Юлия Шилова - Обманутые надежды, или Чего не прощает любовь
– Валя, не брал я никакого француза, – дрожащим голосом стал убеждать дед.
– А я тебе говорю, что брал! Без спроса взял. Спёр самым наглым образом. Тоже мне вор-тихушник. За тобой глаз да глаз нужен. Я отвернуться не успеваю, как ты у меня обязательно что-нибудь сопрёшь.
– Валя, да что ж ты такое говоришь-то? Наговариваешь на пожилого человека.
– Я сама уже почти пожилая, так что ты меня этим не упрекай, меня с самого детства учили, что чужое брать никогда нельзя. Когда брат в детстве яблоки в чужом саду воровал, мать его по рукам била. А ты у меня сначала кастрюлю спёр…
– Какую ещё кастрюлю?
– Новую, которую я по телерекламе покупала. Потом несколько бутылок домашнего вина подрезал. Банки трехлитровые тоже пропали. Я их для засолки помидоров и огурцов привезла. Видимо, ты в них сам насолил. Бутылка дорогущего коньяка тоже пропала. Она в кухонном шкафу спрятана была. Да много чего пропало. Просто я всегда молчала, не до этого было. А ты так оборзел, что в завершение всего немощного француза утащил. Только ты не учёл, что француз – это не бутылка коньяка и за него я с тебя спрошу по полной. Эх, дед, до седых волос дожил, а такими вещами занимаешься. Метешь всё, что под руку подвернётся.
– Да не брал я никакого француза, – тихонько стал пятиться к стене дед. – Мне чужого не надо. У меня вообще привычки воровать нет. Я даже французского языка не знаю. На кой сдался мне этот француз.
– А с ним французский язык знать не надо. Он по-русски так хорошо шпарит, что тебя научить может.
Валентина вскочила, ударила кулаком по стене и закричала так громко, что от страха деда Матвея откинуло на приличное расстояние.
– Осади нашего француза на место, или мы сейчас с тобой по-другому разговаривать будем!!! Взял без спросу, положи на место! Сейчас сюда казанские приедут и с тебя всю правду вытрясут. Только ты от них пощады не жди.
Я так аккуратненько к стеночке придвинулась на всякий случай и как глупая кукла захлопала ресницами, совершенно не понимая, что должна делать.
Глава 24
Перепуганный дед попятился назад и, упёршись в стену, запричитал:
– Валюша, не надо кричать… Я и сам не знаю, как так получилось. Я не хотел. Честное слово, не хотел…
– А я сразу поняла, что это ты сделал. Если француз в гостинице не объявлялся и в Париж не улетел, то больше это сделать некому.
Валентина посмотрела в мою сторону и объяснила:
– Дед Матвей мой дом охраняет, следит за ним, когда никого нет. Подрабатывает. Когда ребята каких-нибудь должников привозят, то деда оставляют за ними следить. Он свою работу всегда аккуратно выполняет. Добросовестно. Так что у него неплохая прибавка к пенсии всегда есть и лишняя бутылочка чего-нибудь горячительного.
Валентина вновь повернулась к деду и грозно спросила:
– Ты зачем дубликат ключа сделал?
– Сам не знаю, – пожал тот плечами.
– А кто знает?
– Ключ-то один. Думаю, дай сделаю. На всякий случай. Вдруг потеряется.
– Хитрый ты, дед. Ох хитрый. А как ты узнал, что француз в доме?
– Да Лёня меня сам позвал по стопке выпить и костей моей собаке дал. Слово за слово. Я его спросил, кого на этот раз привезли, а он и сказал, что настоящего француза, из самого Парижа, что у этого француза денег много и что он будет тут сидеть, пока больших денег за него не дадут. Мы с ним хорошенько выпили, я домой собираться начал и Лёне на всякий случай сказал, что если он не хочет оставаться в доме, то пусть едет в город, а я за французом сам послежу. Но Лёня, царство ему небесное, наотрез отказался. Говорит, что француз важная птичка, можно сказать, что даже особо важный и почётный узник, поэтому Влад дал приказ Леониду лично его охранять. Вот, собственно, и всё.
– А дальше-то что?
– Дальше я сделал вид, что ушёл, а сам не ушёл.
– Ну, дед, ты даешь. Как это понимать?
– Я, по большому счету, и не собирался этого француза красть. Как-то обстоятельства сами так сложились.
– Ты хочешь сказать, что ты его против воли своей украл?
– Валюта, я же тебе говорю, что сам не знаю, как так получилось. Наваждение какое-то посетило меня на старости лет. Я увидел, что Лёня с девушкой в комнате закрылся, и своровал этого проклятого француза. Будь он тысячу раз неладен. Перетащил его оттуда в чулан.
– Что значит перетащил? Он же не связка дров. Ты же такой щупленький и хиленький, ты не мог его сам поднять. Что-то ты темнишь, дед.
– Да у меня ружьишко есть. И я его того. – Дед растерянно пожал плечами и отвёл глаза в сторону.
– Как – того?
– Я его ружьишком-то этим припугнул. Он избитый весь был, слабый, еле ходил, но меня слушался и все мои команды выполнял беспрекословно. Сначала я его в чулане, в самом дальнем углу дома, держал, а потом потихоньку он до моего дома доковылял.
– Валя, этот дед и есть тот призрак с ружьём, которого я тогда в ночи на участке видела, – влезла я в разговор. – Я не могла ошибиться.
– Дед, ты, что ли, призраком тогда в ночи стоял? – поинтересовалась Валентина.
– Да я просто с ружьишком стоял и никому не мешал.
– Да он бежал за мной! Дед, ты за мой бежал?! Зачем?
– Никуда я не бежал. Я француза охранял. Показалось тебе это, дочка.
– Никакая я тебе не дочка.
Я медленно встала с табуретки и пошла, пошатываясь, к Валентине:
– Валя, а Жан и вправду здесь?
– Конечно, здесь. Я же тебе сразу сказала. Его дедуля подрезал. Он всегда всё берёт, что плохо лежит или сидит.
– Валя, ты только ребятам ничего не рассказывай, – стал умолять дед. – Они меня за такие дела живо прихлопают. Я раскаиваюсь в том, что сотворил. И зачем мне, старому дураку, на старости лет проблем захотелось? Ох, старая и дурная моя голова! Это всё бабка виновата. И любовь ейная. Я за бабкой Матрёной из другой деревни уже давно ухаживаю. А она смеётся надо мной, голытьбой называет. Хотя никакая я не голытьба. У меня пенсия, да ребята постоянно какое-нибудь поручение дают и деньги за это подкидывают. Валя, ну ты сама посуди, зачем старухе Матрёне деньги нужны?
– Зачем ты такую старуху-то себе выбрал? Сейчас одиноких бабулек полно. Нет, вам нормальных не надо. Даже дедам и то с выпендрёжем подавай.
– Да, Валюта, сердцу не прикажешь. Полюбил я на старости лет стерву и ничего не могу с этим поделать. Я ей по-хорошему говорю, переходи ко мне в дом, жить будем. У меня корова есть, огород, с голоду не помрём. А она, как старуха из сказки, сидит у разбитого корыта и ногой топает. Говорит, что в такой берлоге жить со мной не будет. Намекает на то, что если б у меня коттедж был приличный, то она бы ко мне переехала. Всю душу она мне вытрясла. Она меня к себе на порог с пустыми руками не пускает. То крупы ей принести надо, то колбасы хорошей кусок. А один раз даже скандал мне устроила.
