Светлана Демидова - Не верь лучшей подруге!
– Никуда я не поеду, Коля… Все кончено…
– Но почему?
– Потому что я не должна быть с тобой…
– Да почему?!!
– Потому что не люблю тебя… И ты это знаешь, разве нет?
– Оксана! Тебе же не семнадцать лет! Неужели ты не в курсе, что любовь в этом мире вообще не всем выдается, а жить-то все равно надо!
– Мне ее выдали, Коля…
– Это я тоже уже слышал! Ну и хорошо тебе от этой твоей неземной любви?
– Плохо… но мне и с тобой плохо… Мне вообще плохо. Я даже в магазин не хочу возвращаться… Может, ты его у меня купишь, Коля? Или покупателей найдешь?
– Совсем с ума сошла! Может, тебе еще и веревку намылить?
– Не смешно…
– Да мне тоже не смешно! И магазин я у тебя покупать не собираюсь! Более того, думаю, что тебе надо перестать валять дурака и поскоре начать работать… Кстати… – Николай присел возле Оксаны на корточки и уставился ей в глаза, – если честно, то я вообще не понял, что произошло. Из-за чего ты в таком плачевном состоянии? Не от того же, что ушла, как говоришь, от нелюбимого человека! Ты же должна радоваться свободе? Чего ж не радуешься?
Оксана смотрела на Николая и удивлялась тому, что Люда все-таки ничего не сказала ему. Если бы сказала, вряд ли он спрашивал бы, что с ней произошло. А теперь и говорить ему ничего не надо. В ней уже нет его ребенка. В ней вообще ничего нет… Она хотела сказать Николаю какую-нибудь гадость, чтобы он оскорбился, ушел и оставил наконец ее в покое, но он вдруг обернулся и прислушался. Потом опять повернулся к Оксане и спросил:
– У тебя, случайно, кошки нет?
– Нет, а что? – удивилась она.
– Такое впечатление, будто кошку где-то заперли, и она царапается, чтобы выпустили… – Николай еще раз обернулся, поднял палец вверх и сказал: – Вот опять… Слышишь?
Оксана прислушалась. Откуда-то из прихожей действительно доносились странные царапающие звуки. Она хотела сказать, что, может быть, нечаянно к ней забежал соседский Маркиз, но в этот момент во входную дверь чем-то застучали.
– Пойду посмотрю, кто там балуется, – сказал Николай и отправился в коридор.
Оксана присела на постели и снова прислушалась. Лязгнул дверной замок, а потом голос Николая спросил:
– Ну и что же тебе нужно, красавица? Чего царапаешься, как кошка?
Ответной реплики «красавицы» Оксана не расслышала. Она уже хотела откинуться обратно на подушку, когда Николай крикнул:
– Оксана! Тут тебя какая-то девчушка хочет видеть! Подойдешь?!
– Д-да… Сейчас… – дрожащим голосом отозвалась она и бросилась в коридор.
Она уже знала, кого там увидит. Предчувствие ее не обмануло. На пороге стояла мокрая дрожащая Наташенька.
– Что?!! – срывающимся голосом крикнула Оксана и втащила девочку в квартиру. – Что случилось?!! Что с папой?!!
– Папа на работе, – пролепетала Наташенька.
– А ты!! Почему ты не в садике?!!
– Я ушла…
– Зачем?!
– К тебе…
– Зачем?!
– Не зна-а-аю… – жалобно протянула девочка и, уткнувшись лицом в стенку, расплакалась.
– Наташа… ну как же… ну что же… – засуетилась Оксана, пытаясь развернуть ее к себе. – Ты же вся мокрая… опять по лужам шла, да? Ну-ка немедленно раздевайся!
Оксана с трудом расстегнула на девочке куртку, стянула ее и увидела, что она надета всего лишь на тоненькую маечку.
– Почему ты… без кофты… В чем дело, Наташа?
– Я из кровати вылезла.
– Из какой еще кровати?
– У нас был тихий час… А тетя Злюся сказала, что если я не засну, то она напустит на меня тараканов. Я не хочу таракано-о-ов! – И Наташенька опять в голос разрыдалась.
Оксана посадила ее на стул в прихожей и, стягивая с ее ножек абсолютно мокрые сапожки и джинсики, попросила Николая:
– Коля! Пусти в ванну горячую воду! Быстро! Заболеет ведь!
Николай, молча наблюдавший за совершенно непонятной ему сценой, отделился от стены и в состоянии глубокой задумчивости побрел в ванную. Когда Оксана принесла туда облепившую ее руками и ногами девочку, он спросил:
– Чье это создание?
Оксана еще крепче прижала к себе Наташеньку и ответила:
– Мое, Коля…
– В смысле?
– Ну… это моя девочка…
– Не хочешь же ты сказать…
– Это моя… дочка… – Оксана произнесла это без всякой боязни, потому что поняла: никакой другой женщине, на которой Алексей сдуру женился, она ни за что не отдаст Наташеньку. Она разрушит их идиотскую семейную идиллию, и он непременно разведется и женится на ней, потому что они должны быть втроем: она, Пылаев и Наташенька.
– Та-а-ак… – протянул Николай. – Это уже что-то новенькое. Дочка у тебя, оказывается, есть… Правда, колер немножко странноват… Слушай, а может, у тебя и муж где-нибудь завалялся?
Оксана вздохнула и ответила:
– Нет, мужа у меня нет… пока…
Николай прислонился к косяку двери, сложил руки на груди и снова спросил:
– Интересно, а где же твоя дочь все это время была?
– Я с папой была и в садике, – ответила ему Наташенька, изо всех сил прижимаясь к Оксане.
– А твой папа тоже сюда придет… ну… чтобы в ванне помыться? – саркастически спросил ее Николай.
– Нет, он не знает, что я буду мыться, – очень серьезно ответила ему девочка.
– Так… ясно… – Руденко посмотрел на Оксану. – Посторонним мужчинам не стоит присутствовать при том, как женщины принимают ва-анну, не так ли?!
– Ты все правильно понял, Коля, – ответила ему Оксана.
– Ну что ж… Я тогда пойду, пожалуй, но… если у тебя все-таки это дело не выгорит… ну, с ее отцом… ты возвращайся в Репино, хорошо?
Оксана грустно кивнула. В ней вдруг кончились завод и кураж. Разве она сможет тягаться с женщиной, которая в два счета, как сейчас говорится, развела Алексея на брак. Она не могла тягаться с Нюшенькой, не сможет и с этой. Она вовсе не прикидывается, как считает Николай, мокрой курицей. Она мокрая курица и есть. Конечно, у нее вряд ли что-нибудь выгорит, как бы она ни хорохорилась, но не заводить же опять тягомотину о том, что она к Николаю никогда не вернется. Николай вышел из ванной с похоронным лицом. Оксана подождала, когда за ним захлопнется входная дверь, и посадила Наташеньку в горячую воду. Она терла мочалкой ее прозрачное, но уже немножко вытянувшееся тельце, с трудом сдерживая слезы, но девочка ничего не замечала и весело стрекотала о том, как они с папой ездили на дачу к дяде Саше и тете Люде. Оксана понимала, что в ее мозгу в единое целое объединились дача дяди Саши с тетей Людой и их встреча в электричке. Она хорошо помнила дикий испуг в глазах девочки. Тогда, в вагоне, она, наверно, никак не могла сообразить, откуда там взялась Оксана.
Закутав Наташеньку в большое махровое полотенце, она отнесла ее в постель, нарядила в собственную самую маленькую футболку, укрыла ватным одеялом, примостилась рядом и с ужасом представила, как пятилетний ребенок бредет к ней через весь город, полный людей и талой воды.
