Наталья Калинина - Побег из страны грез
А было ли это сном?
Инга затушила сигарету, достала из шкафа большую чашку и бросила в нее пакетик зеленого чая. Мысли копошились в голове подобно муравьям, но никак не выстраивались в одну систему. Хаотичные, обрывочные, суетливые, словно обуреваемая паникой толпа. Паники не было, наоборот, странная апатия вперемешку с физической слабостью наполняла тело, мешала сосредоточиться на размышлениях. А нужно подумать о многом. Ей нужно искать выход, несмотря на то, что желание что-то делать становится все меньше и меньше. Из нее будто вытекает сила – теперь уже физическая.
Так и не налив в чашку кипятка, Инга встала и направилась в кабинет Виктора. Включила свой ноутбук и зашла на сайт Лучкина, подумав, что надо бы попросить показать ей все отрывки книги, над которой он работает. Хотя, конечно, важнее были письма Алисы, не приправленные фантазией писателя. Но вдруг он в рассказах девушки уловил то, что не может ухватить она, Инга? История выходила гладкой, логичной и такой настоящей, что и Инга, и Люба изначально поверили в ее правдивость.
Перечитывая отрывки, она подумала, что нельзя зацикливаться только на Алисе. Девушка могла просто видеть сны, но не уметь объяснять их. Скорей всего, так и есть, и наивно ждать, что, когда Алиса найдется (Инге хотелось думать, что девушка вскоре отыщется), именно она сможет Ингу спасти. Нет.
– Мне нужна помощь, – вздохнула она, закрывая крышку ноутбука. Сомнения глодали ее, вступали в противоречивый спор с разумом и сердцем, но Инга не видела другого выхода. Она бросила взгляд на экран мобильного, убедилась, что еще только шесть утра, и вздохнула. Ничего не поделаешь, придется подождать.
Но Любе можно и позвонить… Подруга всегда поднимается рано. И ее звонку будет рада.
– Люба, привет! – как можно бодрей сказала Инга, услышав в трубке свежий голос подруги. – Не спишь?
– Уже час как на ногах! Как ты там? Я хотела тебе позвонить, но боялась разбудить.
– Я почти не спала. Можно сказать, даже не спала, если не считать одного происшествия…
– Что такое? – встревожилась Люба. Инга, отбросив вступительные слова, подробно рассказала и об увиденном сне, и о том, что очнулась в другой комнате.
– А сейчас как себя чувствуешь?
– Лучше. Ни тело, ни шишка не болят. Только есть слабость… Да и не об этом я хотела поговорить. Мне кажется, я поняла, какое наказание меня ожидает. Но боюсь ошибиться, слишком уж оно кажется… нереальным. Пока еще слабо представляю, как это происходит. Но это место, специальное, куда уходят такие, как я, преступившие, которое описывает в книге Виктор, думаю, на самом деле существует. Это не плод моей или Алисиной фантазии. Я почти побывала там сама. Мне только оставалось открыть ворота и войти.
– Инга, может, тебя настолько впечатлила рукопись, что ты стала видеть во сне эту историю? – осторожно заметила Люба после паузы.
– Может быть, и так, но я чувствую, что это не просто сны. Это мой путь. И я его почти прошла. Остается лишь войти в эти ворота. Боюсь, что у меня и правда осталось слишком мало времени. Я не могу управлять своим подсознанием. Если бы это были просто сны, я бы постаралась сейчас не засыпать как можно дольше. Но… в прошлый раз я просто-напросто отключилась.
– С тобой должен кто-то находиться! – испугалась подруга. – Я немедленно выезжаю! Звоню Виктору и выезжаю!
– Погоди, я сама ему позвоню. Мне нужно, чтобы ты расспросила всех, кого можешь, что известно об этом месте. Может, были такие ведьмы, которые оттуда вернулись! Не хочется думать, что никто не знает о нем потому, что оттуда никто не вернулся… Люба, пожалуйста, помоги мне в этом!
– Все что хочешь, моя девочка, – тепло ответила подруга. – Позвони Виктору, пусть он приедет.
– Я еще и брату собираюсь позвонить, – призналась Инга.
– Хочешь, чтобы он приехал?
– Нет. Но без его помощи мне тоже не обойтись.
– Рискованно, – задумчиво произнесла Люба. – Те, кто тебе помогает…
Она внезапно осеклась и бодро произнесла:
– Я тебе помогаю, потому что люблю тебя как родную. Виктор – потому что ввязался сам в это дело из своего интереса, несмотря на предупреждения. Что ж, отговорить мы его не сумели.
– Да особо и не пытались, – угрюмо произнесла Инга, думая, что ставит под удар старинного приятеля.
– Вадим тебе не откажет в помощи, это ясно.
– Люба, мне нужно найти эту девушку, Алису. Мне думается, что такие сюжетные сны ей виделись неспроста. Либо кто-то из ее прародительниц была ведьмой, понесшей такое наказание. Либо сама Алиса в одной из прошлых жизней была той ведьмой. А это значит, что есть шанс вернуться оттуда – может быть, уже не в этой жизни, а в другой.
– Инга, ты нам нужна в этой жизни, – горько пошутила подруга.
– Знаю, знаю… Мне, знаешь, тоже пожить хочется. Тридцать лет – маловато будет. Но если ничего не выйдет… Если мне суждено там оказаться, я хотя бы поборюсь за шанс для моей души вернуться сюда когда-нибудь, пусть и в другой жизни.
– Девочка моя, как-то все это слишком пессимистично звучит!
– Люба, я – преступница. И ничего с этим не поделаешь.
Прощание вышло каким-то скомканным и торопливым. Люба первая, не выдержав повисшей после заявления Инги паузы, нарушила молчание, но не развила разговор, не увела в другое русло, а попросту завершила. Прежде чем отключиться, она, однако, пообещала Инге сделать все возможное.
Разговор с подругой, несмотря на неуклюжее прощание, принес облегчение. И хоть Инга по-прежнему не знала, как и что делать, ей было легче оттого, что угроза обрела вполне конкретные очертания. Незнание страшнее.
* * *Квартира была хоть и меньше дома, в котором жила Лиза, но чувствовала девочка себя тут такой потерянной, будто в огромном старом парке с бездушными статуями. Хотя ничего страшного там не было. Напротив, она была хорошо обставлена, чистая, светлая. Но Лиза ощущала себя здесь неуютно. Может быть, потому, что знала, что квартира принадлежала Ингиному дяде, который умер. Но, скорей всего, дело в том, что плохими эмоциями квартиру наполнял папочка. С тех пор, как они приехали, он почти не разговаривал. То сидел, уставившись в одну точку, то мерил нервными шагами пространство большой гостиной, то запирался на балконе и курил. Папа не был похож на себя, потому что таким потерянным Лиза видела его лишь однажды – после смерти мамы. Но ведь Инга не умерла! Она просто ушла.
Лиза многое бы отдала, чтобы та нашлась и папочка не страдал так. Девочка тоже скучала по старшей подруге, но куда сильней была боль за отца. Лиза даже один раз, закрывшись в ванной, поплакала – как взрослая, потому что взрослые не плачут на людях, они закрываются где-нибудь и дают волю эмоциям. Но делала это Лиза украдкой не потому, что хотела чувствовать себя взрослой, а чтобы не расстраивать отца еще больше. Он всегда терялся и не знал, что делать, если видел дочь плачущей. Как не знал, что делать, если Лиза заболевала. К счастью, болела она нечасто, плакала – тоже.
