Екатерина Красавина - Храм украденных лиц
— Можно. Все равно сейчас ты расчет не получишь. Нужно время, чтобы деньги перевести.
— Я вам позвоню, — повторила Надя, вставая со стула.
— Хорошо, звони, — равнодушно обронила Валентина Михайловна. Она отложила ее заявление и погрузилась в свои бумаги.
По коридору Надя шла, как на Голгофу. Слева и справа на нее глазели любопытные, перешептываясь друг с другом. «Только бы не разреветься здесь, — стиснув зубы, думала Надя, — только бы не разреветься!» Она вышла на улицу и перевела дух. И тут же схватилась за сердце. Острая боль пронзила ее. «Неужели сейчас у меня прямо на улице случится сердечный приступ», — испуганно подумала она. Но боль уже отпустила ее. Пронесло! А кто знает, может, лучше было бы умереть минуту назад! Красивая, легкая смерть: не выдержало сердце!
Она перешла на другую сторону улицы. Шла и думала: а что, если она выбежит на проезжую часть и бросится под машину? Визг тормозов, чьи-то крики! А для нее — все в прошлом. Все кончилось. Ее мучения, страдания, слезы… Все! Но здесь есть одно существенное «но». Хорошо, если насмерть. А если — нет? «Если я стану инвалидом? Кто за мной будет ухаживать? Бабушка? Да что это будет за жизнь! Хуже сегодняшней в тысячу раз! Нет, это не подходит».
Нужно что-то другое. Может, утопиться? Плавать она не умеет. Нырнуть в воду и больше никогда не выныривать. Надя представила себе, как она погружается на дно реки или озера, как текучая черная вода затягивает ее, заливается в уши, нос, рот. Она хочет выплюнуть эту воду, освободиться от нее. Изо всех сил она барахтается, бьет по воде руками и ногами. Но все ее усилия бесполезны, и она умирает, медленно оседая на дно.
Видение черной воды, затягивающей ее в свой водоворот, было настолько отчетливым и живым, что Надя не заметила, как вышла на дорогу и двинулась вперед, несмотря на сигналы светофора. Белая иномарка, вынырнув из-за поворота, резко притормозила в полуметре от нее.
— Слепая, что ли! — заорал пышноусый мужчина средних лет, высунувшись из окна. — Не видишь, куда идешь! — И он постучал пальцем по лбу.
Надя машинально сделала несколько шагов назад, машина рванула с места и через минуту скрылась с Надиных глаз. «Чуть под машину не попала. Какой кошмар!» Она увидела позади себя арку дома. Зашла туда и дала волю слезам. «Не хочу больше жить, — плакала она, — не хочу!» Но и умирать было страшно… Выплакавшись, она побрела домой.
Анна Семеновна, увидев ее, только покачала головой.
— На работе была?
— Была.
— Все сделала?
— Все. Нет, не все. Надо еще будет звонить. Деньги дадут позже.
— Вот и хорошо. Зачем их дарить кому-то?
— Мне все равно, — вяло откликнулась Надя. — Оставь меня в покое.
Глава 9
Расследование, которое топталось на месте, все-таки сдвинулось с мертвой точки. Через несколько дней. Благодаря Витьке. Нет, он был определенно молодец! Такую грандиозную работу проделал! У Губарева не было слов, чтобы выразить ему свое одобрение! Он ворвался в кабинет к Губареву с криком:
— Ура! Нашел!
— Что ты нашел? Золотую жилу, что ли?
— Нечто получше!
— И что же?
— Я нашел «Велан»! Губарев прямо-таки замер.
— Неужели? — не поверил он своим ушам.
— Неужели? — передразнил его Витька.
— Ну… выкладывай!
— Ни за что не догадаетесь, кто стоит за ним!
— Ради бога, не тяни, — взмолился майор. — Говори!
— Кузьмина Любовь Андреевна. Первая жена Лактионова.
— Не может быть! — Губарев откинулся на стуле и присвистнул. — Кто бы мог подумать!
— В банке мне дали копию платежного поручения, которое было выписано от имени «Велана». Там значился некий Млечин Роман Николаевич. Я — к нему. Забитый, занюханный мужичонка. Твердит: знать ничего не знаю. Попросила одна знакомая. И все. Я его спрашиваю: что это за знакомая? Он говорит: она уже уехала. Куда уехала? В другой город. Я его и так пытаю, и сяк. Уперся! И все тут. Молчит, как партизан на допросе. Я уже совсем отчаялся. Потом подумал: может, зайти с другого конца? Прощупать его родственные связи. Пятьдесят тысяч баксов — не та сумма, которую доверят знакомым. Пошел в паспортный стол. И — повезло! Оказывается, раньше в этой квартире была прописана его сестра. Кузьмина Любовь Андреевна.
— А почему у них фамилии разные?
— Мать Кузьминой вторым браком была за Млечиным. Роман Млечин — сын от второго брака.
— Ясненько! Ну, ты просто молодец!
— Стараемся, — скромно ответил Витька.
— Теперь — к Кузьминой.
— А не к Млечину?
— Ни-ни. Лучшая тактика — это застать врасплох. Интересно, что она нам скажет?
Кузьмина растерянно переводила взгляд с Губарева на Витьку и молчала. Они застали ее в кабинете, где у нее был пациент.
— Подождите! — сказала она им.
Через пять минут женщина покинула кабинет Кузьминой, и туда зашли Губарев с Витькой.
Кратко изложив суть дела, майор посмотрел на первую жену Лактионова:
— Что вы на это скажете?
— А что я могу сказать? — вспыхнула Любовь Андреевна.
— Как — что? Как выманили деньги у своего бывшего мужа. А потом не захотели отдавать.
— Ну что вы! Все было совсем не так!
— А как?
— Коля… Николай Дмитриевич мне сам предложил их. — Губарев поднял брови, но ничего не сказал. — Точнее, я спросила его: может ли он помочь мне с кредитом? Он поинтересовался: зачем? Я и рассказала ему, что хочу открыть свое дело. Ты же выбился в люди, сказала я ему. Мне тоже надоело прозябать. Хочу создать собственную фирму. Надоело горбатиться на чужого дядю. На наше государство. Платят копейки. Да и в профессиональном плане… не впечатляет. Николай Дмитриевич расспросил меня, как я планирую решить организационные вопросы. Я подробно ответила ему. Он всегда любил основательность, тщательную продуманность в деталях. И ничего не решал впопыхах, с налета. Мой проект понравился ему, и он тогда предложил мне свою финансовую помощь. Я, не раздумывая, согласилась.
Губарев переглянулся с Витькой.
— Это был кредит?
— Кредит, — подтвердила Кузьмина. — С возвратом.
— На какой срок?
В принципе, мы не обговаривали это. Николай Дмитриевич сказал, как дела пойдут. Он собирался как бы патронировать меня. Он вообще любил помогать людям, особенно в профессиональном плане.
— А после его убийства вы снимаете эти деньги и ликвидируете «Велан»!
— Я боялась, что начнут копать под меня. Потому что… потому что… — Любовь Андреевна сидела, опустив голову, и все сжимала и разжимала руки. Губарев думал, что она закурит. Но — нет. — Тогда получается, что… у меня был идеальный мотив для убийства, — уже шепотом закончила она.
— Вы недалеки от истины, — сухо сказал Губарев. — Все это выглядит в достаточной степени подозрительно. Вы могли решить не возвращать эти деньги или попросили об отсрочке. А Лактионов вам отказал. Вы поссорились, и…
