Тэми Хоуг - Плач волчицы
Джек подозрительно взглянул на нее.
— За что?
— За то, что вы спасли меня.
— Э нет, — Он покачал головой и отступил от нее на шаг, поднимая руки, как бы не принимая ее благодарности.
— Только не надо делать из меня героя, сладкая. Мне представился шанс сыграть злую шутку над Джимми Ли, вот и все. Я совсем не герой.
Но он тем не менее спас ее.
Он спасал ее уже несколько раз от ее собственных мыслей, от ее страхов, от темных приступов депрессии, которые грозили поглотить ее. Лорел продолжала смотреть на него, спрашивая себя, почему он предпочитал выглядеть плохим, а не героем.
— Пойдем, tite ange, — сказал он, кивая головой в сторону бара. — Я куплю тебе что-нибудь выпить. Кроме того, у меня есть еще одна адвокатская шутка, которую я только что вспомнил и очень хочу рассказать тебе.
— А почему вы думаете, что я хочу ее услышать? Джек обнял ее за плечи и повел в направлении «Френчи».
— Нет, нет. Я знаю, что ты не хочешь слушать ее. От этого мне еще больше хочется рассказать ее тебе.
Лорел рассмеялась, напряжение понемногу покидало ее.
— Какая разница между дикобразом и двумя адвокатами в «порше»? — спросил он, когда они проходили мимо грузовика Болдвина. — У дикобразов иглы снаружи, — сам же ответил он.
Они пересекли стоянку. Джек смеялся, Лорел качала головой. Никто из них не знал, что за ними внимательно наблюдали.
Глава ОДИННАДЦАТАЯ
Саванна сидела в дальнем углу бара, погруженная в безмолвную тишину, словно изолированная от мира какой-то пленкой, хотя отовсюду неслись, смешиваясь, резкие, хриплые, пронзительные звуки. Надрывался музыкальный автомат, играя «Две забытые ночи». В шуме музыки посетители вынуждены были орать, чтобы перекричать общий гул. Саванна ничего этого не слышала. Внутри нее бушевал горький гнев.
Звонок из больницы Сан-Джозефа вторгся в ее с Купером время, как неожиданно заговоривший репродуктор. У миссис Купер неожиданно начался приступ, и она просила мужа приехать в больницу. Эгоистичная, жадная сука. Ей было мало, что он думал и заботился о ней, она отстаивала право на него самого тоже. Он пробыл там все утро и половину дня.
— Я ненавижу ее, — злобно пробормотала Саванна. Ее чувство было слишком сильно, чтобы остаться невысказанным.
Никто даже не заметил, что она говорила. Никто не обращал на нее внимания.
Она глотнула водки с тоником и через темные стекла очков медленно осмотрела бар. Как обычно, в воскресный вечер бар был переполнен. Благодаря Лорел. Лорел. Маленький кумир каждого. Для всех — маленькая спасительница.
Гнев разгорался все ярче, вспыхнув, когда она добавила еще немного спиртного в огонь. Слишком горькой была ирония. Ведь Лорел была тем, кем стала, благодаря Саванне. Она осталась непорочной и чистой, потому что Саванна была ее спасительницей и защитницей.
Она тяжело, не отрываясь, смотрела в сторону бара, где Ти-Грейс и завсегдатаи «Френчи Ландинга» развлекали ее сестру и поднимали за нее стаканы, а Джек Бодро стоял рядом с ней, по меньшей мере, как рыцарь в белом. Считалось, что Лорел должна быть дома, мрачная, нелюдимая, слабая, нуждающаяся в своей старшей сестре, которая поддерживала бы ее, обеспечивала ей комфортную жизнь. Черт бы ее побрал. Она крепла с каждым днем, с каждой минутой, лишая Саванну возможности быть сильнее, снова играть роль защитницы, возвыситься над своим положением городской шлюхи и представлять собой нечто более значительное. Она взяла со стола коробок и судорожно ломала его, наблюдая, как Джек кружил вокруг Лорел, дотрагиваясь до ее плеча, спины, наклоняясь ближе, чтобы прошептать что-то на ухо, а потом, откинув голову назад, смеялся, когда она била его кулаком по плечу. Саванне все это совсем не нравилось!
Конечно, ей он никогда не нашептывал нежности на ухо, черт бы его побрал! Даже если вновь перебрать в памяти все эпизоды их встреч, ей не вспомнить, что он хотя бы раз заинтересовался ею, кроме случайного флирта, а он заигрывал с любой женщиной, попадавшейся на его пути.
— Чтоб тебе провалиться, Лорел, — пробормотала она с угрозой, приканчивая содержимое своего стакана.
— Ты говоришь со мной, ma belle [35]? — Леон наклонился над ней сзади, скользя костлявой рукой по плечу к груди.
— Ты чертовски прав, — пожаловалась она, — ты совсем не обращаешь на меня внимания.
Его шрам отталкивал ее. Омерзительные шишки на концах шрама, расплывшийся нос между ними притягивали ее взгляд. Однажды она услышала историю, как некая особа полоснула его горлышком разбитой бутылки. Но Леон, казалось, ничего не затаил против прекрасного пола и с готовностью пускался в новые приключения.
— Я заплачу, сколько захочешь, если ляжешь голенькой со мной в постель, chere.
Ты проститутка, ты не что другое, как проститутка, Саванна…
Злость кипела и жалила, прорываясь сквозь внешнее безразличие и скуку. Она не поддавалась. Она делала что хотела, когда хотела, с кем хотела. Это делало ее обычной шлюхой, но не проституткой. И это различие жгло ее, горело внутри, как язва, и разные противоречивые и возмущающие покой чувства переполняли ее, разрывая грудь.
Ей нужно было на ком-то сорвать злость, выместить то, что накопилось, и она, схватив его за бороду, со всей силой ударила кулаком. Леон взвыл, отлетая назад, и врезался в бильярдный стол. Затем он потер щеку и ошарашенно уставился на Саванну.
— Какого черта ты это сделала?
Саванна встала, оттолкнув стул.
— Иди и трахайся сам с собой. Рожа со шрамом. Прибереги денежки, чтобы купить себе мозги, ты, педераст.
Она схватила стакан и запустила им в Леона.
— Сумасшедшая сука! — выдохнул он, не обращая внимания на издевки и смешки окружающих и потирая ушибленное стаканом плечо. — Ты — проклятая сумасшедшая сука!
Саванна даже не обратила на него внимания и, подхватив на ходу свою сумочку, незаметно стала пробираться через толпу. Ей ни к чему был Леон Камю, в баре полно молодых привлекательных ребят, которые оценят ее общество и ее искусство. Ее взгляд остановился на Тори Хеберте, который угощал своих дружков сказкой о недавней ссоре с охотинспектором.
Какое-то время она присматривалась к этому двадцатитрехлетнему широкоплечему парню, которого прозвали Быком. Казалось, наступило самое подходящее время, чтобы проверить его.
Но когда она решительно направилась к ним, покачивая бедрами и вложив все умение и энергию в то, чтобы превратиться в нечто манящее и очаровательное, у стола появилась Эни Делахаус-Жерар. Тори и его товарищи нежно и заинтересованно поглядывали на Эни, пока она подавала напитки и флиртовала с ними.
Саванна подавила дикое желание закричать. Это была ее территория. Что воображает о себе эта дешевенькая официанточка?
