Фабио - Дикарка
– Когда я захочу, то скажу тебе все, ладно, Эй Джи? «Эй Джи». Сорвавшееся с его губ давно забытое имя пробудило в ее душе странные чувства.
– Скажи, куда мы едем, – упрямо спросила она, стараясь не обращать внимания на непрошеные чувства. Марко стукнул ладонью по рулю.
– Черт, ты всегда была ужасно настырной.
– Да, черт, я всегда была ужасно настырной, – как эхо повторила она. – И было время, Марко, когда ты не находил эту черту плохой.
О Господи!
Зачем она опять затронула это?
Ну ладно, положим, что слово «настырная» не вызвало у него таких же ассоциаций, как у нее. Может быть, он не понял, о чем идет речь…
– Мы не можем заняться этим здесь, – прошептал он в тот день в прачечной дома Виктора, когда она загрузила белье в машину и обернулась к Марко. – Виктор и другие сейчас на кухне, сидят за столом. В любую минуту кто-нибудь из них может зайти сюда.
– Мы быстро управимся, – прошептала она в ответ и поцеловала его в шею.
– Мы никогда не управляемся быстро.
– Но на этот раз у нас получится. Мы просто никогда не делали это один раз.
– Мы не можем это сделать сейчас, Эй Джи. Это никуда не годная идея. – Он застонал, когда она коснулась пальчиками гульфика его мешковатых шорт.
– Но ты же меня хочешь… Я чувствую…
– Черт, Эй Джи, я всегда тебя хочу.
– Так возьми меня. Я твоя.
– Потом…
– Сейчас, – настойчиво произнесла она, откинувшись на стиральную машину и задирая подол форменной юбки.
Он едва не задохнулся.
– Так ты не надела…
– Нет, не надела… Сегодня. Я подумала, зачем надевать трусики, если их все равно придется снимать, – это будет потеря драгоценного времени.
– Так ты, значит, заранее решила соблазнить меня сегодня утром?
Она усмехнулась и кивнула, нетерпеливо подрагивая в такт ритмичным колебаниям стиральной машины, которые довели ее до исступления.
– Я жду, Марко, – проворковала она, раздвинув ноги и притягивая его к себе. – Я готова.
– Тебе когда-нибудь говорили, что ты самая настырная женщина на свете?
– Только ты, – ответила она. – И я воспринимаю это как комплимент.
– Очень хорошо, потому что это и есть комплимент, – хрипло пробормотал он, обхватывая руками ее обнаженные ягодицы.
Она закрыла глаза и испустила страстный вздох, когда он, сбросив шорты, слился с ней.
Теперь, вспоминая об этом чувственном эпизоде, Лия ощутила неудобство и поерзала на месте, заметив, что Марко сделал то же самое.
Значит, он помнит.
Лия судорожно сглотнула слюну и, отвернувшись, стала смотреть в окно.
Ей очень бы хотелось думать, что он забыл обо всех интимных, эротических подробностях их отношений. Зная, что он тоже хранит все это в памяти, Лия не могла заставить себя думать, что между ними не осталось ничего, кроме гнева и ненависти.
***Альберто остановился на пороге сарая и попытался счистить об него засохшую грязь с ботинка.
– Они были здесь.
Услышав это краткое замечание Рамона, Альберто поднял голову и увидел, как Хондо пнул носком черного ботинка порыжевшие огрызки нескольких яблок.
– Откуда ты знаешь, что это были именно они? – нахмурившись, спросил Альберто.
Район и Хондо проигнорировали его замечание.
– И они были здесь недавно, – добавил Рамон, наклонившись и потрогав пальцем след на полу. Он поднял руку, и Альберто увидел, что грязь осталась на пальце.
– След еще влажный, – объявил Альберто. – Они наверняка не успели далеко уйти.
– Пошли, зайдем в дом, – сказал Хондо, направившись к двери.
Выходя, он толкнул Альберто, который балансировал на одной ноге, продолжая чистить ботинки о порожек.
Альберто вывалился из сарая, поскользнулся и едва удержался на ногах.
– Нельзя быть таким неуклюжим, Альберто, – поддразнил его Хондо, услышав, как тот выругался сквозь зубы. – Ты можешь кого-нибудь обидеть.
– Я действительно кого-нибудь обижу, – буркнул вполголоса Альберто.
– Что-что? – взвился Рамон, направив на Альберто угрожающий взгляд.
– Ничего.
– Но я что-то слышал, – проговорил Хондо.
– Нет, нет, ничего. – Альберто поднялся на ноги и попытался отчистить грязь с брюк, но только размазал ее по мокрой ткани.
– Надо смотреть под ноги, Альберто, – произнес Рамон с сильным испанским акцентом.
Хондо не сказал ничего, но его страшный взгляд был красноречивее всяких слов: Альберто понял, что ступил на зыбкую почву.
Все трое направились по скользкому склону холма к дому и скотному двору. Усадьба казалась вымершей.
– И что мы будем делать? Постучим в дверь? – спросил Альберто. В голове у него помутилось от столкновения с этими двумя подонками. При первом же удобном случае он достанет пистолет и избавится от них. Пусть только они повернутся к нему спиной. Правда, до сих пор они не делали этой глупости…
– Тс-с-с, – предостерегающе прошипел Рамон, войдя в ворота скотного двора.
Тут Альберто увидел, что у входа в хлев кто-то стоит. Это был старик в поношенной одежде и старой кепке, он стоял, опершись на вилы. Просто неподвижно стоял спиной к ним.
Хондо поднял руку, и Альберто заметил, что он вытащил пистолет. Рамон последовал его примеру, и Альберто тоже потянулся к карману, где лежало его оружие. Если ему подфартит и он окажется позади них, то он уложит и Района, и Хондо, прежде чем очередь дойдет до старика.
Но Хондо обернулся и жестом приказал Альберто выйти вперед, и он, крадучись, возглавил шествие троицы, с беспокойством ощущая позади себя присутствие двух вооруженных людей. Он подумал, что сейчас кто-нибудь из них разрядит в него свой пистолет, и волосы зашевелились на затылке Альберто Мансаны.
Когда троица оказалась на расстоянии нескольких футов от старика, тот, казалось, услышал их шаги и медленно повернул голову. Альберто заметил, что морщинистое лицо было смертельно-бледным и искажено страданием.
Было такое впечатление, что старик испытывает последние в своей жизни мучения. Изумление, которое старик испытал, увидев направленные на него дула пистолетов, не смогло стереть пелену боли, которой были подернуты его глаза.
К тому же Альберто заметил, что старик не испытывает страха – это показалось ему странным. Что этот старик – полный дурачок или блаженный?
– Бросай вилы! – приказал старику Рамон. Старик с трудом вздохнул, потом выдавил из себя:
– Я… не могу…
Альберто понял, что старик просто опирается на вилы. Он вцепился в рукоятку с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Рукоятка подрагивала, так как все тело старика сотрясал озноб. У этого человека то ли припадок, то ли… может быть, в него стреляли?
Альберто быстро оглядел хлев в поисках следов крови, потом перевел взгляд на старика.
