Юлия Шилова - В ворохе чувств, или Разведена и очень опасна
– Петрович, давай тоже поспи, а то на пьяную голову тяжело соображать, что лучше делать. Сейчас все равно никого не добудишься. Мужики все в ауте.
В знак согласия Петрович кивнул, но, поняв, что он вряд ли дойдет до кровати, уронил голову на стол и мгновенно уснул.
– Сломался Петрович, – подтвердил Дровосек и, затащив меня в спальню, повалил на кровать.
Как только мы очутились на одной кровати, я быстро отодвинулась и отвернулась к стенке.
– Ты что, мной брезгуешь? – обиженным голосом спросил Дровосек.
– От тебя самогонкой за версту несет. Дышать нечем.
– Я ж из-за тебя напился. Когда ты без сознания лежала, я уже, грешным делом, думал, что все, тебе крышка. Я и не надеялся, что ты в себя придешь и зашевелишься. Мне уже даже казаться стало, что он действительно тебя задушил.
– Ты, значит, с горя напился?
– Ну вроде того.
– У алкоголиков всегда есть оправдание, – на свой страх и риск сказала я, не смогла удержаться.
– Это кто алкоголик-то?
– Ты.
– Я?!
– Ну да. Я тебя вообще трезвым не видела.
– А ты меня часто видишь? Ты меня вообще ни черта не видела. А ну-ка, повернись ко мне.
– Зачем?
– Повернись ко мне лицом, я сказал! Иначе пойдешь спать в чулан к беглому солдату. Там как раз один матрас на двоих. Может, от него будет вонять лучше, и это придется тебе по душе!
Естественно, эта перспектива меня не обрадовала. Я не стала испытывать судьбу, а повернулась к Дровосеку и закрыла глаза.
– Только знай: о побеге лучше забудь. Я второго раза не допущу. Пристрелю сразу.
Я ничего не ответила на грозное предупреждение Дровосека, закрыла глаза и попыталась уснуть. Но так и не смогла этого сделать. Перед глазами возникли будка, рядом с которой лежала мертвая собака, сторож, лежащий с простреленным горлом в дряхлой сторожке. От этих видений меня начало колотить. Чудовищный страх снова охватил меня, и я невольно прижалась к Дровосеку и слушала, как сильно и учащенно бьется мое сердце.
– Ты что? – удивился он. – Замерзла, что ли?
У меня действительно зуб на зуб не попадал.
– Вроде не холодно, а ты ледяная, точно лягушка. Я въехал! Ты не от холода, а от нервов так трясешься. Это тебя нервяк бьет. Воспоминания, что ли, мучают?
– И воспоминания, и кошмары, и то, что впереди опять неизвестность. Так хоть какая-то надежда на спасение была. А теперь вообще ничего. Я не знаю, кто ты, что тебе от меня нужно, когда ты меня отсюда отпустишь, да и отпустишь ли вообще. Мне неприятно общество твоих пьяных уголовников с их интеллектом и воспитанием.
– Это ты зря! Хоть они у меня и уголовники, но с интеллектом у них полный порядок. Им всем можно ученую степень дать. Жизненную, я имею в виду. А что касается воспитания, то уж извините. Мои кореша росли не в барских хоромах и из золотых чашек чай не пили. Их улица воспитывала.
– Для того чтобы иметь элементарное воспитание, совсем не обязательно расти в барских хоромах и пить чай из золотых чашек. Можно быть нищим и даже очень воспитанным.
– Каждому свое, и вообще давай не будем о высоких материях. А то не ровен час и мы заговорим с тобой о высокой духовности. А я как-то не настроен на подобную тематику. Спать хочется.
– Я устала, я больше не могу, у меня опускаются руки. Я не знаю, что ждет меня завтра, – снова заговорила я о том, что так беспокоило меня. – Смогу ли я увидеть брата, своих ребят, любимого человека…
При упоминании о любимом человеке Дровосек зло перебил меня:
– Про любимого человека могла бы и не говорить!
– Как не говорить, если я очень за него переживаю. За него и за наши с ним отношения.
– Да хорош врать! Нет у тебя никакого любимого человека, – самоуверенно заявил Дровосек.
– А вот и есть! С чего ты взял, что его у меня нет?!
– Да потому, что ты его придумала. Сама посуди, кому такое сокровище нужно? Мне бы такая и за миллион долларов не нужна была. Кому нужна баба с пушкой? Любому мужику хочется, чтобы баба была домашняя, чтобы вкусно готовила, ждала мужа с работы. А с тебя какой прок? У таких, как ты, любимых людей не бывает, потому что они вообще любить не умеют.
– Откуда тебе знать?! – разозлилась я еще больше. – У меня есть любимый человек, и он очень меня любит.
– Нет у тебя никого, – стоял на своем Дровосек. – Не зли меня своим враньем. В этом нет необходимости. Давай спать. И запомни, если ты не то что сбежать, с кровати попытаешься встать, я тебя собственными руками задушу. Сама знаешь, мне уже терять нечего.
– Скажи, а я для тебя действительно что-то вроде заложницы? – осторожно спросила я.
– Что-то типа этого.
– Ты обещал рассказать мне о том, что будет со мной дальше. Ты это обещал!
– А ты обещала не сбегать и играть роль образцово-показательной хозяйки.
– Я ее и играла!
– А потом сбежала. О твоей дальнейшей судьбе я расскажу завтра. В отличие от тебя я умею держать слово.
– Я бы хотела услышать это сегодня.
– Короче, хорош болтать! Давай спать. И помни, что я тебе сказал. Забудь о побеге.
Я уже и не собиралась бежать. Силы покинули меня настолько, что я действительно не думала пока о новом побеге. Дровосек обнял меня покрепче, прижал к себе и засопел.
Я тоже закрыла глаза и тут же провалилась в глубокий сон. Во сне я увидела Лося, который нежно обнимал меня за плечи, целовал мою грудь. Как только он ко мне прикоснулся, у меня исчезли все сомнения и страхи. Я не отвергла его рук и жарких поцелуев. Напротив, я подставила ему свою грудь, потому что отчетливо осознавала то, что мы оба хотим этого. Я дрожала от нетерпения, потому что прекрасно понимала, что я принадлежу только этому мужчине и хочу всегда принадлежать ему.
– Я люблю тебя, – отчетливо прошептала я и протянула руки к улыбающемуся Лосю. – Господи, ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю! Как сильно! Какая же я дура… Какая же я дура, что так долго скрывала свои чувства. Моя любовь чистая, искренняя, и я не могу устоять перед искушением. Я не хочу больше отрекаться от своей любви и от своих желаний. Не хочу и не буду…
Я несла себя навстречу поцелуям мужчины и чувствовала себя по-настоящему счастливой. Счастливой оттого, что мы были наедине друг с другом. Оттого, что наша любовь больше не хотела быть тайной, в этом не было необходимости и нам не от кого было больше прятаться. Я была его судьбой, а он моей, и другого мы не хотели. Чем больше Лось меня целовал, тем больше и больше он пробуждал во мне ответную страсть. На моем лице была счастливая улыбка, и я благодарила Всевышнего за его щедрость и за то, что он помог нам встретиться. Я знала, что я обязательно должна отдаться во власть этого мужчины, которого природа создала для меня одной. Связавшая нас когда-то тайна ширилась с каждым днем и в любой момент могла вырваться наружу. Я училась у Лося искусству любви и с каждой минутой нашей близости любила его все сильнее и сильнее. Я даже подумала о том, что, если бы мы начали жить вместе под одной крышей, мы бы понимали друг друга с полуслова, делились бы друг с другом самыми сокровенными мыслями и ощутили такое редкостное и такое гармоничное единение душ.
