Линда Ховард - Ложь во спасение
– Что ты делаешь? – с любопытством спросил он.
– Проверяю, насколько ты твердый.
– Милая, ты выбрала неправильное место.
Ее лицо засветилось от смеха, когда она быстро взглянула на него снизу вверх.
– Думаю, что знаю и все другие места.
– Вот как? Есть одни места, и есть совсем другие места. Некоторые места нуждаются в гораздо большем внимании, чем остальные.
Разговаривая, он потихоньку теснил ее к кровати. Он уже был возбужден, отвердевшая плоть прижималась к ней. Джей опустила руку вниз и обхватила бугор под джинсами.
– Это место нуждается во внимании?
– В очень большом внимании, – заверил он и уронил обоих на кровать.
Он ощущал движения ее ног и как ее бедра становятся колыбелью для него, и веселье полностью исчезло из глаз, оставив их жесткими и суженными. Этот взгляд заставил Джей затрепетать в томительном ожидании.
Она подняла на него глаза, лицо стало мягким и светлым, когда его руки начали нежно двигаться по ее телу.
– Я люблю тебя, – прошептала она, а в сердце отозвалось: Лукас.
Следующее утро было превосходным, как будто мир изменился за ночь, но мужчина не смог бы с уверенностью указать на различие. Странно знакомое чувство, словно он наконец-то в мире с самим собой. Джей в руках, блестящие золотисто-каштановые волосы, спутанные на его плече. Если бы они были дома, он бы встал, подбросил поленьев в огонь и вернулся в кровать, чтобы заняться любовью с утра пораньше. Вместо этого придется идти в собственный номер, побриться и переодеться. Черт бы побрал Фрэнка. Он заказал отдельные комнаты, зная, что им нужна только одна. Но Джей не похожа на других женщин; Джей особенная, и, возможно, действия Фрэнка были данью ее особенности.
Другие женщины. Мысль ворочалась в голове после того, как он покинул Джей и вернулся в собственную комнату к резкому предрассветному холоду. Память возвращалась, но не единой вспышкой, как по щелчку выключателя, а несвязными кусками и обрывками. Всплывали лица и имена. Вместо ликования мужчина ощущал растущую тревогу. Он не сказал Фрэнку, что память возвращается; он подождет, пока та действительно вернется, а пока есть время просчитать ситуацию. Осторожность его вторая натура, так же как автоматическая привычка проверять комнату, чтобы удостовериться, что никто не заходил сюда в его отсутствие.
Он принял душ и побрился, и, пока брился, пристально смотрел на свое лицо в зеркале, пытаясь найти в отражении собственное прошлое. Как можно узнать себя, если лицо изменено? Как он выглядел раньше? Он задавался вопросом, есть ли у Джей его старые фотографии, если она вообще что-то оставила. Но женщины имеют склонность хранить вещи, а их развод прошел без вражды, так что, вероятно, она не порвала какие-то снимки, которые у нее были. Возможно, их просмотр даст нить к прошлому.
Черт, и что из этого? Он с отвращением уставился на себя. Он не помнит Джей или Фрэнка; так почему должен вспомнить прежнее лицо? Лицо, которое он знал, было тем лицом, что он видел сейчас, и он ничего не выиграет, просмотрев старые фотографии. Он выглядит так, будто слишком много раз играл в футбол без шлема.
И все-таки ощущение осталось, что он на грани... чего-то. Все внутри, просто вне досягаемости.
Это слегка раздражало, как и непринужденность, с которой он надевал наплечную кобуру, и привычное ощущение оружия в руке, пока он проверял его, а затем убирал на место. Непринужденность и привычное ощущение были внутри и прежде, но теперь стали какими-то другими, словно связь между прошлым и настоящим возвращалась. Скоро. Все случится скоро.
День был ничем не примечательный, но предчувствие не покидало. Они встретились, чтобы позавтракать; потом он и Фрэнк заехали в оптику забрать очки. По пути назад Стив спросил:
– Вы нашли наконец этого парня – Пиггота?
– Еще нет. Он всплыл месяц назад, но снова ушел в подполье, прежде чем мы смогли добраться до него.
– Он действительно так хорош?
Фрэнк заколебался.
– Чертовски хорош. Один из лучших. Психологический профиль говорит, что он психопат, но очень хорошо контролирующий себя, очень профессиональный. Работа для него – предмет гордости. Именно поэтому он хочет добраться до тебя. Ты так доконал его, как никто и никогда раньше. Испортил его работу, убил его людей, и сумел так сильно ударить, что ему пришлось уйти в подполье на многие месяцы, чтобы прийти в себя.
– Возможно, я и ударил его сильно, но недостаточно, – рассеянно заметил Стив. – У тебя есть его фотография?
– Не здесь. Есть только одна. Мы получили ее с объектива телескопа, и она очень зернистая. Рост приблизительно метр восемьдесят, вес семьдесят килограммов, блондин, сорок два года. Левая мочка уха оторвана также благодаря тебе. Его репутация пострадала.
– Да, в общем-то иногда я бываю немного рассеянным.
Такие высказывания в духе прежнего Лукаса Стоуна. Фрэнк почувствовал шок, как от удара, но крепко держал руки на руле.
– Память возвращается?
– Еще нет.
Стив не лгал. Он представлял Джеффри Пиггота как что-то тонкое, злобное, холодное. Имени подходило любое лицо.
Стив был очень молчалив на обратном пути в коттедж. Джей поглядывала на него, но солнечные очки скрывали глаза, и она ничего не могла прочитать по выражению лица. Она ощущала напряжение в нем, так же как вчера вечером за ужином.
– Снова болит голова? – наконец спросила она.
– Нет. – Потом смягчил резкость ответа, потянувшись к ней, чтобы погладить ее подбородок тыльной стороной пальцев. – Я чувствую себя хорошо.
– Фрэнк сказал что-то, что тебя беспокоит?
Он мельком рассмотрел неудобство от того, что разрешил кому-то подобраться так близко, что можно уловить настроение, но потом счел это сражение благополучно проигранным в случае с Джей, потому что его беспокоила только нехватка близости с ней, а не чрезмерность. И он не позволял ей приблизиться; это просто случилось.
– Нет. Он рассказал мне кое-что о том парне, который пытался превратить меня в тушеную говядину…
– Вот мерзавец! – сказала она, хлопнув его по руке, и он рассмеялся.
– Я просто думал о нем, вот и все.
Через мгновение она свернулась на сидении и откинула голову на спинку.
– Буду рада вернуться домой.
С этим он полностью согласился. Они так долго пробыли наедине, что эта поездка принесла растерянность, как от встречи с чуждой культурой. Неоновые огни и дорожное движение явно толкали их обратно к миру, где ели, снег и глубокая, очень глубокая тишина. Прямо сейчас он приветствовал бы возвращение в цивилизацию только для того, чтобы они с Джей сдали анализы крови и получили разрешение на брак.
