Лаура Леоне - Безумные мечты
– Мы находимся в гостинице в Дорагве! – закричала Мадлен в трубку: начались помехи и стало плохо слышно. – Город Дорагва!
– Дорагва? О да, я знаю это место. Наши войска стоят там.
Поблагодарив секретаря за помощь, Мадлен повесила трубку и заплатила сеньору Гутиерре за звонок. Затем, чувствуя, что ей совершенно нечем заняться, она предложила сеньоре Гутиерре сопроводить ее на рынок – та как раз собиралась за покупками. Взяв с собой корзину и две сумки из грубой шерсти, они направились по грязной улице, ведущей на центральную площадь. Женщины шли мимо роскошных, однако уже порядком запущенных особняков, которые давали наглядное представление о прошлом Монтедоры. Ночью накануне Мадлен не видела вокруг ничего, кроме ливня, грязи и джунглей, – теперь же она заметила солдат. Кто-то из них стоял в карауле, кто-то сидел в местном кафе, а еще несколько охраняли особняк, принадлежащий губернатору. Хотя президентских военных здесь ненавидели меньше, чем сегуридоров, однако их тоже не слишком-то приветствовали. Большинство солдат мечтали только как-то выжить и получить хоть небольшие деньги. Впрочем, находились и такие, которые использовали военный мундир для того, чтобы всячески притеснять гражданских. И остановить этот произвол было некому.
Мадлен, увидев, что почти все обращают на нее внимание, решила, что Рэнсом рассердится, когда узнает, что она пошла погулять одна, без него. Через несколько минут ее остановили двое солдат и потребовали, чтобы она предъявила им свой паспорт. Мадлен, достав паспорт из крохотной сумочки, послушно протянула его им. Они долго рассматривали ее фотографию и изучали документ. Все это время сеньора Гутиерре смотрела на них так, будто хотела задушить собственными руками. С десяток зевак внимательно наблюдали за происходящим издали.
Мадлен чувствовала себя совершенно спокойной, до тех пор пока один из солдат не потребовал, чтобы она показала ему наличные деньги.
– Por que? – холодно спросила она. – Зачем?
Она не все поняла из того, что он ей ответил по-испански. Им якобы надо удостовериться в том, что у нее достаточно денег, чтобы содержать себя, а не искать здесь работу и не отбирать хлеб у жителей. Сеньора Гутиерре сжала руку Мадлен, призывая ее вести себя с солдатами с максимальной осторожностью. Держась холодно и высокомерно, Мадлен сказала на плохом испанском, что она личный гость президента этой страны и приказы ей не очень-то нравятся. Да и сеньору президенту они вряд ли понравятся, подчеркнула она.
Солдаты заколебались, и наконец вмешалась сеньора Гутиерре. Тут уже Мадлен окончательно потеряла нить повествования – по отдельным понятным ей словам она догадалась, что солдаты хотели забрать у нее деньги, однако их остановило то, что Мадлен была личной гостьей президента Монтедоры.
В конце концов солдаты с сожалением отошли от них, и женщины смогли продолжить путь. Мадлен с облегчением вздохнула и крепче сжала руку своей спутницы, когда они вышли на рыночную площадь. Только в толпе сеньора Гутиерре с неодобрением отозвалась о жадности здешних солдат.
Местные жители пожимали Мадлен руки, кто-то сказал, какие у нее красивые волосы, старик торговец подарил американке цветок и погладил по щеке. Приветливое, дружественное отношение к ней простых людей подтвердило еще раз: настоящая Монтедора – это не жадные правители и не подлые вояки, готовые обчистить беззащитных до последнего гроша. Нет, настоящая Монтедора – простые, приветливые люди, бесконечно страдающие от нищеты и бесправия. Мадлен чувствовала к ним сострадание.
Она и сеньора Гутиерре довольно долго ходили от одного прилавка к другому, узнавая цены и торгуясь. Потом они зашли в банк. Мадлен осталась ждать сеньору снаружи, охраняя сумки с покупками. Несмотря на то что она стояла в тени, ей было ужасно жарко и хотелось пить. У нее слегка начинала кружиться голова. К тому времени когда они вернулись наконец в гостиницу – в два часа пополудни, – Мадлен совершенно обессилела.
Едва они ступили на порог, как к ним бросился Рэнсом.
– Господи, где тебя носило? Я чуть с ума не сошел! – закричал он.
– Ходили за покупками, – спокойно ответила Мадлен, проходя мимо него, нагруженная тяжелыми сумками. – А ты, чем кричать, лучше бы помог.
– Ходили за покупками? – перепросил он, не замечая ее просьбы. – За покупками?!
– Да. Ты, надеюсь, знаешь, что такое покупать. Это значит обменивать деньги на товары.
– Почему ты пошла без меня? – не успокаивался Рэнсом.
– А тебе, я смотрю, получше… – Мадлен оставалась спокойной и невозмутимой.
– Слушай, Мэдди, ты слышишь, что я тебе говорю?
– Да, конечно. Отлично слышу.
– В следующий раз я прошу тебя никуда – слышишь, никуда! – без меня не ходить!
– Хорошо, – вдруг рассердилась Мадлен и поняла, что переволновалась из-за встречи с солдатами. Напряжение только сейчас отпустило ее. Она повторила: – Хорошо.
Сеньора Гутиерре рассмеялась, глядя на выражение лица Рэнсома, и пробормотала что-то себе под нос об «этих мужчинах и их вечно глупых требованиях». Она хотела взять у Мадлен сумки и сама донести их на кухню, но Мадлен не уступила – ее с детства научили помогать старшим. Когда она вернулась из кухни в бар, Рэнсом, кажется, решил с ней помириться.
– Я проголодался, – заявил он. – Как там у вас насчет ленча?
– Если тебя устроит двадцать фунтов сырого лука и моркови…
– Я правда хочу есть. Ладно, ты звонила Веракрусу?
– Говорила с его личным секретарем, – ответила Мадлен и пересказала вкратце разговор.
– Хорошо. Думаю, еще раз позвонить во дворец не повредит. Просто чтобы удостовериться, что о нас не забыли.
Мадлен кивнула и направилась вверх по лестнице, к ванной, – чтобы смыть грязь и пыль. Когда она вернулась, то увидела, что Рэнсом в беспокойстве ходит взад-вперед по веранде.
– Во дворце никто не отвечает, – сказал он, глядя в окно на густые джунгли, которые начинались в сотне ярдов от гостиницы.
– Не отвечает? – Мадлен нахмурилась. – Довольно странно.
– Странно – не то слово! Особенно для Монтедоры.
– Может, просто барахлит телефонная линия? – предположила Мадлен.
Рэнсом мрачно покачал головой:
– К сожалению, нет. Я спросил у городского телефонного оператора – линия работает. А во дворце никто не подходит к телефону.
– Но в президентской канцелярии установлено круглосуточное дежурство. В конце концов, ведь это же центр национального правительства, – поразилась. Мадлен. – Как же…
– Не нравится мне все это, – подытожил Рэнсом.
– И что ты…
– Давай-ка включим радио!
Рэнсом направился к стойке бара. Мадлен последовала за ним. Рэнсом включил старенький радиоприемник, настроенный на одну из правительственных радиостанций. Мадлен, не понимающая абсолютно ничего из репортажа, ведущегося по-испански, попросила Рэнсома перевести.
