Ольга Солнцева - Мышиный Король
39
Инок добрался до колледжа лишь к полудню. С трудом передвигая костыли, он вошел в класс.
– А, это ты, Королев… – рассеянно произнесла Анна Петровна. – Проходи, садись. Долго же тебя не было.
Ее как будто совсем не удивило, что у него нога в гипсе.
– Я эт-то. Б-болел, – объяснил он и с удивлением оглядел аудиторию: шла уже вторая пара, а за партами сидело всего пятеро человек. Коршунов, Большова и вся компания отсутствовала в полном составе.
– Ну что ты стоишь, проходи уже! – прикрикнула Аннушка.
За прошедший месяц она сильно подурнела. Ее былая утонченность превратилась в самую настоящую худобу, а большие серые глаза чуть ли не выкатывались из орбит.
– Кто-нибудь знает, где Большова, Коршунов и все остальные? – с тревогой спросила учительница, но ей никто не ответил. – Они что, тоже все заболели? Или решили устроить себе выходной за мой счет?
В минувшую пятницу директор объявил педагогам, что не будет оплачивать занятия тем, на чьи уроки приходит меньше половины группы. На первом месте по пропускам стояла, разумеется, А.П. Брынцева.
– Да они в пятницу такой расслабон устроили, что теперь не скоро в себя придут, – раздался чей-то голос с задней парты.
Анна Петровна хотела спросить еще о чем-то, но тут дверь отворилась, и в аудиторию вошел директор в сопровождении сурового незнакомца. У него был здоровый цвет лица, а в глазах – ничего хорошего. Незнакомец по-хозяйски уселся за учительский стол и положил перед собой свою серую папочку. Не говоря ни слова, он молча оглядел присутствующих, после чего стал внимательно изучать классный журнал:
– Знакомые фамилии! – сказал он непонятно кому. – Коршунов, Большова, Коротков. Здравия желаю, товарищи студенты!
Пятеро тинейджеров нехотя вылезли из-за парт. Инок не успел подхватить костыли и остался сидеть на лавке.
– Вчера в вашем колледже произошло ЧП, – размеренно произнес незнакомец. – Можете садиться.
Тут слово взял директор:
– Ваши товарищи совершили серьезное правонарушение, можно сказать, преступление. Его расследуют правоохранительные органы и лично капитан Максим Ильич Часовник.
Аннушкины нездоровые глаза выкатились еще сильнее. Рассказ гостя из органов прозвучал, точно гром среди ясного неба. Закончив свое короткое повествование о пожаре в ночном клубе, он почему-то обратился именно к ней:
– А что вы можете сказать об этих студентах, а-а-а….
– Анна Петровна Брынцева, – услужливо подсказал Скрягин.
– Так что скажете? – глаза полицейского были цвета осеннего дождя.
– Я не могу ничего о них сказать, – пролепетала Аннушка. – Они так редко ходят!
– Вот и плохо, что не ходят! – возвысил голос офицер. – Ваши студенты устроили пожар в ночном клубе, а вы ничего про них не можете сказать?
– А кто именно устроил поджог, товарищ капитан? – осторожно осведомился Скрягин.
– По свидетельству Короткова и Карапетяна, поджог устроила Антонина Большова.
Студенты вжались в парты еще сильнее.
– А кстати, Василий Петрович, – с подозрением спросил он Скрягина, – вы не можете мне объяснить, как несовершеннолетние попали в ночной клуб и приобрели там наркотические средства и алкоголь?
– Никак нет, товарищ капитан, – четко ответил директор. – Не могу знать. Мы проводим большую воспитательную работу. Мы не направляем студентов в ночные клубы.
Инок заметил, что при этих словах он густо покраснел, а незнакомец недоверчиво покачал головой.
Тут с задней парты снова послышался взволнованный девичий голос:
– А где они сейчас?
– Кто где, – уклончиво ответил гость. – Кто в больнице, кто в СИЗО, а кто дома повязки меняет.
Инок вдруг почувствовал, что произошла чудовищная несправедливость, и от этого его лицо тоже пошло красными пятнами. В его ушах зазвенел взволнованный голос Большовой: «Идиоты! Да вы мизинца его не стоите!» Он вдруг понял, что это все из-за него: это он ввел в программу неверный алгоритм, и Мышиный Король оказался сильнее всех.
Не спрашивая разрешения у старших, он с трудом вылез из-за неудобной парты и заковылял к доске. Скрягин и следователь никак этого не ожидали.
– Я знаю, п-почему она это сделала! – отчетливо произнес Королев. – Коршунов х-хотел ее изн-насиловать.
– Вот как? – упитанный незнакомец недоверчиво оглядел странного дохляка на костылях. – А ты-то откуда знаешь?
Этот чудак с хвостом на затылке ему кого-то подозрительно напоминал.
Тщательно подбирая слова, Инок передал все, что слышал от Коршуна в «Забавинском». Слушая его сбивчивый рассказ, Аннушка краснела все больше и больше. От кого они научились ТАК унижать друг друга? Неужели все ее разговоры о добре, зле и нравственном выборе были для них лишь пустым звуком? Не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями, она закрыла лицо ладонями и зарыдала навзрыд.
– Гражданка учительница! – оборвал ее следователь. – Возьмите себя в руки!
Скрягин с опаской поглядел на Королева. История принимала самый скверный оборот.
Инок же не чувствовал больше никаких эмоций – ни жалости к своей бывшей тайной возлюбленной, ни страха перед двумя суровыми начальниками, ни отвращения к происходящему. Единственное, чего ему сейчас хотелось, так это переписать игру, в которой Ведьмочка и Прекрасная Дама разили своих врагов не хуже всех остальных. Он вдруг понял, что не такие уж они и стервы. Так, просто жертвы собственных иллюзий.
Когда он закончил свой сбивчивый рассказ и снова сел за парту, гость поинтересовался:
– И чем же закончились твои отношения с Большовой?
– Я п-проболел четыре недели, – ответил Королев. – В-воспаление легких, с-сепсис и п-перелом.
Гость присвистнул от удивления:
– Ну ты и живучий, однако!
– А ты можешь это подтвердить? – спросил Скрягин.
Инок молча вынул справку из кармана и положил ее на учительский стол.
Минуты две следователь изучал медицинский документ, а затем обратился ко всем студентам:
– А вы, гражданка учительница, тоже можете подтвердить факт пари Большовой с Коршуновым?
Анна Петровна почувствовала, что ее сейчас ударят.
– Нет. Я не присутствовала, – сдавленно произнесла она. – Меня срочно вызвали в канцелярию.
– Ну, предположим, – задумчиво протянул следователь. – Но тебе, – он кивнул в сторону Инока, – да, да, тебе – придется повторить свои слова в качестве свидетеля. Я сейчас напишу тебе адрес, приедешь завтра в три часа.
Он достал из своей папочки лист бумаги, что-то там написал и протянул Иноку.
– Ну ладно, – он посмотрел он на часы. – Пора заканчивать воспитательные беседы.
