Татьяна Тронина - Интриганка
– Немного. Я экономная, ты же знаешь. Тысяч десять. Детям еще пенсию должны дать по потере кормильца, своя пенсия у меня есть… Прожить можно. Дело в чем. Дети – сироты, и они не должны чувствовать себя ущемленными. То есть если бы ты им еще, отдельно, покупала все эти айфоны-айпады, или как там они называются, я была бы просто счастлива, – спокойно заявила Галина Гавриловна.
С одной стороны, пожилая женщина была права. Дети не должны оставаться без новомодных игрушек, не должны выделяться среди сверстников отсутствием гаджетов. Но. Но…
Разве айфоны нужны пацанам? Не лучше ли потратить деньги на репетиторов, на курсы, на образование… На что-то нужное…
Зоя хотела озвучить и эту мысль Галине Гавриловне, но молодую женщину вдруг затрясло.
Зоя вдруг поняла, что у нее, как у опекунши детей, не будет никакого шанса. Галина Гавриловна не позволит ей командовать, и Зоино дело будет – лишь вовремя подносить детям электронные игрушки. Всё. До остального ее не допустят.
И, если подумать, не просто так Галина Гавриловна позвала к себе Зою…
– Зоенька, ну как, ты согласна стать детям второй матерью?
– Только на моих условиях. А так – нет, – вырвалось у Зои. – Нет, нет и нет.
– Что нет?
– Я не буду вам помогать. Ни копейки не дам, – сказала Зоя. – Если не выполните мои условия.
Галина Гавриловна замерла – видимо, она не ожидала подобного ультиматума, да еще высказанного в столь категоричной форме.
– Почему это? – наконец раздраженно спросила пожилая женщина. – Слушай, Зоя, это твой единственный шанс стать матерью. Ты можешь стать матерью Глебу и Льву, ты понимаешь? И потом, это дети Ильи. Дети Ильи! Которого ты любила, я знаю.
– Я своих детей еще могу родить, – резко возразила Зоя.
– Да ну перестань… Лет-то тебе сколько?
«Какая же она хабалка. Боже мой, я и раньше об этом знала, но, если мне придется общаться с ней постоянно, я с ума сойду!» – мелькнуло в голове у Зои.
– Ладно. Ладно… Недаром Полиночка говорила, что деньги тебя испортили. Сиротам копеечку пожалела… – мрачно произнесла Галина Гавриловна.
– Повторяю – я могу вам помогать только на своих условиях. Согласны?
– На каких еще условиях?
– Вы должны вызвать родителей Ильи. Не чужого человека (меня!) просить о помощи, а обратиться в первую очередь к тем, кто должен помочь детям! Должен, вы понимаете?!
– Да иди ты к черту, – брезгливо фыркнула Галина Гавриловна. – Я этих Родченко на порог не пущу.
– Вы не в том положении, чтобы упрямиться, – сказала Зоя. – Вы в поликлинике давно были? У вас хватит здоровья внуков одной поднимать?
Зоя спросила это осознанно, ибо еще помнила, по прежним временам, насколько мать Полины презирала докторов.
– …вы понимаете, что это беспечно и неразумно – отказываться от помощи Родченко? А вдруг с вами что случится?
– Иди, иди отсюда… – Галина Гавриловна прижала платок к губам. – Ах, какая же ты тварь, Зойка! Правильно все Полина про тебя говорила…
Зоя пулей вылетела из подъезда, остановилась, попыталась отдышаться.
– Зоя! – из припарковавшейся рядом машины выглянул Аркаша Неверов. – Чего это с тобой?
– Я от Галины Гавриловны. Ты к ней?
– Да, хочу принести свои соболезнования… И узнать еще, где она похоронила Полину. Она ведь никого не позвала – ни на похороны, ни на поминки. Сказала, что мы все ненавидели ее Полину… Бедная женщина, она от горя немного того, наверное, – расстроенно произнес Неверов. – Вот еще детям подарков принес.
– Не давай ей денег. Не обещай ей помощи!
– Зой, ты чего?
– Она не хочет вызвать родителей Ильи. Она совсем испортит мальчиков! – в отчаянии воскликнула Зоя. – А родители Ильи – нормальные люди, они имеют права, они должны увидеть внуков, участвовать в их воспитании. Если ты дашь сейчас Галине Гавриловне денег, то испортишь судьбу детям…
Неверов, полуоткрыв растерянно рот, смотрел на Зою.
– Я не говорю, что Галине Гавриловне не надо помогать… Я о том, чтобы она была вынуждена вызвать родителей Ильи! А уж потом ей помогать – хоть деньгами, хоть как!
– Ты думаешь? – задумчиво произнес он. – Слушай, но это нехорошо, я хотел сделать благое дело, в память о Полине…
– Путь в ад выстлан благими намерениями, вот что я хочу тебе напомнить! – выпалила Зоя. Потом опомнилась, схватилась за голову. – Ох, нет… Я опять вмешиваюсь, опять даю советы, как сделать лучше… Это я себе должна сказать… – она, шатаясь, держась за голову, пошла прочь.
– Погоди, – Неверов догнал ее, схватил за плечи. – Зоя, расскажи все толком! Я ничего не понял…
– Нет. Я же говорила себе – ни во что не вмешиваться, не давать советы, когда не просят. Это не мое дело. Не хочу. Не хочу…
– Ты не в себе, Зоя, – мягко произнес Неверов.
– Если я тебе расскажу все, ты не поверишь, ты подумаешь, что я наговариваю на Полину. И вообще – о мертвых либо хорошо, либо ничего…
– Нет, ну а мне-то что делать? Я вот у тебя совета прошу, прямо! Ты думаешь, есть смысл отдать детей родителям Ильи? Отнять их у Гавриловны, что ли?
– Ни у кого ничего не надо отнимать, тем более у бедной женщины, которая потеряла единственную дочь. Ни разлучать, ни отбирать. Но пусть родители Ильи участвуют наконец в жизни внуков. И скажи Галине Гавриловне, чтобы она не отказывалась от помощи Лены…
Аркаша почесал свою бороду. Потом произнес:
– По-моему, ты все жутко усложняешь. Давай я сам разыщу родителей Ильи и все им скажу.
– Да, так лучше… – подумав, кивнула Зоя. – Спасибо, Аркаша.
– Да не за что. Я сам виноват. Я… ведь встречался с Полиной и доконал этого Илью, а он сердечник… Но что я мог с собой поделать? Я любил Полину, я и сейчас ее люблю, – он отвернулся. – Ну все, я пойду к Гавриловне. Подарки передам.
Кажется, Неверов плакал, уходя.
…Зоя села в свою машину.
Она прекрасно понимала, что только что совершила поступок, который большинство людей не одобрили бы.
Практически отказалась помогать Галине Гавриловне в воспитании детей покойной подруги.
Но как помогать детям той, которая причинила столько боли Зое и, в конце концов, пожелала смерти, прислав в Рушницы этого юнца, Володю…
Это насилие над собой, мазохизм – помогать, пересиливая себя, через «не хочу». От такой помощи быстрее сама загнешься.
И еще один важный момент.
Для Зои мальчики, Лев и Глеб, всегда были чужими, даже неприятными. Опять же, превозмогая себя, полюбить бедных сироток? Много ли пользы будет от этого воспитания? Лишь взаимная ненависть и ложь.
Родители Ильи – вот те, кто и по долгу, и по сердцу – любили мальчишек. Они и должны заниматься воспитанием детей. Они бы не стали портить Льва и Глеба покупкой дорогих, бессмысленных гаджетов, они бы дисциплинировали пацанов, закалили их, в конце концов, устроили и организовали весь быт…
