Екатерина Гринева - Герой-любовник, или Один запретный вечер
Я задержала дыхание, повесила сумку на шею и прыгнула. Раздался грохот; я не сразу поняла, что крыша подо мной провалилась, и я падаю в пустоту.
Внутри была темень, запах сырой земли и затхлости.
– Костя! – завопила я.
Раздался треск, грохот – Костя лежал недалеко от меня и ругался.
– Кажется, что-то повредил.
– Что? – испугалась я. – Ногу?
– По-моему, ребро. Бок болит. Но нам разлеживаться некогда. Ты как?
– Вроде нормально.
– Тише! – цыкнул он на меня.
Мы замолчали.
Слышался шум и крики, но с какой стороны, понять было трудно.
– Похоже, они окружают нас. Надо выбираться отсюда, пока нас здесь не сцапали как кроликов.
– Темень непроглядная.
– Сейчас глаза привыкнут. Я уже различаю предметы.
Я поднялась с земли, и тут моя рука скользнула по чему-то живому-шерстистому. Я вскрикнула.
– Чего?
– К-крыса или мышь, – сдавленным голосом сказала я.
Костя усмехнулся.
– Я думаю, этого добра здесь навалом.
Дверь гаража была закрыта.
– Плохо.
Мой спутник налег на дверь.
– Сейчас мы ее выломаем. Хлипкое сооружение.
Мы с разбега налегли на дверь и вывалились наружу. Прямо перед нами был забор. Сзади – тоже.
– Тише.
Топот ног раздавался с противоположной стороны.
– Бежим сюда.
Костя подсадил меня, я повисла на заборе и спрыгнула с него, неудачно приземлившись на живот. Я охнула.
Через пару секунд Костя был уже рядом.
Мы понеслись вперед, петляя между домами-дворами.
Спустя некоторое время мы поняли, что преследователи отстали от нас, и посмотрели друг на друга.
– И что теперь будем делать? – спросила я почему-то шепотом.
– Домой. В Москву. Деньги у меня есть, – похлопал Костя себя по карманам. – Сегодня визит к твоей сестре отменяется. Это слишком рискованно. Они могут быть в городе и легко выйти на нас. Ловим тачку и домой.
Я отряхнула сумку от грязи. Сбоку было черное пятно, которое не отходило.
Приехали в Москву мы около трех часов. Я позвонила Эве и Миле и убедилась, что с ними все в порядке. Мила практически неотлучно находилась при Эве; Паша как ее начальник разрешил ей прогуливать на работе.
Я долго мылась в душе, отмывая с себя грязь. Затем на мою вахту заступил Костя. Когда он вышел из ванны, я сидела, обмотавшись полотенцем, в кухне и пила чай.
Он, пододвинув стул, сел рядом.
– Смелая ты моя…
Он притянул меня к себе, и почувствовав на своих губах его горячие сухие губы, я ощутила, как в груди растапливается напряжение и теплая радостная волна накрывает меня с головой…
Он взял меня на руки и отнес на кровать в свою спальню.
И не нужны были никакие слова и объяснения. У меня было странное чувство, что в эту минуту я была другой, совсем другой, какой раньше я себя не знала.
И куда-то исчез тот холод, та заминка, стена, которая всегда возникала между мной и мужчиной. Мне было хорошо, уютно, тепло. Как будто я купалась в ласковых волнах и не хотела выходить на берег. Нежные чуткие пальцы скользили по ноге и выше; я расслабилась и откинулась назад. Желание рождалось во мне вместе со всепоглощающей нежностью; я взяла его руку и поднесла к губам.
В другое время этот жест удивил бы меня.
Но не сейчас.
Я всецело принадлежала Ангелу; мое тело плавилось в его руках – послушное, мягкое, как подтаявший шоколад, который может принять любую форму.
Я жаждала этих легких нежных прикосновений, от который во мне медленно поднималась буря.
Но это придет чуть позже. А пока Костя покрывал поцелуями мою грудь, и я чему-то улыбалась. Он был на мне, и в слабом свете ночника я видела его худощавое тело и крепкие плечи. Мы прильнули губами друг к другу, и я обхватила его руками. Я раскрылась ему навстречу, и наши тела задвигались в медленном ритме: то опадая, то приподнимаясь. Мы боялись даже дышать, боялись нарушить ту хрупкую невесомую гармонию, которая сложилась между нами. Жар внизу живота становился почти нестерпимым. Я задвигалась сильнее, но Костя лизнул языком меня в шею и прошептал:
– Не торопись.
И я покорно закрыла глаза, уступая ему.
И все же неистовый пожар настиг меня, я прижалась к Косте, замотав головой. Он резко вскрикнул и в тот же момент мы одновременно испытали сладкий взрыв, от которого закололо в кончиках пальцев.
– Посмотри на меня! – сказал он мне на ухо.
Я открыла глаза и тут же потонула в его черных зрачках.
Утром я проводила Костю на работу и занялась готовкой. Я хотела позвонить Эве, но посмотрела на часы и подумала, что слишком рано и она еще спит.
Я представила, как Машка и Машуля (или Машуля и Санька) спят, посапывая в свои кулачки, и невольно улыбнулась. Роль тетушки мне нравилась уже заочно. Надо бы, когда все закончится, накупить игрушек и всякие там ползунки-распашонки… Купить красивую коляску…
На плите пыхтел суп; жарилось мясо и в маленькой пузатой кастрюльке томился луково-сливочный соус. Я даже не думала, что мне так понравится готовить. Раньше я не могла представить себя с половником в руках, а теперь не хватает только фартука и рукавичек.
Хотя рукавички это уже лишнее…
Телефонный звонок застал меня врасплох. Я выключила соус и взяла телефон в руки. Звонила Мила. Холодная тревога вошла в мое сердце еще раньше, чем я нажала на кнопку соединения. Тело сразу стало деревянным, а голос сел. Я даже потрогала горло рукой, как бы удостоверяясь в его наличии.
– Да?
– Санька! – кричала Милочка. – Эва пропала-а-а! Я сегодня приехала к ней, а ее нет. Медсестра сказала, что она вышла погулять в парке около больницы. И не пришла. Они хватились, а ее – нет.
Значит, я опоздала!
Или все-таки нет?
– Санька! Ты чего молчишь?!
– Думаю, – сказала я деревянным голосом.
– Саш! – вскипела Мила. – Как ты вообще можешь думать в такую минуту? Я тут с ума схожу, а ты…
Я хотела сказать, что раньше я бы наверное тоже кричала, вопила, рвала бы на себе волосы. Но когда я отвечаю не за себя, а за сестру и еще за двух Машек – то здесь уже не до криков – нужна холодная ясная голова!
– А Машки? Близнецы?
– С ними все в порядке.
– Забери их к себе домой. Пусть Паша сунет врачам деньги, я потом верну их тебе. Машек нужно срочно забрать. И чем скорее – тем лучше. Эву мы уже проморгали. Мил! Ты соберись. Позвони Паше, поднимись к близнецам и сиди около них, пока не приедет Паша с деньгами. Не отходи от них. Я тебя умоляю….
– Я все поняла, – шмыгнула носом Мила. – Я сейчас иду. Я не буду плакать. Я буду брать пример с тебя. Я даже не знала, что ты такая стойкая. Не то что я – плакса и хлюпик. Чуть что в слезы. Ты – Санька кремень.
– Я усмехнулась.
– Ты все поняла?
– Да.
– Сиди около Машек и звони Паше. Если тебя не будут пускать к ним – дай им денег. Я все отдам и компенсирую.
