Иосиф Гольман - И весь ее джаз…
Так что, в порядке ответного порыва, я бесплатно снабдил его координатами мастера по паспортам. Вообще-то это большой секрет. Только для очень нужных людей. Так что подарок делал от души.
Профессор, минутку поразмышляв, телефончик взял. Вместе с условным словом. Правильно поступил. В этой стране до тюрьмы и сумы гораздо ближе, чем в какой-нибудь другой. Причем – из любого стартового положения.
Еще один момент я сначала прошляпил. Если мне не повезет, жена должна иметь право распоряжаться деньгами.
Береславский разозлился на мою забывчивость, но, перезвонив своему знакомому, снова отправил меня к нему. Правда, за эти дни у знакомого сменился телефон. Похоже, их бизнес мало отличался от моего. По крайней мере, по необходимости избегать внимания некоторых неприятных органов.
Я думал о своем. А мои глаза и уши работали самостоятельно.
Поэтому обнаружил Амира первым.
Даже не самого Амира, а некое уплотнение желто-зелено-коричневого цвета – Амир прятался за большим кустом с остатками листвы.
Остановившись, я понял, что друг детства смотрит на дорожку со скамейкой. Скамейка, наверное, и находилась на переданном мне пересечении координат.
Сначала я подумал, что он хочет меня грохнуть на подходе. Но руки Амирчика были пусты, и более того – в кожаных перчатках.
Непохоже на засаду.
Скорее – мужчина хочет убедиться в том, что засада не приготовлена ему.
– Амир! – издали окликнул я, чтоб не испугать. Такие люди, пугаясь, могут много чего натворить. И тоже вынул руки из карманов.
– Ты как партизан, – рассмеялся он, разворачиваясь навстречу. Но как-то не очень весело.
– Наша служба и опасна, и трудна, – ответил я. – Пойдем на скамейку?
– Она мокрая, – не принял предложения Булатов. Да и я тоже передумал: люди в пустынном парке привлекают внимание, если все-таки по дорожке кто-нибудь пойдет. Например, патруль полиции.
Мы закурили. Так получалось теплее.
– Почему не выполняешь заказ? – спросил Амир. – Он скоро уезжает.
– Когда? – спросил я, хотя знал когда.
– Через пару дней. На кого-то охотиться, – хохотнул он. – В этом мире все на кого-то охотятся, – похоже, друга детства тянуло пофилософствовать. – Твоя задача упрощается, – перебил он сам себя.
– Что так?
– Во-первых, не надо возиться с Джамой.
– Почему? – Я и не собирался с ним больше возиться. Но не понимал, почему Амир пришел к тому же мнению.
– Неохота быть кровником с его семейкой, – неожиданно честно ответил Булатов. – Тем более он теперь не помеха.
– Не понял. – Я действительно не понял, почему упертый мент более не помеха Амиру.
– Он женится. Значит, из-за Лейлы обид не будет. А по бизнесу – вряд ли он продолжит служить – их и так нет.
– Джама пойдет в бизнес? – не поверил я.
– Ему ж надо будет семью кормить. Так что подождем.
– Хорошо. Что во-вторых? – Я точно услышал, что он сказал – во-первых.
– Во-вторых, я нашел тебе безопасный подход к Полею.
– Очень хорошо. – А как еще должен отреагировать киллер, получивший заказ.
– Завтра он будет в одном закрытом местечке. Случайно получил данные. – Амир протянул мне узкий конверт. – Там адрес и пригласительный. Охраны почти не будет, только на входе. Мероприятие не плановое, Полей пока даже не в курсе.
– А если он не пойдет? Может, у него уже другие планы?
– Пойдет, – усмехнулся Амир. – Это его главный донор. А Полей лезет в большое дело, очень большое. – В его голосе промелькнула обида.
Вон оно что, обидели Амирчика, не взяли в доляху. Вот такие они, друзья детства.
– Без тебя лезет? – Теперь уже смешно было мне. Господи, какие же они убогие!
– Не твое дело, – скривился Амир.
Зря я влез, действительно, не мое дело. Он же псих. А Булатов уже недоверчиво смотрел на меня. Просчитывал какие-то неведомые варианты. Наконец вроде успокоился.
– Раз ты его так получаешь, – на блюдечке, можно сказать, – вторую половину платить не буду, – сказал добрый друг детства.
– Мы так не договаривались. – Я сделал очень неприятное лицо. Денег мне было не надо. Я и не рассчитывал получить с мертвого Амира деньги. Но если б не разозлился – Амир бы мгновенно меня раскусил.
– Но, согласись, я тебе его тепленьким выставил. Это тоже стоило денег.
– Вот и грохни его сам, – сказал я, типа собираясь уходить.
– Ладно, черт с тобой, – принял решение явно успокоенный Булатов.
Собственно, теперь мне только и оставалось сделать то, зачем пришел.
Успокоенный Булатов – это нужная доля секунды, чтобы вытащить длинный, с глушаком, ТТ. После чего один-два крякающих звука – и, прощай, мое детство.
Однако я медлил.
Почему – сам не понимал.
Хотя ясно было, что завтрашнее приглашение – это приглашение не только на смерть Полея. Но и на мою собственную. Амир наверняка будет там. Не обязательно лично. Но обязательно меня пришьют после убийства Полея.
Надо доставать ТТ и очищать мир от негодяя.
Вместо это я спросил:
– У тебя все?
– Все, – сказал Булатов.
Я повернулся к нему спиной и сделал шаг.
Точнее – собрался сделать шаг. Боковым зрением увидел, как Амир полез за пистолетом.
Почему он так поступил?
Уже потом, размышляя, понял, что он заподозрил плохое, когда я промедлил в конце. Чутье у него всегда было волчьим. Ошибся Амирчик лишь в одном: мое бездействие расценил, как страх ответного выстрела. Вот и решил поменять планы: черт с ним, с Полеем, лишь бы потом не ожидать пулю каждую секунду от Грязного.
Если б дело было лет десять назад – лежать бы мне в Сокольниках до весны, через недельку начнется снег, и привет.
Но Булатов был уже не столь ловок. Зачем ему тренинг, у него же Грязный в подручных.
И хотя он успел выстрелить раньше, но попал мне в плечо.
Я попал ему в голову.
Оглушенный произошедшим, не сразу понял, что не слышал звука выстрелов. Вглядевшись, увидел в руке Амира какой-то большой незнакомый пистолет, с глушителем еще серьезней, чем у меня.
Я не стал забирать у него оружие. Если найдут до снега, пусть знают, что этот человек – бандит. Почему-то мне это было важно.
За все время по дорожке рядом с нами никто не прошел. Поэтому я, не торопясь, перевязал платком руку. Кость была цела, да и рука левая. Не худший результат дуэли с Амиром Булатовым, тем более когда его выстрел – первый.
Но вот обычного после победы радостного возбуждения не испытал.
Превозмогая боль – рука сильно болела, – поспешил домой. К Наргиз. Она очень обрадуется моему быстрому возвращению.
Пусть хоть ей будет хорошо.
И еще одна мысль плотно засела в мою голову. Какие бы планы Грязный ни строил – в конце концов он все равно убивает.
Единственное оправдание моей никчемной жизни – Наргиз.
