Светлана Бестужева-Лада - Крем-брюле с бриллиантами
У меня слегка закружилась голова от открывавшихся передо мной перспектив. Новая работа, новая квартира, новый образ жизни и… полная свобода в личном плане. Конечно, в монастырь уходить я не собиралась, но… случаи-то всякие бывают. Безнравственно? Безусловно, но повторю в двадцать пятый раз: лучше быть безнравственной, чем несчастной, тем более что мой роман с Олегом тоже вряд ли можно считать образцом высокоморального образа жизни. Связь с женатым мафиози еще никого не украшала.
— Вы еще не хотите спать, дорогая? — спросил Исмаил-бей с легкой улыбкой.
— Хочу, — вернула я ему улыбку.
— Через пятнадцать минут приду пожелать вам спокойной ночи, хорошо?
— Чудесно!
Ну, он и пришел пожелать мне спокойной ночи. Когда какое-то время спустя я сладко засыпала в его объятиях, краем сознания пронеслась мысль, что если уж судьба развязывает мешок с подарками, то иногда они имеют свойство падать все сразу, причем на одного человека. Я, во всяком случае, была счастлива и умиротворена, как никогда в жизни.
Утром я проснулась в том же великолепном настроении, в каком засыпала, хотя Исмаила-бея в непосредственной близости не наблюдалось. Я тронула колокольчик и появившаяся горничная, которую я уже более или менее понимала, спросила, где я желаю завтракать: одна в спальне или на веранде с Исмаил-беем. Я выбрала последнее и сказала, что буду на веранде через десять минут.
Впопыхах я забыла вставить линзы и появилась на веранде без них. Исмаил-бей, ожидавший меня за столом, отложил газету и, привстав, поцеловал мне руку.
— Я соскучился по вашим настоящим глазам, дорогая. По-моему, маскарад пора кончать. Я ведь влюбился в русоволосую и сероглазую славянку, а обнимаю и целую какую-то восточную гурию…
— Которых у вас и без меня хватает, — закончила я за него фразу.
— Верно, — абсолютно серьезно подтвердил Исмаил-бей. — Парикмахер уже ждет, визажистка тоже, сейчас позавтракаем, вам вернут прежний вид и поедем развлекаться.
— В каком смысле?
— Во всех. Узнаем, чем закончится очная ставка вашего знакомого с нанятым им киллером, потом поедем в горы, на водопады, там нас будут ждать с обедом. Если пожелаете, могу взять вертолет и показать вам за пару часов всю Анталию…
Вот только высоты птичьего полета мне и не хватало! Боюсь я летать, боюсь! Если бы Бог хотел, чтобы мы летали, он дал бы нам крылья. С другой стороны, машины на дорогах разбиваются в сотни раз чаще, чем падают самолеты. И потом, если новая жизнь не закончится в Москве, так и не начавшись, мне, вполне возможно, доведется посмотреть белый свет вместе с Исмаил-беем. Тогда с фобиями и неврозами надо начинать бороться уже сейчас.
К тому же я почему-то была свято уверена, что рядом с Исмаил-беем со мной ничего не случится. В смысле, плохого. А вот хорошее, наоборот, очень даже может и произойти.
Так что я послушно направилась домой, где отдала себя в руки уже знакомых специалистов. Через некоторое время я увидела в зеркале лицо, которое, если честно, уже начинала забывать. Зато прическа была сделана рукой совершенно гениального мастера. Из тех самых тонких русых волос, средства борьбы с которыми предлагает масса рекламных роликов, мне сделали Нечто. После чего я пришла к выводу, что плохих волос не бывает в принципе, бывают люди, которые не умеют стричь и причесывать, или вообще причесываться самостоятельно не в состоянии.
Но одежду я все-таки предпочла пока еще восточную, хотя бы потому, что она была чрезвычайно удобна. Легкие шелковые шальвары, такая же легкая туника без рукавов и шарф на голову. На сей раз все это великолепие имело серебристо-опаловый цвет, который невероятно шел к моему новому-старому облику.
— Но звать я вас все равно буду Фэриде, — объявил Исмаил-бей, когда я предстала перед его очами. — Только теперь вы красивы естественной, а не сделанной красотой.
Ну, это он хватил! Без помощи мастеров я бы вряд ли поднялась выше уровня «Ничего, хорошенькая». А с их помощью — красавица.
— Только сюда нужно серебро, — заметил Исмаил-бей. — Рекомендую перед поездкой в полицейский участок посетить один симпатичный магазинчик, у них всегда есть что-нибудь оригинальные.
— Маме я сама что-нибудь куплю, — вскинулась я. — На свои деньги.
— Меня всегда умиляет ваше стремление к самостоятельности, дорогая, — усмехнулся Исмаил-бей. — Но вы же позволите мне сделать подарок лично вам.
Молчание — знак согласия. Препираться с этим человеком мне хотелось все меньше и меньше. Перевоспитываюсь, что ли? Недаром говорят: Восток — дело тонкое.
Магазинчик оказался не просто симпатичным — сказочным. Он сам выглядел, как серебряная шкатулка. И тут я сообразила, что могу, наконец, решить одну проблему, которая не давала мне покоя несколько лет.
Дело в том, что когда моя мама, классный специалист в области французского языка, еще работала, она в качестве переводчицы объездила чуть ли не полмира. Из одной такой поездки она и привезла мне в качестве подарка ко дню рождения серебряный браслет, ничего подобного которому я никогда не видела. Массивный и одновременно легкий, он был украшен, во-первых, серебряными медальонами со стилизованными изречениями из Корана, а во-вторых, какими-то удивительными оранжевыми топазами. Сколько я потом ни искала камень такой расцветки или хотя бы что-то близкое, так и не нашла. Здесь, в Кемере, я браслет еще не надевала, хотя брала с собой именно с целью найти подходящий перстень к нему. Если в этом ювелирном музее не найдется ничего подходящего — проблему можно закрывать.
Пока хозяин и Исмаил-бей обменивались традиционными приветствиями, вопросами, ответами и пожеланиями, я молча осматривалась вокруг. Любое кольцо, любой браслет тут был настоящим произведением искусства. Конечно, в Кемере ювелирные магазины встречаются на каждом шагу, но это все были дешевые побрякушки для неприхотливых туристов. Ни разу у меня не возникло соблазна кое-что там приобрести. Здесь же, клянусь, я скупила бы весь магазин или… обокрала бы его.
Для мамы я сразу присмотрела невероятной красоты цепочку с медальончиком — знаком ее зодиака. При желании медальончик можно было открыть и что-нибудь там сохранить, как делали раньше, например, локон любимого человека. Правда, с локонами у моего отца давно уже напряженка, то есть их почти уже нет, но с этим, думаю, они разберутся сами. С отцом, конечно, было сложнее. Перстни и цепочки на запястьях мужчин он не признавал по определению, булавки для галстука терял через полчаса после того, как эту застежку надевал, не курил, не…не…не… Вот и придумывай подарок для такого человека!