Юлия Шилова - Замуж за иностранца, или Русские жены за рубежом
Даниель хотел было отвесить мне пощечину, но вовремя остановился. Когда к нам подошла Марго, я широко улыбнулась и сказала торжественно:
— Дорогая Маргоша и твой замечательный супруг Даниель! Я безумно благодарна вам за все, что вы для меня сделали, и от моего лица, и от лица Жана. Мне хочется пригласить вас на наше бракосочетание. Где именно оно будет проходить, я сообщу позже.
— Вы женитесь? — захлопала в ладоши Марго.
— Женимся! — я посмотрела на Даниеля и подмигнула.
…Я основательно готовилась к свадьбе. Свадебный наряд мы купили в России, потому что во Франции невесте не принято покупать дорогое свадебное платье и прочие аксессуары. Чтобы не тащить всю мою многочисленную родню во Францию, Жан предложил сыграть две свадьбы: сначала в России, а затем во Франции.
Перед банкетом моя родня говорила мне напутственные слова и искренне восхищалась красавцем Жаном, который просто не сводил с меня глаз.
— Жаль, Даниель с Марго не приедут, — я обвила шею любимого. — Марго беременна. У нее жуткий токсикоз. Она не может никуда лететь. Но она звонила и передавала нам свои самые лучшие пожелания.
— Я забыл тебе сказать, что они не только пожелания, но и подарок нам передали.
— Какой подарок?
— Я совсем про него забыл. Даниель передал через одного общего приятеля.
Жан кинулся к своей папке, достал оттуда диск, на обложке которого было написано «Свадебный подарок. С пожеланиями любви и счастья от Даниеля».
Не успела я оглянуться, как Жан включил диск. Многочисленные родственники припали к экрану телевизора, а там…
Там была голая, напичканная наркотиками девушка, которая занималась групповым сексом, и этой девушкой была я.
У девушки были покрасневшие и заплывшие глаза и холодное, безразличное лицо. Каждый раз она раскидывалась в изнеможении, вытягивая свое блестящее и потное тело. Нельзя было не заметить, что у ней полностью отсутствовало хоть какое-то желание и она плохо понимала, что, собственно, происходит. Мужчины менялись один за другим, наслаждались ею по полной программе, а тот, кто пристроился сзади, видимо, немного знал русский. Он выкрикивал по-русски ругательства и избивал девушку. Она слегка дергалась, морщилась от боли и унижения.
Меня имели слишком грубо и цинично. Создавалось впечатление, что те, кто занимался со мной сексом, пытались причинить мне побольше боли, унизить, надсмеяться, надругаться, словно хотели доказать свою значимость. Я не знала голландского, но интуитивно чувствовала, что мужчины нецензурно бранились, оскорбляли меня и радовались тогда, когда видели, что мне больно. Они входили в меня все глубже, сильнее и агрессивнее. Видимо, мои партнеры возбуждались и заводились еще больше, когда осознавали, что они унижают партнершу и внушают ей страх. Они периодически запрокидывали мою голову, схватив меня за волосы, смотрели мне в глаза и, видя в них раболепие, довольно улыбались.
А затем в кадре появились новые партнеры и началось садомазо.
В общем, вы поняли, что я так и не уехала во Францию…
ЭПИЛОГ
…Я остановилась и не поверила своим глазам. На скамейке в парке сидел Олег. Черт побери, это был тот самый Олег, с улицы Красных Фонарей.
— Олег?
Олег отложил газету в сторону и посмотрел на меня таким взглядом, словно пытался вспомнить, кто я такая.
— Это я, Таня. Помнишь меня? Ты помог мне бежать, — на всякий случай напомнила я ему.
— Привет.
— Привет. А ты почему не в Амстердаме?
— А я завязал.
— С той жизнью?
— Одним махом взял и завязал. А ты?
— Я тоже. Вот, уехала в Подмосковье, сняла здесь маленькую квартирку. Живу и работаю, ни с кем не общаюсь и не поддерживаю отношений.
— А я тоже тут снял квартирку. И тоже живу и работаю.
— Проституток охраняешь? — поинтересовалась я на всякий случай.
— Я же тебе сказал, что завязал. Я охранником работаю, но только я директора одной солидной фирмы охраняю.
— Понятно. Ну, я пошла?
— Иди.
— Тогда пока?
— Пока.
Я пошла вперед как можно быстрее, но услышала, что Олег меня окрикнул и побежал следом за мной. Я резко остановилась и посмотрела на него глазами, полными слез.
— Ты что-то хотел?
— А почему ты плачешь?
— Потому, что увидела тебя, все вспомнила, и стало очень больно.
— Так, может, эту боль легче вдвоем пережить, а то как-то тяжело в одиночку.
— Ты о чем?
— О том, что давай начнем все сначала.
— Как это?
— Возьмем билеты, сядем на поезд, уедем куда-нибудь подальше и начнем все сначала. Правда, ты же вроде замуж за иностранца хотела?
— Не хочу я никакого иностранца, — категорично ответила я. — Я вообще никого не хочу.
— Танюха, а давай действительно уедем? У меня есть денег немного. Работать начнем и никогда не попрекнем друг друга прошлым.
— Это невозможно.
— А давай попробуем. Мы что с тобой, хуже других, что ли?
— Но ведь мы такие грязные!
— Никогда не поздно очиститься.
Я вновь всхлипнула и уткнулась Олегу в плечо.
— Ну, ты что ревешь-то, дуреха?
— Знаешь, как по ночам больно…
— В этой жизни никто не застрахован от ошибок. Мы и живем для того, чтобы их совершать и исправлять.
…Олег купил билеты в купе на двоих. Мы сидели, прижавшись друг к другу, смотрели на проносившийся мимо нас ночной пейзаж и, скорее всего, думали об одном и том же. Олег гладил меня по голове и постоянно говорил:
— Все будет хорошо, и у нас все получится. Не мы первые, не мы последние.
А я чувствовала его крепкие, теплые и уже родные руки и искренне верила в то, что у нас все получится. А по-другому просто не может быть. НАС ТЕПЕРЬ ДВОЕ, а это значит, что теперь мы вдвойне сильнее и эта проклятая боль отступит.
Сидя в том поезде, я еще не знала, что спустя год я попрошу своих знакомых, отправляющихся в экскурсионный тур по Голландии, передать письмо Вике. И что произойдет самое невероятное. Они действительно найдут на улице Красных Фонарей девушку без ноги и передадут ей письмо. В нем будет всего несколько строк.
«Дорогая Вика!
Знаешь, ты как-то сказала мне о том, что из этой трясины нельзя выбраться.
Вика, МОЖНО. Я попробовала, и у меня получилось. Нужно просто пытаться сопротивляться любым обстоятельствам.
Вика, порядочные мужчины тоже есть. Просто они не всегда хотят казаться хорошими, и это хорошее в них нужно открывать и чуть ли не клещами тянуть наружу.
А еще ты говорила, что счастье заключается в одиночестве. Вика, это не так. В одиночку горько, больно и тяжело. Вдвоем в тысячу раз легче.
