Александра Авророва - Весеннее сумасшествие
— Извините… можно мне кое о чем вас спросить? Это ненадолго.
— Конечно, — как будто даже обрадовалась кассирша. — Мне сейчас делать нечего. Народу-то нет! Дорого у нас. Вам, студентам, не по карману.
— А откуда вы знаете, что мы студенты? — удивилась я.
— Да видно. Из Академии Художеств небось? Тут ваше общежитие неподалеку.
— Вы угадали. Поразительно! Просто поразительно!
Женщина была польщена мои искренним восторгом.
— Да ничего особенного. Когда работаешь с людьми, привыкаешь все примечать. Мне очень нравится, когда с людьми. Все такие разные! Вот твой парень, сразу видно, любит тебя по-настоящему. Из себя он, конечно, неказистый, но человек хороший. Ты за него держись. Я понимаю, ты девчонка молодая, видная, с косой. Тебе хочется кого поприглядней. Но красивый муж — чужой муж, а этот тебя не бросит. Будешь за ним, как за каменной стеной.
Я постеснялась сообщать собеседнице о ее ошибке, поэтому лишь улыбнулась в ответ и перешла к делу.
— Понимаете… моя подруга была здесь накануне восьмого марта. То есть седьмого вечером, перед закрытием.
— И что? — нахмурилась кассирша. — У нас ошибок не бывает. Все машина считает.
— Нет, что вы, это совсем другое! — поспешила объяснить я. — Просто… просто очень важно подтвердить, что она здесь была. Нет, не так! Узнать, была она здесь или нет. Опять не так!
Я схватилась за голову, чувствуя, что не умею правильно выразиться. «Важно подтвердить, что она здесь была». Получается, что я обращаюсь за фальшивым алиби. «Узнать, была она здесь или нет». Я и так знаю, что да!
— Хотелось бы узнать, вдруг ее здесь кто-нибудь запомнил, — дипломатично сообщил вовремя подскочивший Сашка. — Просто узнать, да или нет.
— Да вряд ли, — сочувственно заметила женщина. — Неделя прошла. А перед Восьмым марта народу было больше. Праздник все-таки.
— Да, но она была перед самым закрытием и очень много накупила, — взволнованно выпалила я. — Мидии, карбонат, ананасы. И еще она рыжая. Такие яркие-яркие волосы…
— И брюки в каменьях! — с торжеством заявила кассирша. — Она?
— Она! — хором завопили мы.
— Помню я вашу подружку. На улице холод, а она расстегнула курточку, а под ней голое брюхо! Зеленый наряд в каменьях, а живот наружу. Я еще решила — наверняка девчонка первый раз надела такое чудо, вот и показывает всем, а иначе чего даром мерзнуть?
— Первый раз, — ошарашено кивнула я. — Вы просто колдунья!
— Я просто наблюдательный человек, — с ложной скромностью возразила собеседница. — Девчонка — огонь. И щедрая, душа нараспашку. Брала товар, не прицениваясь. Но выбирала долго. То одно, то другое. Искала, что повкуснее. Так до закрытия и провыбирала.
— Вы… вы уверены? — уточнил Сашка. — Точно до закрытия?
— Конечно, уверена. У меня на такие вещи память хорошая. Ей дежурная по залу сказала, мол, мы закрываемся, и девочка схватила пакеты и рванула ко мне. Еще говорит: «Простите, что вас задержала, я не подумала». А я отвечаю: «И вовсе не задержала, все равно до одиннадцати уйти нельзя».
У меня закружилась голова. Я закрыла глаза и схватилась за Сашкин локоть.
— Ты чего? — испугалась кассирша. — Плохо тебе?
— Наоборот, — не открывая глаз, произнесла я. — Спасибо! Вы так помогли нам!
А Сашка деловито осведомился:
— А если вас милиция об этом спросит, вы сможете подтвердить все перед ними?
— Конечно. Милиция? А что, девочку в чем-то обвиняют?
— Да. Якобы она в одиннадцать была в другом месте.
— Ну, глупости. Она была у нас. Меня зовут Надежда Петровна Тарасова. Это чтоб они знали, кого искать. А, кстати… — она задумалась. — Может, даже пленка сохранилась. Хотя точно не знаю.
— Какая пленка?
— Ну, у нас же техника. Всех на пленку снимают, чтобы меньше воровали. И нас с вами тоже снимают. Только подолгу пленку не хранят, а записывают на нее по новой. Я узнаю завтра у техника, может, вам повезло. А милиции я не боюсь, пускай приходят. Мне скрывать нечего. Дежурная по залу уже выгоняла посетителей, и нам пришлось уйти. До дому я добралась с трудом, такую чувствовала слабость. К тому же страшно хотелось спать.
— Я же предупреждал, — ворчал Сашка. — Тебе надо было лечь в постель, а не бегать по улице.
Я была не в силах спорить. Брела еле-еле, облокотившись о сердитого спутника.
— Вы откуда так поздно? — удивилась Нелька.
— Машке захотелось воздуха, — наврал Сашка. — А теперь пусть спит. Хватит с нее!
Проснулась я не слишком рано, благополучно пропустив начало занятий. Впрочем, этот вопрос меня не взволновал. На душе было смутно. Я точно знала, что случилось нечто важное, но не могла сразу понять, хорошее или плохое. Боль или счастье разрывают сердце? Скорее боль. Сашка прав, я эгоистка. Собственные переживания застят мне весь мир. Вчера нам удалось доказать невиновность Светки, и я обязана радоваться. Мы сделали огромное, важное дело. Осталось заявить о найденном свидетеле в милицию, и ее работники займутся остальным. Вот вернется Сашка, и мы позвоним Сергею Михайловичу. Правда, сегодня суббота, вероятно, в милиции выходной? Или им не положено выходных? Надо думать об этом, а не о себе.
Я честно пыталась. Встала, позавтракала и принялась забивать себе голову мыслями. Итак, Светка невиновна. Она покинула магазин после одиннадцати, а, едва включили свет, появилась у нас. Свет дали в одиннадцать десять. Даже если она схватила машину — что маловероятно, — просто физически не успеть за десять минут добраться до общежития, подняться в солярий, вытолкнуть из окна Марго и бодро вернуться домой с пакетами снеди. И тем более никак не выкрутить пробки в десять сорок пять. Алиби стопроцентное! А о том, кто настоящий убийца, пусть голова болит у других. Я лично пас. Мне и без того тошно. Хотя почему тошно? Надо взять себя в руки.
Слава богу, вскоре меня отвлек от упорно возвращающихся ненужных воспоминаний заглянувший в комнату Илья.
— Как себя чувствуешь? — поинтересовался он. — Лучше?
— Спасибо, все в порядке. Ты что не на занятиях?
— Проспал, а теперь уж нет смысла идти. Сегодня всего две пары. Ну и напугала ты нас, Машка! Не болеешь, не болеешь, а если уж начнешь… Правда, врачи говорят, весенний грипп всегда с осложнениями. Надо обязательно долечиться.
— Я постараюсь. Хочешь чаю?
Илья отказался, но присел. Его явно что-то беспокоило, он кидал на меня исподлобья странные взгляды.
— Что-нибудь случилось? — спросила я.
— Да нет, ничего. Просто… короче, мы с Аленой теперь знаем, что это не ты. Я хочу, чтобы ты знала, что мы это знаем. Вот и все.
