Тадеуш Доленга-Мостович - Дневник пани Ганки
Я почувствовала, как краснеют мои щеки. Откуда бы ему знать?.. Чтобы не выдать, что он меня поймал, я пожала плечами.
— Тото давно уже оставил свои ухаживания. Однако вы, дядюшка, таки угадали, что все началось с письма. Я обнаружила страшные вещи о Яцеке. Просто отчаяние берет…
— Ого, даже отчаяние? Он тебе изменяет?
— Хуже, дядюшка, гораздо хуже: он женат!
— Ну, наверно, моя дорогая, — притворно серьезным тоном сказал он, хмуря брови. — Это для меня не такая уж и новость. Правда, вы не соизволили пригласить меня на свадьбу, однако я знаю, что вы поженились.
— Ой, дядя, мне не до шуток! Яцек действительно женат на какой-то женщине.
Дядя кивнул.
— Хорошо, что хоть на женщине…
— Как это? — не поняла я.
— Могло оказаться, например, что он… того…
— Ну, дядя, это очень серьезное дело. И если вы мне не поможете… Я уж и не знаю, что мне делать! Давайте расскажу все по порядку… Вчера Яцек по рассеянности оставил на письменном столе открытое письмо…
Дядя прервал меня:
— Если оставил, то, значит, не придавал этому большого значения.
— Как раз наоборот. Это письмо для него чрезвычайно важно.
— Откуда ты знаешь?
Меня рассердило этот вопрос. Да и, наконец, это не относилось к делу.
— Потому что он вернулся за письмом и был очень обеспокоен, — ответила я.
— И о чем же говорилось в том письме?
— Ужас! Какая-то женщина писала Яцека как своему мужу.
И я пересказала дяде содержание письма как могла подробно.
Потом рассказала о дальнейшем поведении Яцека. Дядя выслушал меня внимательно, но не удержался, чтобы не обронить:
— Да, получается, что в нашей семье не только я паршивая овца.
На это я промолчала. Мне было обидно, что он так неделикатно затронул историю, о которой я предпочла бы не вспоминать.
Автор дневника не пишет здесь, что именно она имеет в виду. Поскольку многим читателям это место может показаться непонятным, я считаю своим долгом объяснить, что пан Альбин Нементовский за восемь лет до событий, описываемых его племянницей, был героем довольно неприятного судебного иска. Речь шла о совращении несовершеннолетней девушки, панны Л. 3., родители которой были очень возмущены. Пана Альбина приговорили к двум годам заключения. (Примечание Т. Д.-М.)
— А ты уверена, — спросил дядя, — что это письмо не какая-то мистификация?
— Абсолютно уверена.
— Гм, а может, его написал твой милый муженек сам, чтобы удостовериться, что ты не заглядываешь в его переписку?
— Да вы что, дядюшка! Разве Яцек способен на такие уловки?
— И то правда. Сдается мне, что он не очень сообразительный.
— К тому же письмо, несомненно, написано женской рукой. Нет, оно безусловно настоящее. Да и поведение Яцека еще больше убеждает меня, что дело весьма серьезное.
— Так, говоришь, он сегодня едет в Париж?
— Не знаю. Так он мне сказал. А я разве знаю, куда он едет. К тому же случайно узнала, что Яцек забрал из банка все деньги.
Дядя Альбин протяжного свистнул.
— Все?.. А сколько же это?
— Пятьдесят две тысячи.
— А, черт! Имеют же люди деньги, — вскользь заметил дядя, а затем спросил: — И не оставил ничего?
— Почему же, оставил какие-то там несколько сот злотых: Но это не имеет значения.
— Если сравнить с той суммой — то конечно. А скажи, детка, ты уже говорила об этом с родителями?
— Упаси боже, дядя! Представьте себе, как посмотрит на это папа.
— Конечно, тот старый дурак наделал бы шороху. Ты, дорогая, повела себя очень разумно, что не обмолвилась о своем открытии ни мужу, ни родителям. Это дело требует полной секретности.
Я взяла его за руку.
— Дорогой дядюшка, вы мне поможете, да?..
Он задумался, и, наконец, кивнул головой.
— С превеликим удовольствием. Но при одном условии.
— Ой, дядюшка! — радостно воскликнула я. — Так и знала, что вы мне не откажете! У меня же нет никого, кто мог бы помочь.
— Я помогу тебе, но при одном условии, — подчеркнул дядя.
— Но вы, дядюшка, не поставите такого условия, которое… на которое…
Он нахмурился, но тут же смягчился, посмотрел на меня иронично (нет, он таки великолепный) и сказал:
— Слушай, малышка. Неужели ты думаешь, что я — я! — должен прибегать к таким средствам, чтобы завоевать женщину?
Я покраснела, а он добавил:
— Кажется, я преждевременно подкинул тебе комплимент относительно твоего ума.
— Простите, дядюшка, но вы не так меня поняли.
— Ну ладно, хватит об этом. Выслушай внимательно, что я тебе скажу. Я охотно возьму на себя это дело. Но только в том случае, если ты пообещаешь безоговорочно слушаться моих наставлений. Ты ничего не будешь делать по своему усмотрению. Ничегошеньки. Я верю в твои способности, но здесь нужно совершеннейшее мастерство, ибо один неверный шаг может разрушить все. Понимаешь?
— Понимаю, — недолго думая, ответила я.
— И обещаешь, что будешь точно выполнять все мои указания?
— Да, охотно.
— Вот и хорошо. Так вот, первым делом я хочу сказать тебе, что я обо всем этом думаю. По-моему, дело это нелегкое. Вероятнее всего, что та женщина действительно состоит в браке с твоим мужем. Какие-то исключительно важные причины заставили ее разыскать Яцека. Упоминание о чувствах, которые якобы побудили ее к этому, не вызывает у меня доверия. Ни одна женщина, которая не видела мужа несколько лет, не вспомнит вот так вдруг, что она его любит.
— Да.
— Итак, я готов видеть здесь попытку шантажа.
— Таки похоже на то.
— Прежде всего, — продолжал дядя, — нужно установить факты. Мы знаем, что особа, которая подписывается буквой «Б», находится в Варшаве и живет в отеле. Живет или жила, потому что возможно и такое, что она вместе с твоим драгоценным муженьком сегодня уезжает. Тогда прежде всего нужно убедиться, едет Яцек один, или с ней. Ты должна быть на вокзале и выяснить это. Конечно, можно бы нанять детектива…
— Я уже и сама об этом думала, — добавила я.
Дядя отрицательно покачал головой.
— Нет, это было бы очень рискованно. Детектив может копнуть глубже, а, следовательно, узнать, что твой муж — двоеженец. Если бы такое произошло, он держал бы его в руках и получил возможность без конца его шантажировать. Нет. Здесь никому нельзя доверять. Дело очень серьезное. Ты сама проведешь мужа на вокзал и проследишь, не ищет ли он глазами ту женщину. Если они и едут вместе, то наверняка будут весьма осторожны. Возможно даже, что возьмут билеты в разные вагоны.
Я забеспокоилась.
— Вы, дядюшка, считаете, что Яцек хочет бежать вместе с ней?
