Жнец - "РуНикс"

Отстранившись, он прижался лбом к ее лбу, его губы слегка дрожали. Стиснул челюсти, и, заметив это, Морана обхватила ладонями его лицо. Они стояли так несколько долгих минут, а потом он внезапно отстранился, выключил воду и подал ей полотенце.

Морана сделала глубокий вдох и вытерлась, пока он делал то же самое, а потом голая вышла за ним в спальню. Тристан молча передал ей чистую футболку, которую она быстро накинула, надел боксеры, а потом выдвинул ящик и достал оттуда детектор.

Она легла в постель, наблюдая, как Тристан прошелся детектором по каждому сантиметру комнаты и нашел всего один жучок возле двери. Открыв окно, он выбросил его в озеро, после чего снова закрыл и лег в кровать рядом с ней.

Морана прильнула к нему, прижимаясь грудью к его груди и переплетя их ноги.

– Кто установил жучки в доме?

– Я не знаю, – прошептал Тристан. – С остальным придется подождать до завтра.

Морана взглянула на него, напряженно соображая:

– За этим может стоять Марони?

Он пожал плечами:

– Раньше он так не делал.

– Ты еще никогда ни с кем не жил, – заметила она.

– Это правда. – Тристан сжал ее талию и чмокнул в мочку уха. – Завтра со всем разберемся.

На несколько минут наступила тишина, а потом Морана спросила:

– Зачем Данте это сделал?

Его грудь приподнялась, когда он глубоко вдохнул, прежде чем ответить:

– Ему нужно было залечь на дно.

– Но зачем? Он же Данте Марони.

– Именно поэтому, – тихо ответил он, выводя пальцем узоры у нее на плече. – Он прекрасно умеет добывать информацию, но некоторую можно добыть, только скрыв свое имя.

Сердце Мораны замерло, и, приподнявшись на локте, она посмотрела в его голубые глаза, окутывая их обоих пеленой своих волос.

– Это связано с Синдикатом? Он отправился за сведениями о нем?

Его губы слегка дрогнули, и он заправил прядь влажных волос ей за ухо, удивив Морану этим нежным жестом.

– Да, – Тристан подтвердил ее подозрения. – Он внедрится в Синдикат.

У Мораны приоткрылся рот.

– Ты серьезно? Как, черт возьми, он это сделает? Он в безопасности? Как мы что-то узнаем?

– С ним все будет хорошо. – Тристан снова притянул ее к своей груди. – И у нас есть сигнал для выхода на связь. Но никто не должен знать. Очень важно, чтобы все, и особенно Марони, верили, что он мертв. Иначе он может оказаться под ударом.

Морана кивнула, понимая всю серьезность ситуации:

– Но разве мы не должны сказать Амаре? – Окажись она на месте подруги, то хотела бы о таком знать.

Тристан помотал головой:

– Данте велел мне не говорить. За ней будут следить, начиная прямо с сегодняшнего дня. Никто не должен ничего заподозрить.

Морана понимала, какую бы боль это ей ни причиняло. Она лишь надеялась, что подруга простит ее, когда все успокоится.

Темная комната, его запах и ровное сердцебиение постепенно утешали ее. Тяжесть, которую Морана ощущала весь вечер, покинула ее грудь, когда она сильнее прижалась к изгибу его шеи, найдя свое любимое местечко. Он поцеловал ее в мочку уха и крепче сжал в объятиях.

Прошло несколько долгих минут, и Морана уже почти задремала, как вдруг тишину нарушил его голос.

– Мне подарили этот коттедж, когда Марони взял меня под крыло, – прошептал Тристан, и Морана, вся во внимании, стала слушать, как он делится с ней чем-то сокровенным. – В юности я лежал здесь по ночам после тренировок и хотел умереть.

Морану пробрала дрожь, и она обняла его крепче, но не смела пошевелиться, не смела ничего предпринять, чтобы не испортить момент.

Он продолжил, рисуя пальцем петли у нее на спине:

– У меня в ящике всегда лежал пистолет, и порой я едва не кончал с собой. Знаешь, что каждый раз меня останавливало?

Морана помотала головой.

– Мысль о том, что моя сестра всегда будет задаваться вопросом, почему брат не любил ее достаточно сильно, чтобы жить ради нее. Я не мог так ее оставить.

У нее защипало глаза, а внутри все защемило от боли, которую она услышала в его голосе.

– Но казалось, что этот день ужасно далек, а я совершенно беспомощен. Каждый день казался невыносимым, – еле слышно сказал он в темноту. – И знаешь, о чем я думал?

Морана снова помотала головой, чувствуя, что в горле встал ком, а на душе стало тяжело.

– О тебе.

Ее сердце замерло.

– Иногда я размышлял о том, как найду тебя, когда вырасту, и убью. Размышлял о всевозможных способах, которыми это сделаю, – произнес он с мрачным смешком, открывая ей свои мысли. – В другие дни я представлял, как кто-то другой добирается до тебя, и думал о том, как убиваю его. А убивал я жестоко. Но порой, когда мне становилось невыносимо грустно и я тонул в жалости к себе, вспоминал о том, как ты улыбалась мне, и гадал, улыбнешься ли ты той же улыбкой, увидев, в какое чудовище я превращался.

Морана отстранилась и опустила ладонь ему на щеку, глядя ему в глаза при тусклом свете, льющемся с улицы.

– Ты все еще думаешь о том, чтобы убить меня? – прямо спросила она, готовая к ответу.

Тристан помолчал с мгновение.

– Нет. – Он помотал головой.

Морана выдохнула:

– Ты все еще представляешь, как кто-то добирается до меня, а ты его убиваешь?

– Нет, – уверенно повторил он.

– А о моей улыбке думаешь?

Он долго смотрел на нее, задержав взгляд на губах, а потом притянул ее лицо к своему и обхватил рукой за шею в жесте, который уже был хорошо знаком ее телу.

– Теперь я о многом думаю, но не стоит ошибочно принимать меня за мягкосердечного человека, Морана. Тихие признания в темноте – это не про меня. Я все тот же монстр.

Морана всматривалась в эти голубые глаза, чувствуя его руку поверх размеренно пульсирующей вены, и внезапно осознала, что именно по этой причине он всегда держал ее за шею – чтобы ощущать биение ее сердца под ладонью. Ленивая улыбка коснулась ее губ, и Морана обхватила его щеки, поглаживая их и чувствуя, как щетина царапает кожу.

– В детстве у меня не было ни матери, ни друзей, а только отец, которому претило само мое существование, моя бурная фантазия и мой мозг. Знаешь, о чем я думала, когда ночами сидела одна в своей комнате? – прошептала Морана, не отводя взгляда. – Когда один из охранников отца прокрался в мою комнату и мне пришлось отбиваться… – В ответ Тристан крепче сжал ее шею, но она продолжила: – А потом рыдать от одиночества и жалости к себе, знаешь, о ком я мечтала?

Он ждал ответа, пристально глядя на нее.

– О монстре, – прошептала Морана ему в губы. – О моем монстре, который защитит и убьет всех прочих чудовищ, желавших причинить мне вред.

На последнем слове он накинулся на ее губы и накрыл своим телом.

– Он, черт возьми, всегда у тебя был, дикая кошечка.

А затем Тристан набросился на нее, словно монстр, которым себя называл.

Глава 17

Возвращение

Морана шла по кладбищу за руку со своим мужчиной, делая вид, будто оплакивает другого мужчину, который занял место в ее сердце. И это совсем не отвечало ее представлению о прекрасном утре. Однако, приняв к сведению все, что ей рассказал Тристан, Морана надела простое черное платье и накрасилась так, чтобы лицо казалось бледнее. Потупив взгляд за стеклами очков, она опиралась на Тристана и восхищалась его актерской игрой.

Он держался так стойко, что, не знай она его, поверила бы, что Тристана терзает какая-то глубокая печаль, но он не хочет о ней говорить. Как бы то ни было, будучи в Клане чужаком, во время похорон он стоял в стороне.

Церемония прошла с закрытым гробом, в котором похоронили обгоревшее тело, якобы принадлежавшее Данте. Еще в машине Тристан сказал ей, что тело принадлежало одному из предателей, достаточно схожему с Данте по телосложению, чтобы его можно было выдать за него.

А Данте тем временем затаился.

Утром в день похорон Морана снова пыталась дозвониться до Амары, чтобы проведать ее, но телефон оказался выключен. Ция тоже заглянула к Моране и с печальным видом поинтересовалась, нет ли новостей о ее дочери. И Морана начала всерьез беспокоиться.