:
— Как вы смеете!
Данкен сердито посмотрел на нее:
— Что вы сказали?
— Как вы смеете увольнять меня таким образом! Все вещи, которые я сшила, вас вполне устраивают. Я знаю, причина вашей злости в другом.
— Вас проводить?
— Только после того, как вы скажете мне правду. Которая, как я полагаю, в инциденте, происшедшем между нами. Именно в нем!
— Это была моя ошибка, — выпалил Данкен, в волнении отводя глаза. — Я прошу извинить меня, но из‑за этой моей оплошности мы не можем оставить все как есть.
Дженни сама удивлялась своей смелости. Пусть даже Данкен и уволит ее, уходя, она должна сказать правду:
— Я считала, что мы оба этого хотели.
— Это была низменная похоть, о которой я весьма сожалею.
Дженни выпалила в гневе:
— Ну что же, почему бы вам не назвать меня распутницей в таком случае?
— Мисс О’Моли, пожалуйста!
— Пожалуйста, что? Мне нечего терять теперь, не так ли? Ни работу, ни замечательную Лайли, ни ваше прекрасное обо мне мнение, которое, впрочем, превратилось в полную противоположность.
— Хорошо. Я тоже буду искренен. Если бы я вас любил, я бы не скрывал своих чувств. Мои намерения изменились.
— Да, но вы сейчас руководствуетесь исключительно чувством долга, которое не позволяет вам поступить иначе.
— Что вы имеете в виду?
Дженни перевела дух, у нее закружилась голова, как будто она стояла на краю пропасти, и один неверный шаг мог привести к гибели.
— Я считаю, что вы чувствуете ко мне же, что и я к вам, — Она набралась храбрости и продолжила: — Никогда не предполагала, что смогу сказать вам правду, но я люблю вас. Вы меня тоже любите и признали бы это, если бы я не была простой швеей.
— Вы испытываете мое терпение!
— Не думаю. Вы — сноб, чопорный и расфранченный тип. Я понимаю, что наш союз невозможен. Я бедна и вряд ли разбогатею даже к старости. Но вы даже хуже, вы лжец. Вы лжете себе и мне.
— Достаточно. Уходите — сейчас же.
